45 лет прошло со дня смерти вокалиста AC/DC Бона Скотта, но его звезда горит так же ярко. Вспоминаем легенду рок-н-ролла – солнцепоклонника и ночного гуляку.
Звезда в своей голове
В середине 70-х, на пике австралийской славы AC/DC, еще до покорения Британии и Америки, Бон Скотт уже ощущал себя звездой. Представьте картину: сиднейский паб, перед ним пиво и четверной виски, беззубая улыбка сияет, рядом – очаровательная спутница. Бон – душа компании. Его друг и бывший тур-менеджер AC/DC Иэн Джеффри вспоминает: "Куда бы Бон ни пришел, к концу вечера у него появлялось десять новых лучших друзей".
Но с той же легкостью он мог нажить и десять врагов. Его дикий смех, блеск в глазах, татуировки на мускулистых руках – Бон любил "синьку" (по-австралийски – драку). Правда, только если не удавалось сначала очаровать собеседника остроумной фразой. Когда крутые парни в барах пытались поддеть его, спрашивая, AC он или DC, Бон отвечал: "Ни то, ни другое. Я – вспышка посередине".
"Бон умел себя подать, – говорит Джеффри. – У него были нужные слова, правильное выражение лица. А если и это не срабатывало – берегись!"
По словам Ангуса Янга, именно эта яростная и пугающая сторона характера Бона Скотта сформировала лучшее в музыке AC/DC. "Он был одним из самых грязных ублюдков, которых я знал, – усмехался Ангус. – Когда я впервые встретил его, он почти не говорил по-английски – только мат".
Да, AC/DC эпохи Бона Скотта были далеки от сегодняшнего лоска. Никакой полировки. Когда он пел "If you want blood… you got it" ("Хочешь крови – получишь"), он, черт возьми, имел это в виду.
Другая сторона Бона
Но был и другой Бон, скрытый от посторонних глаз.
"В нем было много от этики хиппи того времени, – рассказывает Питер Хэд, друг и коллега Бона по группе до AC/DC. – Он читал, размышлял о религии, философии. С ним можно было говорить о серьезных вещах".
А еще был Бон-джентльмен. "Он был прекрасен с женщинами, и женщины его любили, – говорит Фифа Риккобоно, бывший гендиректор лейбла AC/DC Albert Music. – Моя мама, пожилая итальянская вдова, пришла в офис, и Бон обнял ее. Он был татуированный, без зуба. Его обаяние обезоруживало".
Таким был Бон Скотт. "Отличная компания парней в одном лице, – невесело усмехается бывший менеджер AC/DC Майкл Браунинг. – Просто никогда не знаешь, какой из них тебе достанется – пока не станет слишком поздно".
Так какова же настоящая история Бона Скотта? Комик, трагик, артист, человек, склонный к депрессии – он был всем этим. А еще – неутомимым потребителем наркотиков, серийным ловеласом, героическим пьяницей, поэтичным автором текстов. Человек, любивший компанию незнакомцев, но мечтавший о простой жизни. Парень, который помог AC/DC взобраться на вершину, но не дожил до того, чтобы насладиться плодами успеха. Солнцепоклонник и ночной гуляка, чье тело было изломано задолго до того, как окончательно сдалось в ту холодную одинокую февральскую ночь 1980 года.
Мы знаем конец истории. Но где она началась по-настоящему, до того как мифотворцы превратили ее в плоскую байку про клоуна и его хохочущих последователей?
Из Шотландии в Австралию: Корни бунтаря
Рональд Белфорд Скотт родился в шотландском Форфаре 9 июля 1946 года, но дух воина был у него в крови. Скотты – могущественный клан, их девиз "Amo" ("Люблю"). Они были верными сторонниками Роберта Брюса, сражались рядом с ним. Когда Папа отлучил Брюса от церкви, та же участь постигла и Скоттов. Вот откуда бунтарский дух Бона.
Музыкальность пришла от отца, Чика. Когда его оркестр волынщиков маршировал мимо дома по субботам, маленький Ронни (так звала его мама Иза) барабанил вилками и ложками по доске для хлеба. Страсть к перемене мест зародилась рано: в 1952 году семья эмигрировала в Австралию по программе "помощи в переезде" – той же, что позже приведет туда семью Янгов.
