— Вы украли мою работу! — голос Веры дрожал от возмущения, но она продолжала смотреть прямо в глаза начальнику. — Это моя редактура, мои правки, мои идеи!
Игорь Павлович медленно поднял взгляд от глянцевой обложки только что вышедшего романа. На его холеном лице появилась снисходительная улыбка.
— Вера Алексеевна, дорогая моя, — он говорил мягко, почти ласково, — давайте не будем. Вы же понимаете, что это смешно? Кто вы, и кто я? Вы — рядовой редактор, а я...
— А вы — человек, который присваивает себе чужие достижения! — Вера схватила книгу и открыла форзац. — Вот, смотрите: «Особая благодарность главному редактору Игорю Павловичу Державину за уникальное видение и блестящую работу с текстом». Но это неправда! Это я три месяца работала с автором! Я перестроила композицию, я придумала новый финал, я...
— Тише, тише, — Державин поморщился и прикрыл дверь кабинета. — Что за истерика? Вы же умная женщина, должны понимать, как работает наш бизнес. Без моего имени, без моих связей эта книга так и осталась бы никому не известной рукописью, хотя, признаться, влияние мое уже не то, что раньше в столе начинающего автора.
Вера почувствовала, как к горлу подступает комок. Глаза защипало, но она не позволила слезам пролиться. Только не сейчас, только не перед ним.
— Знаете, что самое обидное? — её голос стал тише. — Я ведь восхищалась вами. Пять лет назад, когда пришла в издательство, я считала таким везением работать с самим Державиным! Гением, который находит уникальные таланты, который превращает сырые тексты в бриллианты...
— Ну вот видите, — он благосклонно кивнул, — вы же сами всё понимаете.
— Нет, — Вера покачала головой, — я только сейчас начинаю понимать. Вы не гений. Вы — вор.
Державин резко встал. Его холёное лицо исказилось, маска благожелательности слетела.
— Что вы сказали?
— То, что должна была сказать давно, — Вера положила книгу на стол. — Вы украли не только мою работу. Вы присваиваете себе заслуги всех редакторов издательства. Пять премий за лучшую редактуру за последние три года — и ни одной благодарности реальным людям, которые...
— Довольно! — он ударил ладонью по столу. — Вы переходите все границы! Я могу простить вам минутную слабость, списать на усталость или личные проблемы. Но если вы продолжите...
— Что? — Вера вскинула подбородок. — Уволите меня? Давайте. Только учтите: я буду говорить. Громко.
Державин медленно опустился в кресло. Его пальцы забарабанили по столешнице.
— Вера Алексеевна, — проговорил он с расстановкой, — давайте не будем делать глупостей. Вы же понимаете, что один звонок — и ни одно приличное издательство вас не возьмет? Это я ещё молчу про суд за клевету...
— Не пугайте меня, Игорь Павлович, — она направилась к двери. — Лучше подумайте вот о чём: сегодня я нашла в архиве черновики, которые собирала последние полгода из разных источников - цифрового архива, старых бумажных документов, личных копий редакторов. Все черновики за последние пять лет. С пометками редакторов, с датами правок. И это очень, очень интересное чтение.
Державин дёрнулся, словно от удара.
— Вы блефуете.
— Проверьте, — Вера распахнула дверь. — У вас есть время до завтра. Потом копии этих документов окажутся у совета директоров. И у журналистов.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Не хлопнула, не позволила себе этого жеста. Спокойно прошла через приёмную, улыбнулась удивлённой секретарше. И только в лифте позволила себе закрыть лицо руками и глубоко вздохнуть.
Спасибо! Продолжаю второй раздел.
Вера не помнила, как добралась до дома. В ушах всё ещё звучал голос Державина, перед глазами стояло его перекошенное от злости лицо.
«Что я наделала?» — думала она, механически заваривая чай. — «Зачем? Ведь можно было промолчать, как молчала все эти годы...»
Входящее сообщение заставило вздрогнуть. Неизвестный номер: «Вера, это Марина из отдела прозы. Можешь говорить?»
Она нажала кнопку вызова.
— Вер, — голос коллеги звучал взволнованно, — ты что творишь? Державин рвёт и мечет! Собрал экстренное совещание, орал так, что стёкла дрожали. Говорит, ты с ума сошла, обвиняешь его в присвоении...
— Правды, — тихо закончила Вера. — Я обвиняю его в присвоении правды.
В трубке повисла тишина.
