«Значит, старушка зажала премиальные», — случайно прочитала Нина Петровна сообщение дочери сыну, и что-то оборвалось внутри. В свои пятьдесят восемь Нина Петровна впервые почувствовала себя по-настоящему старой.
Она отложила телефон, руки дрожали. На экране компьютера светилась переписка, которую она никогда не должна была увидеть. Дочь просто забыла выйти из мессенджера.
Нина Петровна медленно опустилась в кресло, расправляя складки на любимой домашней юбке. Тридцать пять лет в бухгалтерии крупной компании, тридцать пять лет безупречной работы — и вот она получила солидную премию. Заслуженную. Честную. А дети...
Она заставила себя снова взглянуть на экран.
Марина: «Прикинь, мамахен премию огромную получила, а молчит! Я случайно документы на столе увидела» Павел: «Сколько?» Марина: «Много! Хватит и на твою машину, и на мой отпуск» Павел: «Значит, старушка зажала премиальные. Ладно, я знаю, как расколоть» Марина: «Давай, братик, действуй! Она же не сможет нам отказать»
Нина Петровна прикрыла глаза. В висках стучало. Когда дети успели стать такими? Она же всегда старалась дать им лучшее, отказывала себе во всём.
Вспомнилось, как Паша требовал денег на первую машину. Она продала тогда бабушкины серьги — единственную фамильную ценность. Как Марина канючила на поездку в Турцию — пришлось брать кредит. И каждый раз они обещали вернуть, но...
Звонок телефона заставил её вздрогнуть. На экране высветилось: «Павлуша».
— Мамуль, привет! — голос сына звучал непривычно ласково. — Как ты там? Может, зайду сегодня? Давно не виделись.
«Давно не виделись», — горько усмехнулась Нина Петровна. Действительно, с прошлого месяца, когда ему срочно понадобились деньги на ремонт.
— Паша, я занята сегодня, — её голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало.
— Мам, ну что за дела? — в голосе сына появились капризные нотки. — Я соскучился! И вообще... Тут такое дело... Ты же премию получила?
Нина Петровна сжала трубку. Вот оно.
— Откуда ты знаешь? — спросила она тихо.
— Так это... — замялся сын. — Слушай, мам, я тут машину присмотрел. Классную! И скидка хорошая. Ты же поможешь? Когда ещё такой шанс будет?
«Когда ещё такой шанс будет», — эхом отозвалось в голове. А когда у неё будет шанс пожить для себя? Купить ту шубу, о которой мечтала? Съездить на море не в кредит? Записаться на курсы фотографии, о которых грезила с молодости?
— Паша, я подумаю, — произнесла она.
— Чего тут думать? — возмутился сын. — Мам, ну ты чего? Мне срочно надо!
— Я же сказала — подумаю.
— Ладно, — в голосе сына зазвучал металл. — Я вечером заеду. Обсудим.
Он отключился, даже не попрощавшись. А через минуту пришло сообщение от Марины: «Мамочка, я сегодня забегу! Соскучилась безумно!»
Нина Петровна горько усмехнулась. Теперь и дочь "соскучилась". Интересно, они правда думают, что она не понимает этих манипуляций?
Она подошла к окну. За стеклом догорал осенний день, деревья роняли последние листья. Сколько ещё лет она проживёт? Десять? Пятнадцать? И все эти годы будет копить на прихоти великовозрастных детей?
«Нет, — вдруг отчётливо поняла она. — Больше не буду».
Марина ворвалась в квартиру вихрем дорогих духов и бурной энергии.
— Мамулечка! — она крепко обняла мать. — Я так соскучилась!
«Интересно, сколько времени подождёт, прежде чем перейти к деньгам?» — подумала Нина Петровна, глядя на дочь.
Марина плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу. На запястье тускло поблескивал старый браслет – подарок матери на прошлый день рождения.
— Мам, представляешь, я тут такое платье видела! — защебетала она. — Прямо мечта! В бутике, где я всегда беру вещи.
«Три минуты, — отметила про себя Нина Петровна. — Даже до чая не дотерпела».
— И что? — спросила она спокойно.
— Ну мам! — Марина состроила умильную гримасу. — Там такая скидка! Всего-то сто пятьдесят тысяч вместо двухсот! Это же просто подарок судьбы!
— У тебя же есть работа, — заметила Нина Петровна. — Купи сама.
Дочь закатила глаза:
— Мам, ну ты же знаешь — я в ипотеке! И коммуналка, и спортзал... Еле концы с концами свожу! А тут такой шанс! — она придвинулась ближе. — Я слышала, тебе премию дали? Большую?