Сначала жили у тети в пригороде Мельбурна. В школе Ронни стал популярен благодаря умению маршировать с барабаном. В 1956-м Скотты переехали во Фримантл, близ Перта. Там Ронни и получил свое прозвище. Из-за созвучия фамилии и Шотландии (Scotland), Ронни Скотта стали звать Бонни Скотланд ("Милашка Шотландия"). Он ненавидел это прозвище и дрался с каждым, кто его так называл, но оно прижилось. К подростковому возрасту даже друзья звали его Бонни, или коротко – Бон.
Юность: Музыка, банды и первая тюрьма
Бон был хорош в легкой атлетике, но еще лучше – в музыке. Пять лет подряд становился чемпионом среди барабанщиков-маршевиков до 17 лет. Все изменилось, когда он открыл для себя Чака Берри и Литтл Ричарда. Он пел их песни дома, пока мать не взмолилась: "Рон, если не можешь петь нормальные песни, заткнись! Не пой эту рок-н-ролльную дрянь".
Бросив школу в 15, он с первой серьезной подругой Морин Хендерсон наряжался и ходил танцевать рок-н-ролл. К тому времени он уже курил сигареты, пил, потом перешел на травку и амфетамины. Вскоре он стал частью местных "мобов" – уличных банд подростков. Будучи самым дерзким, Бон быстро стал лидером. Были разные подработки – тракторист, рыбак, ученик механика. Бону было все равно, чем зарабатывать. Он знал, кем будет: "Певцом в рок-н-ролльной группе".
Он проколол ухо – неслыханно для парня в начале 60-х – и сделал первую татуировку: "Смерть прежде бесчестия". Не на руке, а внизу живота, прямо над лобком. Когда друга избили копы, Бон взбесился и чуть не убил одного из них. Как-то ему это сошло с рук. Но потом его арестовали за кражу 12 галлонов бензина. Бон, позже написавший хит AC/DC "Jailbreak" ("Побег из тюрьмы"), провел почти год за решеткой в учреждении строгого режима.
Там было жестко: одиночные камеры, сексуальное насилие. Выйдя перед Рождеством 1963-го, Бон стал еще решительнее. Шанс выпал, когда его взяли барабанщиком в кавер-группу The Spektors. Бон решил, что будет круто, если барабанщик споет пару песен. Никто не спорил с крепким парнем только что из тюрьмы. Его хриплая версия "You Really Got Me" The Kinks стала гвоздем программы.
На концерте Spektors Бон встретил 17-летнюю блондинку Марию Ван Влийман. Позже она утверждала, что Бон звал ее замуж, но она знала, что он изменяет ей с другими девчонками. Но с Марией он всегда вел себя идеально: не ругался, не пил.
The Valentines: Первые успехи и разочарования
The Spektors объединились с конкурентами The Winstons, где пел Винс Лавгроув, создав The Valentines. Изначально они играли поп-соул каверы. Винс был красавчиком, Бон – его дерзким напарником. В пышных рукавах и цветных костюмах они исполняли "Build Me Up Buttercup". "У нас было дикое шоу, – вспоминал Лавгроув. – Прыгали на усилители, взрывали дымовые шашки…"
Пара синглов попала в чарты Западной Австралии, но национальный прорыв случился через два года благодаря песням Джорджа Янга и Гарри Ванды из The Easybeats (позже – продюсеров AC/DC).
Группа переехала в Мельбурн. Бон писал Марии, надеясь проводить время вместе, но его затянула ночная жизнь. Винс Лавгроув признавал: "Я популярнее Бона. Но он поет гораздо лучше меня. Думаю, он самый недооцененный певец в Австралии".
Однако Бону надоел "кабаре-стиль" The Valentines. Когда в Мельбурне появился старый приятель Билли Торп со своей рок-группой The Aztecs, Бон стал заявляться на их концерты и орать "Whole Lotta Love" и "Long Tall Sally". "Он был чертовым безумцем", – вспоминал Торп. Под кайфом Бон говорил Билли: "Знаешь, я пробьюсь, я, бл***, пробьюсь".