— Марин, скажи честно, — Вера села на подоконник, поджав под себя ноги, — роман Северского. Кто его редактировал?
— Я, — после паузы ответила Марина. — Три месяца убила на этот кирпич. А потом...
— А потом Державин присвоил себе всю работу и получил премию «Редактор года».
— Да. Но я не могла ничего сказать! У меня кредит за учебу сына...
— Понимаю, — Вера смотрела на вечерний город за окном. — А «Время цветения» Ольги Вайс? Кто придумал разбить роман на две части и добавить флэшбеки?
— Катя Волкова, — голос Марины стал тише. — Она потом уволилась. Говорят, Державин ей такую характеристику написал, что её никуда не берут.
— А «Чёрный квадрат» Михайлова? Кто догадался поменять местами первую и последнюю главы?
— Сергей Иваныч... Господи, Вера, к чему ты это всё?
— К тому, что я нашла доказательства. Все черновики, все редакторские пометки, все даты правок. И завтра эти документы увидит совет директоров.
В трубке раздался судорожный вздох.
— Ты... Ты уверена? Он же тебя...
— Уничтожит? — Вера невесело усмехнулась. — Может быть. Но знаешь, я устала бояться. Устала делать вид, что не замечаю, как он ворует наш труд, наши идеи, наши жизни...
Снова пришло сообщение. Теперь от самого Державина: «Нам нужно поговорить. Жду вас в кафе «Ривьера» через час. Не делайте глупостей».
— Марин, он назначил мне встречу, — сказала Вера.
— Не ходи! — в голосе коллеги зазвучала паника. — Вер, он же... Он может что угодно устроить! Ты же знаешь, какой он...
— Знаю, — Вера встала и подошла к зеркалу. — Поэтому и пойду. Хватит прятаться.
Она нажала отбой и несколько минут смотрела на своё отражение. Странно, но страха больше не было. Только решимость и странное, пьянящее чувство свободы.
«Ну что, Вера Алексеевна», — сказала она своему отражению, — «Пора показать этому гению издательского дела, что не всё в этом мире продаётся и покупается».
Она быстро переоделась, накрасилась и вызвала такси. Державин ждал её в любимом кафе — пафосном заведении в центре города, где раньше часто проводил деловые встречи.
«Его территория», — подумала Вера, садясь в машину. — «Ну что ж, тем интереснее будет».
— А, Вера Алексеевна, — он поднялся ей навстречу, словно ничего не произошло. — Присаживайтесь. Что будете?
— Ничего, — она опустилась на стул напротив. — Я ненадолго.
— Зря, — он сделал глоток. — Здесь прекрасная кухня. И винная карта... Хотя вы же знаете, правда? Сколько контрактов мы тут подписали, сколько авторов обсудили...
— Давайте без лирики, Игорь Павлович, — перебила его Вера. — Зачем вы меня позвали?
Державин аккуратно поставил бокал и наклонился вперёд:
— Я хочу сделать вам предложение.
— Вот как?
— Да. Очень выгодное предложение, — он достал из кожаного портфеля папку. — Вот, взгляните.
Вера открыла папку и пробежала глазами документ. Брови её поползли вверх.
— Повышение? — она перевернула страницу. — Увеличение зарплаты в три раза? Персональный кабинет? Служебная машина?
— И это ещё не всё, — Державин улыбнулся. — Вы талантливы, Вера. Я всегда это знал. Хотите возглавить новое направление? Современная проза, молодые авторы... Полная творческая свобода.
— При одном условии, да? — она захлопнула папку. — Я отдаю вам документы и молчу дальше?
— Не совсем, — он покачал головой. — Я хочу предложить вам партнёрство. Настоящее партнёрство, Вера. Вы же понимаете, один человек не может тащить такой объём работы. Мне нужен... соратник. Правая рука. Преемник, если хотите.
Вера откинулась на спинку стула и рассмеялась:
— Вы думаете, я поверю?
— А почему нет? — он развёл руками. — Я действительно ценю ваш талант. Да, возможно, я был... не совсем справедлив. Но сейчас я предлагаю вам всё, о чём мечтает любой редактор. Власть, деньги, признание...
— Чужой ценой, — закончила она. — За счёт тех, кто будет работать под моим началом. Как это было с Катей Волковой? С Сергеем Иванычем? Со всеми остальными?
Державин поморщился:
— Не надо драматизировать. Это бизнес, дорогая моя. Большой бизнес. И в нём есть свои правила.
— Правила? — Вера подалась вперёд. — Нет, Игорь Павлович. Это не правила. Это воровство. И я в нём участвовать не буду.