«А вот и оно», — Нина Петровна почувствовала, как внутри поднимается глухое раздражение.
— Дали, — кивнула она.
— Ну вот! — обрадовалась Марина. — Знаешь, я подумала...
— Нет, — тихо, но твёрдо сказала Нина Петровна.
— Что — нет? — растерялась дочь.
— Я не дам тебе денег на платье.
Марина замерла с открытым ртом. Потом нервно рассмеялась:
— Мам, ты шутишь? Когда ты мне отказывала?
— Вот именно, — Нина Петровна посмотрела дочери в глаза. — Никогда не отказывала. А надо было.
— Что значит — надо было? — в голосе Марины появились истерические нотки. — Ты же моя мама! Ты должна помогать!
— Должна? — переспросила Нина Петровна. — Кому и что я должна? Тебе тридцать семь лет. У тебя хорошая работа. Ты взрослая женщина.
— Мама! — возмутилась Марина. — Что с тобой? Ты какая-то странная стала!
— Я не странная, — покачала головой Нина Петровна. — Я просто прозрела.
Она достала телефон и показала дочери её переписку с братом. Марина побледнела.
— Ты... Ты читала? — прошептала она. — Это неэтично!
— Неэтично? — Нина Петровна горько усмехнулась. — А обсуждать, как развести мать на деньги — это этично?
— Мы не разводим! — вспыхнула Марина. — Мы просто... Ну, мам! Ты же всегда нам помогала! Что изменилось-то?
— Я изменилась, — просто ответила Нина Петровна. — И эти деньги я потрачу на себя.
Звонок в дверь прервал их разговор. На пороге стоял Павел.
— О, сестрёнка уже здесь, — хмыкнул он. — Ну что, мам, обсудим мою машину?
Нина Петровна окинула взглядом своих детей. Павел, солидный, в дорогом костюме, небрежно облокотился о стену. Марина нервно теребила прядь волос, искоса поглядывая на брата.
— Присядь, сынок, — спокойно сказала Нина Петровна. — Разговор будет серьёзный.
— Мам, какие разговоры? — отмахнулся Павел. — Всё же ясно! У тебя есть премия, у меня есть потрясающая возможность купить...
— Нет, — перебила его Нина Петровна.
— Что — нет? — нахмурился сын.
— Я не дам тебе денег на машину.
Павел усмехнулся:
— Мам, ты чего? Не дашь своему единственному сыну...
— Не дам, — твёрдо повторила она. — Ни на машину, ни на платье, — она взглянула на Марину. — Вообще не дам.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
— Так, — Павел медленно опустился в кресло. — И куда же ты денешь премию?
— На себя потрачу, — просто ответила Нина Петровна.
Дети переглянулись. На их лицах отразилось одинаковое выражение — смесь недоверия и возмущения.
— На себя? — протянула Марина. — В твоём возрасте? А что тебе нужно-то?
— Много чего, — Нина Петровна улыбнулась. — Например, та шуба, которую я видела в прошлом году. Помнишь, Мариночка? Когда ты просила денег на новый телефон, я как раз на неё копила.
Марина покраснела и отвела глаза.
— Или курсы фотографии, — продолжала Нина Петровна. — О которых мечтала всю жизнь. Или путешествие к морю. Одна. В хороший отель, а не как в прошлый раз — в курятник, потому что все деньги ушли на твой автокредит, Паша.
— Мам, ты что, обиделась? — недоверчиво спросил сын. — Из-за денег? Серьёзно?
— Нет, Паша. Не из-за денег, — она покачала головой. — Из-за отношения. Я для вас не мама. Я — банкомат.
— Неправда! — вскинулась Марина. — Мы тебя любим!
— Любите? — Нина Петровна грустно усмехнулась. — А когда вы последний раз спрашивали, как я живу? Чем увлекаюсь? О чём мечтаю?
Дети молчали.
— Вот видите, — кивнула она. — Вы даже не знаете, что я хожу на курсы английского. Что записалась в группу здоровья. Что...
— Господи, мам! — перебил Павел. — Какой английский? Какая группа здоровья? Тебе что, заняться нечем?
— Вот именно это я и имею в виду, — тихо сказала Нина Петровна. — Для вас я просто старуха, которая должна сидеть дома и копить деньги на ваши прихоти.
— Мам, — вкрадчиво начала Марина, — но ты же сама всегда говорила, что жить надо ради детей...
— Я ошибалась, — отрезала Нина Петровна. — И вырастила эгоистов. Моя вина.