В 1969 году The Valentines громко арестовали за хранение марихуаны. Их следующий сингл "Juliette" – балладу, написанную и спетую Боном – отказались ставить на радио. Бон озлобился и разочаровался в группе.
Хиппи-период и Fraternity: Поиски себя
В 23 года Бон уехал в холмы под Аделаидой, чтобы "собраться с мыслями". Он присоединился к фолк-рок группе Fraternity. Отрастил бороду, начал играть на блокфлейте, стремясь к музыкальному уважению. "Мне надоела попсовая аудитория The Valentines, я хотел стать музыкантом", – говорил он позже.
Гордон "Базз" Бидструп, будущий барабанщик The Angels, встретил Бона в то время: "Он был длинноволосым хиппи, играющим на флейте. Жил в холмах, ел грибы, курил травку. Я не помню его как дебошира. Он был хиппи-чуваком, как и все мы. Длинные мантии и все такое..."
Но это было не совсем так. Клавишник Fraternity Джон "Джей Би" Биссет признает, что Бон поначалу был "немного похож на Пана", но больше помнит его дьявольский блеск в глазах: "Бон отлично развенчивал мифы о кислотной культуре, вроде вегетарианства. Помню, как он бродил по очень кислотной вечеринке, жуя кусок ростбифа".
Fraternity добились локального успеха, особенно с песней "Season Of Change", где Бон прекрасно пел и играл на флейте. Группа решила покорить Лондон, взяв с собой жен, детей, роуди. Бон уговорил поехать с ним свою новую подругу, Ирен Торнтон, – в качестве жены. Они поженились 24 января 1972 года. Поездка стала их медовым месяцем.
"Когда я впервые его увидела, кажется, немного поморщилась, – смеется Ирен сейчас. – Голый торс, шортики, босиком, рука обнимает девушку, в другой – выпивка, он пробирается сквозь толпу и хохочет во все горло – типичный Бон. Я подумала: 'Да вы шутите...'"
Но на концерте Fraternity Ирен увидела его иначе: "Он отпустил пару шуток, и мое мнение изменилось. Я съязвила про его узкие джинсы – 'Какой хорошо упакованный ланч!', а он тут же ответил: 'Ага, два яйца вкрутую и сосиска', – и продолжил говорить, пока я умирала со смеху… Я вдруг поняла, что он не такой уж дурак. И он меня заинтриговал".
Лондонский провал и возвращение
В Лондоне было туго с деньгами, Бон подрабатывал барменом. Хорошей травы было не достать. Но они не брезговали ничем. Бона прозвали "Тест-драйв Ронни" – он первым пробовал все новые наркотики. Единственный раз он "сломался", попробовав дурман – мощный галлюциноген. "Пару дней ему было плохо, остальные к этому не притрагивались", – вспоминал Биссет.
Дела шли под откос. Группу "слили" с разогрева Status Quo, они выглядели устаревшими на фоне глэм-рокеров Slade. Смена названия на Fang не помогла. Окончательно их унизило выступление на разогреве у скромной группы Geordie.
Бон был очарован их вокалистом, Брайаном Джонсоном, который закончил концерт, корчась от боли на спине (Бон не знал, что у Брайана лопнул аппендикс). Воспоминания Джонсона об их единственной встрече прекрасны: "Короткие волосы, не хватает зуба. Он был самым смешным человеком, мы отлично провели время". Но добавил: "Он не был так хорош, как когда присоединился к AC/DC. Они что-то в нем раскрыли".
Вскоре Fraternity/Fang распались и вернулись в Австралию. Бон присоединился к музыкальному коллективу Mount Lofty Rangers. Но он становился нетерпеливым, срывался на всех. "Бону было почти 28, а славы и богатства он не достиг, – объяснял Винс Лавгроув. – Он чувствовал себя загнанным, старым".
На дне: Авария и конец брака
Он начал ссориться с Ирен. Падение достигло дна в ночь на 22 февраля 1974 года. Он пришел пьяным на репетицию Rangers. "У него всегда была с собой фляга красного или, чаще, бутылка Jack Daniel's, – говорит Питер Хэд. – Он постоянно был не в себе, ездил на мотоцикле под кайфом".
