Я не с тобой разговариваю. Хозяин тоже мне нашелся. Ты тут никто, ты прилипало, утоляющий бабью похоть за кормежку и жилье. Тьфу! С тобой рядом дышать срамно, не то что разговаривать.
Катерина окинула взглядом разоренный огород. Наделал дел этот ураган, пол огорода разворотил. Ох, никак не наладить путем грядки! Тяжело же без внука приходится. Ездила вчера к нему. Спрашивал, как огород, прижились ли помидоры? В тот день, как слечь, он снова прикопал в землю, вымытые дождем кусты помидор. Приросли, как миленькие, только пока лежат, а листья зеленые, живые, помидорины только некоторые оторвались.
Как жалко парнишку! Сам с температурой, глаза туманные, а все о них беспокоится. Велел в огороде ничего не трогать, мол, скоро его выпишут, сам сделает.
Про Диану спрашивал, не видела ли? Не сказала, что уехала его Диана. Расстроится парень, молодой еще, думает, это его единственная любовь. То ли еще будет по жизни? Всяко покрутит, пока настоящую-то встретишь судьбу.
Присела Катерина на лавку. Хочется сделать все, как при Илюше, да не можется, силы уже не те. С Федора совсем толку мало. Так еле шишлял, как узнал про деньги Илюшины, так худо ему стало, даже сил не было ругаться, только рукой махнул, мол, делайте, что хотите.
А уж как внук в больницу попал, хоть самого туда же клади, только не соглашается он ехать в больницу-то. Лежит, смотрит в потолок. Давече выдал
- Катерина, я еть зря на парня сердился. Правильный у нас с тобой внук. Золотое у него сердце, не в меня пошел. Грешил я много. Как я мою Пелагею-то обижал, Господи! Главное, не за что избивал-то! Она виновата разве, что не по любви на ней женился.
А дочерей как ростил? Они от меня слова хорошего не слыхали, вожжами ведь бил за всякую провинность. Каюсь сейчас, пойти бы, да прощения просить, стыдно. Они меня никогда не простят. Так мне и надо.
Недаром говорят, Бог милостив, милостив он. Мне, такому грешному, тебя, Катенька, послал, внука дал, жизнь трезвую спокойную предоставил.
- А, ты бы Федор, пошел к Лизавете, да и поговорил, не она виновата, что не хочет к отцу ходить, а люди-то ее осуждают. Попросил бы прощения, может она бы пожалела тебя, простила бы.
- Катерина, о чем ты говоришь, разве такое можно забыть, родной отец, а какими словами я ее обзывал? Стыдно.
Вот как Федор заговорил. Помирать, что ли собрался? Пожил бы еще, больно уж Илюша деда любит, тяжело ему будет. Сейчас узнает Федя, что Вера машину купила, совсем расстроится. Надо пойти, боярышника, что ли заварить, напоить его, да и самой напиться.
Дед Федор, сердито нахмурив седые брови, сидел у окна, перебирая свои крючки и мормышки
- Чего прибегала Ольга-то? Заполошная какая-то, заскочила, не поздоровалась, ниче, спрашивает, где тетка Катерина. Чего хотела-то?
- Ты чего встал? Только утром жаловался, сил нет, лежал бы еще.
- Лежать можно, только бы не залежаться. Не знаю, помнишь ли ты, жил у нас в деревне дед Еремей. По отчеству не знаю, Еремей, да Еремей. Ему лет шестьдесят было, может и семьдесят. Так вот, у него жеребая кобыла сдохла. Он так на нее надеялся, думал, приплод будет, а кобыла возьми и сдохни.
Расстроился сильно Еремей, слег, думал, с горя скоро помрет. Лет десять ждал, а не помирается. После захотел встать, надоело ждать сме рти, да поздно уже. Она как раз и пришла.
Мне никак нельзя лежать. Приедет Илья, скажет, дед, ты чего лежишь, удилища не наладил, сеть не починил. Осень, вон она, на носу. Мы ведь с ним даже косарей не наудили. Зиму-то без рыбки будем.
- Наловите еще, время есть. Притомилась я в огороде. Раньше бывало, выйду с утра, всю картоху до обеда окучу, а теперь, лопата из рук выпадывает. Устала. Надо чаю попить. Сейчас заварю с боярышником, да мятой.
- Понятно, с боярышником, нервы будешь успокаивать. Чего Ольга наболтала про Веру твою опять?
- Федя, только ты близко к сердцу не принимай, машину они купили.
- Купили и купили. Для чего-то они деньги у Ильи забрали, ясно было, для дела. Чего теперь переживать, обратно не отберешь, пусть пользуются. Гляжу, сама-то ты расстроилась.
- Расстроилась и сильно. Я так этого не оставлю, я ей все скажу. Может, что-то в голову зайдет, может впредь оставит Илюшу в покое.
Про дом Федору не стала говорить. Может Олег просто похваляется. Захотелось, чтобы его хозяином считали. Вера не совсем безголовая, всегда умела считать деньги, свою выгоду знала. Не могла она дом Олегу отписать.