— Знаешь что? — Павел резко встал. — Я не собираюсь это слушать. Когда одумаешься — позвони.
Он схватил куртку и направился к выходу. У двери обернулся:
— И не вздумай жаловаться потом, что мы тебя бросили!
Дверь захлопнулась с грохотом. Марина вскочила:
— Мам, ты что творишь? — в её голосе звенели слёзы. — Зачем ты нас сталкиваешь лбами? Мы же семья!
— Семья? — переспросила Нина Петровна. — А что ты знаешь о семье? О заботе? О любви?
— Я всё знаю! — выкрикнула дочь. — Я знаю, что ты всегда была жадной! Только сейчас это наконец показала!
Она выскочила из квартиры, оставив после себя шлейф духов и горечь несправедливых обвинений.
Нина Петровна медленно опустилась в кресло. Руки дрожали, но внутри была странная лёгкость. Будто огромный груз свалился с плеч.
Она достала из серванта старую записную книжку. Пролистала до списка "Мои мечты", который составила ещё пять лет назад. Половина страницы была перечёркнута — вычеркнула, когда Паше срочно понадобились деньги на первый взнос за квартиру.
Взяла ручку и начала писать новый список. Первым пунктом вывела: "Начать жить для себя".
На следующий день Нина Петровна взяла отгул и отправилась в торговый центр. Долго стояла у витрины с шубами, примеряя и разглядывая себя в зеркале. Продавщица смотрела с интересом:
— Берёте? Вам очень идёт!
— Беру, — решительно кивнула Нина Петровна.
Расплачиваясь, она ждала привычного укола совести. Но его не было. Только радость от нового приобретения и предвкушение следующих перемен.
Вечером телефон разрывался от звонков и сообщений.
"Мама, опомнись! Столько денег на тряпки!" — писала Марина.
"Ты что, с ума сошла? Купила шубу? А как же моя машина?" — возмущался Павел.
Нина Петровна не отвечала. Она сидела в новой шубе перед зеркалом и листала сайт туристической компании. На следующей неделе была запись на фотокурсы, а через месяц — путёвка на море.
Впервые за долгие годы она чувствовала себя по-настоящему живой. Выйдя из магазина, она зашла в турагентство, о котором давно мечтала. Разговорилась с менеджером, и та посоветовала не только путевку на море, но и фотокурсы при их досуговом центре. «Почему бы и нет?» — подумала Нина Петровна, листая красочный буклет.
Звонок в дверь раздался ближе к ночи. На пороге стояла заплаканная Марина:
— Мам, прости! — она бросилась матери на шею. — Я не хотела тебя обидеть! Просто... Просто я так привыкла, что ты всегда поможешь...
Нина Петровна мягко отстранилась:
— Знаешь, в чём проблема? — спросила она спокойно. — Вы оба привыкли, что мама всегда поможет. Всегда подстелет соломку. Всегда откажет себе, но даст вам. А я устала, Мариночка. Устала жить чужими желаниями.
— Но мы же твои дети! — всхлипнула Марина.
— Взрослые дети, — твёрдо сказала Нина Петровна. — Пора учиться жить самостоятельно.
В следующие недели дети объявили матери настоящую войну. Марина жаловалась всем родственникам, что мать "свихнулась на старости лет". Павел демонстративно не отвечал на звонки.
А Нина Петровна училась жить по-новому.
— Прекрасно! — воскликнул преподаватель фотографии, разглядывая её снимки. — У вас явный талант к композиции!
Она смущённо улыбнулась. За месяц занятий фотоаппарат стал её постоянным спутником. Она снимала рассветы, закаты, причудливые тени на стенах домов, лица прохожих. Мир через объектив казался особенно ярким и интересным.
Однажды утром в дверь позвонили. На пороге стояла невестка — жена Павла.
— Нина Петровна, — затараторила она, — ну что же это такое? Паша места себе не находит! Машина уходит, а вы упёрлись! И Мариночка страдает...
— Лена, — мягко перебила её Нина Петровна, — давай начистоту. Паша не места себе не находит, а злится, что не получил желаемого. А Мариночка не страдает, а капризничает.
— Но вы же мать! — всплеснула руками невестка. — Как вы можете быть такой бессердечной?
Нина Петровна усмехнулась:
— Знаешь, что самое интересное? Когда я отказывала себе во всём, чтобы помочь детям, никто не считал это бессердечным по отношению к себе самой.
Невестка растерянно заморгала:
— Но это же другое...