Она встала и положила папку на стол.
— Вы делаете ошибку, — в голосе Державина зазвучала сталь. — Большую ошибку, Вера Алексеевна. Подумайте о своём будущем.
— Я думаю, — она застегнула сумку. — Именно поэтому и отказываюсь. Знаете, что самое страшное? Я ведь могла согласиться. Ещё месяц назад — точно могла бы. Но сегодня...
— Что изменилось? — он прищурился.
— Я поняла одну простую вещь: талант нельзя присвоить. Можно украсть награду, можно забрать признание, можно даже отнять работу. Но талант... Он остаётся с тем, кому принадлежит.
Утро началось со звонка Марины:
— Вера, ты где? — в её голосе звучала тревога. — Державин собирает общую планёрку! Всех срочно вызвали!
— Еду, — спокойно ответила Вера, заходя в метро. — Буду через двадцать минут.
— Что вчера было? Он не... не угрожал тебе?
— Нет. Предлагал повышение и партнёрство.
— А ты?
— А я отказалась.
В трубке повисла тишина.
— Вера... — наконец выдохнула Марина. — Ты с ума сошла? Такой шанс!
— Шанс стать такой же, как он? — Вера покачала головой, хотя собеседница не могла этого видеть. — Нет уж, спасибо.
Конференц-зал на третьем этаже издательского дома гудел как улей - более сотни сотрудников собрались на экстренное совещание. Люди переговаривались вполголоса, косились на пустующее кресло во главе длинного стола. Вера заняла своё обычное место и достала ноутбук.
Державин влетел в зал ровно в девять. Его обычно идеально уложенные волосы были растрёпаны, галстук съехал набок.
— Итак, коллеги! — он хлопнул ладонями по столу. — У нас чрезвычайная ситуация. Один из сотрудников, — его взгляд упёрся в Веру, — позволил себе совершенно возмутительные обвинения. И сейчас мы это обсудим. Публично.
По залу прокатился встревоженный шёпот.
— Вера Алексеевна, — Державин растянул губы в улыбке, — не хотите поделиться с коллегами своими... фантазиями?
Она медленно поднялась:
— Хочу. Я обвиняю вас в систематическом присвоении чужой работы. В том, что вы годами забирали себе заслуги редакторов, получали премии за их труд и ломали карьеры тем, кто пытался протестовать.
— И у вас, конечно, есть доказательства? — он картинно развёл руками.
— Да, — Вера открыла ноутбук. — Проектор, пожалуйста.
На большом экране появилась первая страница документа.
— Вот черновик романа «Время цветения». Смотрите на пометки. Вот правка Екатерины Волковой, датированная пятнадцатым мая этого года. А вот ваш победный пост в вк от двадцатого мая, где вы рассказываете, как придумали разбить роман на две части...
Державин дёрнулся вперёд:
— Это подделка!
— Неужели? — Вера нажала кнопку. — А вот «Чёрный квадрат». Пометки Сергея Иваныча от первого июля. И ваше интервью от десятого, где вы делитесь гениальной идеей поменять местами главы...
— Прекратите! — он почти кричал.
— Может быть, вам интересно посмотреть на роман Северского? — Вера снова переключила слайд. — Марина, ты узнаёшь свои пометки?
— Я... — Марина побледнела, но решительно встала. — Да. Это моя правка. Я работала над этим текстом три месяца.
— Ложь! — Державин схватил графин с водой. — Всё это ложь! Вы подделали документы!
— Как? — тихо спросил кто-то из дальнего угла. — Это же оригинальные файлы из архива с цифровыми подписями и метаданными, их невозможно подделать. Их невозможно подделать задним числом...
Вера перевела взгляд на бывшего босса. Его лицо шло красными пятнами, глаза метались по сторонам, словно в поисках спасения.
— Вы... — он задыхался, — вы все... Вы ничего не понимаете! Без меня, без моего имени эти книги никто бы не заметил! Я создал их успех!
— Нет, — раздался ещё один голос. — Это мы создали их успех. Своим трудом. Своим талантом. А вы... вы просто присвоили результат.
— Собрание окончено! — прохрипел Державин и выскочил из зала.
В помещении воцарилось безмолвие. Внезапно в дальнем углу раздались одиночные хлопки, к ним начали присоединяться другие люди, пока наконец рукоплескания не заполнили всё пространство.
— Вера, это было... — Марина обняла её, всхлипывая. — Я не думала, что кто-то решится...