В ту ночь он снова сорвался. Обозвал кого-то, полез драться. Потом выломал дверь, сел на байк и уехал, разбив пустую бутылку Jack Daniel's.
Около 2 часов ночи Винсу Лавгроуву позвонила Ирен из больницы. Бон врезался на мотоцикле во встречную машину. Он был в коме.
Врачи готовили Ирен к худшему. Предлагали позвать священника. Медсестра сказала, что перед тем, как потерять сознание, Бон бредил: "Говорил, что он певец".
Через 18 дней Бона выписали. К удивлению врачей, он выжил, хотя долго не мог ходить без посторонней помощи. Его брак с Ирен распался. Хромая на костылях, ночуя на диване у Лавгроува, Бон работал помощником в его агентстве талантов. Именно там он впервые встретил группу, с которой вошел в историю.
Рождение легенды: AC/DC
Фифа Риккобоно вспоминает одно из первых выступлений Бона с AC/DC: "Он был очень грубым, громким и довольно противным, но по-своему забавным. Менеджер спросил, хочу ли я познакомиться. Я приготовилась к жесткой встрече. Но все было наоборот. Он был очарователен, взял мою руку и поцеловал. Без зуба, с акульим зубом на шее, он выглядел угрожающе. Но он был просто прелестен".
Последующие годы – известная часть истории AC/DC. Как Бон заменил Дэйва Эванса, привнеся в группу брутальный имидж, талант рассказчика в текстах и харизматичный голос. Как AC/DC стали звездами дома, потом покорили Британию и, наконец, Америку с альбомом "Highway To Hell". И как все закончилось его смертью в машине едва знакомого человека.
Противоречия Бона Скотта
Истории рассказаны, но правда часто скрывалась за мифами. В Боне уживались противоречия, сбивавшие с толку даже его самого.
У него были необычные отношения с братьями Янг. До AC/DC, по словам Ирен, он "чувствовал себя стариком в музыкальном мире, сбитым летчиком". Когда Малькольм приказал ему подстричься, Бон немедленно подчинился. Приближаясь к 30, он цеплялся за этот последний шанс.
С Ангусом было иначе. "Думаю, главное, что Бону нравилось в AC/DC – это Ангус, – говорит Питер Хэд. – Он был просто потрясен Ангусом. Бон искал шоуменства, театральности. AC/DC дали ему возможность немного сойти с ума".
Мы читали о том, как Бон чуть не пропускал концерты из-за вечеринок; как чуть не умер от передозировки; как хвастался оргиями. Но мало говорилось о моментах одиночества в дороге, когда он размышлял о своем выборе. О зависти к братьям, у которых были семьи. Стоила ли его погоня за славой, выпивкой и женщинами того?
Самой близкой женщиной после Ирен была Маргарет "Сильвер" Смит – хиппи-путешественница, героиновая наркоманка. Она была ровесницей Бона, с такими же вкусами. "Она была частью мира Бона, – говорит Майкл Браунинг, – но точно не частью мира группы. На нее смотрели как на негативное влияние".
Более позитивным влиянием в последние годы был Иэн Джеффри. "Мы просто болтали о всякой ерунде, – вспоминает он. – Бон был общительным, в отличие от Малькольма и Ангуса. Он хотел разговаривать, делать разные вещи. У него были друзья повсюду. Он писал сотни открыток людям, которых встречал раз или два, и старым друзьям".
Для Джеффри Бон был величайшим фронтменом: "Это были дни без технологий. Большинство концертов AC/DC в Америке были на разогреве. Ему каждый вечер приходилось завоевывать публику, и он это делал блестяще. К концу выступления он держал зал в своих руках".
Джо Перри из Aerosmith сказал после того, как AC/DC "уделали" их в 1979-м: "В Боне чувствовался огромный опыт. Когда он пел... он был настоящим".
Последний тур и упадок
Мировой тур 1979/80 застал Бона на краю пропасти – физически и морально. Ангус, всегда любивший Бона, начал открыто беспокоиться. Малькольм выжидал, но решил разобраться после тура.