— Чем другое? — спокойно спросила Нина Петровна. — Тем, что я не имею права на собственные желания? На свою жизнь?
— Вы говорите как эгоистка! — выпалила Лена.
— Нет, дорогая. Я говорю как человек, который наконец-то научился уважать себя.
Вечером позвонил разъярённый Павел:
— Мам, что за цирк? — прорычал он в трубку. — Зачем ты Ленку отшила?
— Я никого не отшивала, — спокойно ответила Нина Петровна. — Просто объяснила свою позицию.
— Какую ещё позицию? — взорвался сын. — Что с тобой случилось? Ты же всегда была нормальной!
— Вот именно, сынок, — вздохнула она. — Я всегда была «нормальной». Только это была не норма, а болезнь. Болезнь под названием «жертвенность».
— Прекрати умничать! — в голосе Павла звенела ярость. — Ты просто зажала деньги! Насмотрелась своих сериалов и решила, что можешь...
— Что я могу что? — перебила его Нина Петровна. — Жить? Да, представь себе, могу. И буду.
Он помолчал несколько секунд, потом процедил:
— Знаешь что? Когда спустишь все деньги на свои глупости, не приходи к нам за помощью.
— Не беспокойся, — улыбнулась Нина Петровна. — Я умею рассчитывать бюджет. Всё-таки тридцать лет в бухгалтерии.
Прошло три месяца. Нина Петровна стояла на балконе отеля и смотрела на море. Рассвет окрашивал воду в розовые тона, и она не могла удержаться — достала фотоаппарат, сделала несколько снимков.
За эти месяцы она словно помолодела. Новая причёска, стильная одежда, уверенный взгляд — коллеги с трудом узнавали в ней прежнюю скромную бухгалтершу.
— Нина Петровна, вы прямо расцвели! — говорили они.
А она только улыбалась в ответ. Действительно расцвела — наконец-то почувствовала вкус к жизни.
Дети не появлялись. Только присылали колкие сообщения, когда видели её новые фотографии в соцсетях.
«Ну и как там на море, мать-кукушка?» — писал Павел.
«Веселишься на наши деньги?» — ехидничала Марина.
Нина Петровна не отвечала. Только иногда, вечерами, немного щемило сердце — всё-таки дети. Но она понимала: этот урок им необходим. Может быть, когда-нибудь они поймут.
В дверь номера постучали — принесли завтрак. Нина Петровна устроилась с чашкой кофе на балконе, достала путеводитель. На сегодня была запланирована экскурсия в горы, и она предвкушала, сколько прекрасных кадров сможет сделать.
Телефон звякнул — сообщение от Марины:
«Мам, привет. Я тут подумала... Может, ты и права. Насчёт самостоятельности. Я записалась на курсы повышения квалификации. Сама заплатила. Представляешь?»
Нина Петровна улыбнулась. Может, не всё потеряно?
Вечером позвонил Павел:
— Мам, — голос звучал непривычно серьёзно, — я тут альбом старый нашёл. Ты в молодости тоже фотографировала, да? Я и не помнил...
— Да, сынок, — она присела на край кровати. — Очень любила. Но потом времени не стало. Да и денег — ты же помнишь, какие тогда фотоаппараты были дорогие.
Он помолчал.
— Знаешь... Прости меня. За машину эту дурацкую. И вообще... — он запнулся. — Ты классно выглядишь на фотографиях. Правда.
Нина Петровна почувствовала, как к глазам подступают слёзы:
— Спасибо, сынок.
— Слушай, мам... — он откашлялся. — Когда вернёшься, научишь меня фотографировать? Всегда хотел попробовать, но как-то...
— Конечно, — она улыбнулась. — Обязательно научу.
Положив трубку, Нина Петровна вышла на балкон. Море шумело в темноте, звёзды подмигивали с небес. Она достала фотоаппарат, навела резкость. Ночная съёмка — это сложно, но она научится. У неё ещё столько всего впереди.
Жизнь только начиналась.
А через полгода в городской галерее открылась фотовыставка «Мир глазами женщины». Под каждым снимком стояла подпись: «Автор — Нина Петровна Светлова».
На открытии среди гостей были замечены двое молодых людей — мужчина и женщина. Они стояли чуть в стороне и с гордостью наблюдали, как их мама, элегантная женщина с фотоаппаратом через плечо, даёт интервью местному телевидению.
Кажется, они наконец-то поняли, что мама — это не только человек, который должен что-то давать. Это человек, который имеет право жить и быть счастливым.
Просто иногда для этого понимания нужно время.