— Постойте! — раздался встревоженный голос секретарши. — Он звонит в совет директоров! Я слышала, как он кричал в трубку...
Вера спокойно кивнула:
— Пусть звонит. Я уже отправила все документы Михаилу Борисовичу. Ещё вчера вечером.
— Председателю совета? — ахнул кто-то.
— Да. И не только ему, — она начала собирать вещи. — Копии получили все члены совета. И редакторы крупнейших литературных журналов. И...
Её прервал звонок телефона. Незнакомый номер.
— Вера Алексеевна? — раздался в трубке солидный мужской голос. — Михаил Борисович беспокоит. Вы не могли бы подняться в зал совещаний на десятом этаже? Игорь Павлович уже здесь, и нам нужно... прояснить ситуацию.
— Конечно, — ответила она. — Уже иду.
Марина схватила её за руку:
— Я с тобой!
— И я! — поднялась полная женщина из отдела детской литературы.
— Нет, — Вера мягко высвободила руку. — Это я должна сделать сама.
Державин уже был в зале совещаний. Он стоял у окна, нервно комкая в руках галстук. При виде Веры его лицо исказилось.
— А, явилась! — он шагнул вперёд. — Ну что, довольна? Разрушила всё, что я строил годами!
— Вы сами это разрушили, — спокойно ответила она. — Своей ложью.
— Игорь Павлович, присядьте, — Михаил Борисович указал на кресло. — Вера Алексеевна, вы тоже. Нам нужно серьёзно поговорить.
Она опустилась в кресло и расправила плечи. Была готова к любому решению.
— Я изучил документы, которые вы прислали, — председатель совета директоров постучал пальцем по пухлой папке. — Также я побеседовал с некоторыми бывшими сотрудниками. Екатерина Волкова была особенно... красноречива.
Державин дёрнулся:
— Вы не можете верить этой истеричке! Она...
— Молчите! — оборвал его Михаил Борисович. — Честь издательства — вот что для меня важно. И вы её запятнали.
Прошёл год.
Вера стояла у окна своего кабинета и смотрела на вечернюю Москву. На столе поблёскивала статуэтка премии «Редактор года» — её собственная, заслуженная. На обложке свежего номера «Книжного обозрения» красовалось интервью: «Вера Светлова: Талант нельзя присвоить».
В дверь постучали.
— Вера Алексеевна, — заглянула Катя Волкова, вернувшаяся в издательство после увольнения Державина, — можно?
— Конечно, проходи.
— Тут новый автор прислал рукопись, — Катя положила на стол увесистую папку. — Необычная вещь. Я бы хотела поработать с текстом, но нужно ваше мнение как главного редактора.
Вера улыбнулась:
— Садись, рассказывай.
Пока Катя увлечённо делилась идеями, Вера вспоминала тот день, когда всё изменилось. Совет директоров единогласно проголосовал за увольнение Державина. Его лишили всех премий, а история с плагиатом попала в прессу.
Вера получила предложение занять пост главного редактора. За её плечами был опыт руководства крупными проектами и редакторским отделом. Она согласилась, но на своих условиях: полная прозрачность работы, указание всех редакторов в выходных данных книг, справедливое распределение премий.
Первым делом она вернула в издательство уволенных Державиным сотрудников. Потом изменила систему работы: теперь каждый редактор мог открыто говорить о своём вкладе в книгу.
— ...и тогда мы можем сделать параллельную линию, — голос Кати вернул её к реальности. — Как думаете?
— Думаю, это отличная идея, — Вера села за стол. — Давай посмотрим текст вместе.
Телефон тихо звякнул. Пришло сообщение от Марины: «Включи новости!»
«Всё правильно», — подумала Вера, возвращаясь к обсуждению рукописи. — «Талант нельзя присвоить. Рано или поздно правда всегда выходит наружу».
— Так что, — Катя подняла на неё сияющие глаза, — можно начинать работу?
— Можно, — Вера достала ручку. — И знаешь что? В выходных данных обязательно будет указано твоё имя. Потому что каждый талант заслуживает признания.
За окном догорал закат, окрашивая небо в красные тона. Начинался новый вечер — один из многих в издательстве, где теперь царили честность, уважение и справедливость.
Вера открыла рукопись и начала читать. Она точно знала: талант найдёт свою дорогу. Нужно только помочь ему и не дать никому украсть его свет.
Больше историй о семейных отношениях, любви и жизненных ситуациях читайте в моем Telegram-канале