"Бон был в плохой форме, – вспоминает их американский агент Дуг Талер. – Постоянно пьян или отсыпался. Это становилось проблемой. Последний раз я видел его в Чикаго. Днем в отеле он был так пьян, что еле стоял. Не узнал меня. С ним были пара девиц, но он был в ужасном состоянии для светлого времени суток. Я знаю, что у парней начались с ним проблемы из-за этого".
Усталость Бона видна на кадрах фильма "AC/DC: Let There Be Rock", снятого в Париже. Он выглядит на все свои 33 года. Улыбается на камеру, но позы заучены, движения скованы, в руке неизменный стакан с виски.
После тура Бон был так измотан, что проспал почти весь 26-часовой перелет домой. В Австралии он провел Рождество с родителями в Перте – впервые за три года. Все замечали, как сильно он стал пить.
Последние дни
Вернувшись в Лондон в январе 1980-го, Бон снял себе квартиру. Сильвер помогла с мебелью. В последние дни он звонил старым друзьям, даже тем, кого не видел годами – Майклу Браунингу, Дугу Талеру, Ирен. Никто не почувствовал беды.
"Он всегда думал, что не доживет до старости, – говорит Фифа Риккобоно. – Я говорила с ним за несколько дней до смерти, он был невероятно взволнован. Рассказывал, что слушал новые риффы Малькольма и Ангуса: 'Фифа, подожди, ты услышишь, это будет блестяще, фантастический альбом'. Я думала, он идет в студию через пару дней. Поэтому новость о смерти стала шоком".
Смерть и наследие
Обстоятельства смерти величайшего фронтмена до сих пор вызывают споры. Официальная версия: уснул пьяным в машине друга, найден без сознания, констатирована смерть по прибытии в больницу. Полиция не нашла подозрительных обстоятельств.
Сильвер Смит в 2010 году утверждала: "Он умер от полиорганной недостаточности... в отчете врача говорилось, что его органы были как у 60-летнего". Но Иэн Джеффри смеется над этим: "Если бы Бон ходил к врачу, я бы знал. Не видел ни рецептов, ни записей". Согласно вскрытию, печень и общее состояние здоровья Бона были в относительном порядке.
Сорок лет спустя это не так важно. Вспоминать Бона Скотта нужно не за его смерть, а за его невероятную жизнь.
"Алкоголь, плохие женщины, пот на сцене, вредная еда – все это очень полезно!" – заявлял Бон в 1979-м. Конечно, нет.
"Я все еще чувствую, будто он где-то в туре, – говорит Фифа Риккобоно. – Вижу видео и вспоминаю, где мы были. Он оставил наследие: смотришь на экран, видишь эту ухмылку – и кажется, что он все еще здесь".
Что, если бы...?
Трагедия в том, что, выжив, Бон мог бы изменить свою жизнь. Уставший, он говорил о том, чтобы "завязать". Может, еще один альбом с AC/DC, а потом – обратно в Австралию, дом в холмах, жена, дети-"спиногрызы".
Иногда он говорил о сольном альбоме, о работе со старыми друзьями вроде Питера Хэда. Они вместе написали прекрасные вещи, как "Carey Gully" – нежную песню в стиле кантри и фолк, о городке, где жил Бон. Она дает представление о том, какой могла бы быть его жизнь без AC/DC: 'Спускаешься по Пигги Лэйн сквозь цветы... / И там я коротаю свои часы... / В маленьком сарае на склоне холма / Где мы сидим и пьем мятный чай...'.
Но как долго он был бы счастлив в таком покое? Другая их песня, "Been Up In The Hills Too Long" ("Слишком долго пробыл в холмах"), описывает его вечную неудовлетворенность: 'Чувствую себя неснесенным яйцом / Неоплаченным счетом / Неубитым гигантом / Несказанной фразой... / Кажется, хуже быть не может / Моя жизнь идет вспять... / Я слишком долго пробыл в холмах...'.
Таким был Бон Скотт. То на вершине, то на дне. Даже он не знал, что будет дальше. За это его и любили AC/DC. И до сих пор по нему скучают.