Не дай Бог, это окажется правдой! Федору будет нелегко услышать об этом. Он помогал сыну строиться. Он корову продал и деньги сыну отдал на дом. Девчонкам ничем не помог, все сыну. И кому все это досталось? Нет, не родному внуку Федора, а бывшей снохе, Вере. Мало того, она может отдать Сережин дом пройдохе без стыда и совести.
Нет! Надо идти, надо все ей сказать. Иначе сердце лопнет. Столько лет терпела, молчала, ради Илюши молчала. Не хотела заводить скандал, мальчишке и так тяжело. Вера ему мать. А маму любят всякую, даже такую, как она. Зачем ему еще горя добавлять?
Было еще довольно светло, ворота Веры не закрыты, сени тоже не на запоре. Катерина вошла без стука, прошла на кухню. Вовремя пришла. Вера со своим дорогим муженьком как раз сидят за столом, выпивают. Похоже, обмывают свою машину.
На столе красуется бутылка коньяка. Кружочки лимона, нарезанные тоненькими кружочками, золотятся на стеклянной тарелочке, сверкают капельками прозрачного сока. Темным янтарем горит коньяк в хрустальных рюмочках, в раскрытой коробке, ровными рядками, лежат конфеты в золотой фольге.
Сидят два совершенно счастливых человека. Счастливых, потому что они нашли друг друга, по какой-то причине ставших бездушными и бессовестными. Каждый из них по-отдельности не мог бы быть счастливым. Потому что человек с чистыми помыслами, со светлой душой не смог бы выжить рядом ни с одним из них.
Катерина молча постояла, глядя на эти довольные ро жи, не увидев в их глазах ни тени стыда или смущения. Вера даже улыбнулась ей, раскинула ручки
- Тетя Катя, проходи, садись. Хорошо, что ты зашла. Мы с Олегом Викторовичем как раз машину обмываем.
- Понятно. Машину, купленную на деньги сироты, обмываете? Горло не дерет, не горчит, нет?
- Что ты такое говоришь? Какого сироты? Илью имеешь ввиду? Так я еще не уме рла, живая пока, и мой сын не сирота. Если хочешь знать, Илья сам разрешил взять деньги, с его Сберкнижки. Да, и взяли-то мы их в долг. Со временем отдадим. И вообще, машина куплена на семью, только получит Илья права, Олег будет давать ему автомобиль.
- Затараторила! Вспомнила про сына. Где ты была все эти годы? Ты, вот под этим бо ро вом валялась, его ублажала, когда твой сын плакал ночами, тоскуя по маме. Ты пьешь дорогое вино, конфетками закусываешь. Ты хотя бы раз подумала, чем кормят твоего сына два пенсионера? Могут ли они давать каждый день ребенку конфетки? Поперек горла не встало ни разу? Нет? Не подавилась?
Олег Викторович отодвинул рюмку, встал, опираясь обеими руками об столешницу.
- Уважаемая, кто тебя сюда звал? Кто ты такая, чтобы указывать Вере Александровне, супруге моей, как ей жить? Ты, ей кто? Илье ты, кто? Пришла в мой дом и оскорбляешь хозяйку, иди добром отсюда.
- Я не с тобой разговариваю. Хозяин тоже мне нашелся. Ты тут никто, ты прилипало, утоляющий бабью похоть за кормежку и жилье. Тьфу! С тобой рядом дышать срамно, не то что разговаривать.
Вера! Опомнись, пока не поздно, ты еще можешь вернуть сына. Гони из дома эту нечисть. Подумай, что ты делаешь? Сергей с таким трудом строил этот дом. Вспомни, как он старался, день и ночь работал. Для сына Сережа старался, а ты Илюшу из дома выжила, не стыдно тебе? Вся деревня тебя осуждает, только в глаза не плюют. А с тебя, как с гуся вода.
- Замолчи! Правильно Олег говорит, ты не смеешь мне указывать, ты мне никто. Поняла? На себя оглянись. Всю жизнь облизывалась на мужа подруги, рядом жила, не уезжала, выжидала, когда она запьется. Дождалась. Подобрала старого, ни на что не годного старика. За один запах мужика в доме капризы его исполняешь.
Говоришь, надо мне опомниться? Ладно! Пусть будет, по-твоему. Мы заберем Илью. Пусть с нами живет.
- С вами? Тебе придется выбирать между вот этим и сыном. Пока он тут, Илья сюда не придет.
- Ты не пустишь? Попробуй! Я расскажу сыну, ты виновата во всем. Если бы не ты со своей жалостью, Илья бы не ходил к тебе ночевать, привык бы к Олегу.
Видимо, Олег Викторович пришел в себя после слов Катерины.
- Вера, ты почему с ней разговариваешь, почему эта женщина еще здесь, в нашем доме? Я, уважаемый человек, с моим мнением в Роно считаются, меня в областной город звали работать. В конце концов, я пишу книгу! А эта неграмотная баба, бывшая поломойка, смеет судить меня!
- Успокойся, Олежа! Нашел кого слушать. Нас в деревне любят, уважают, мы все свои силы отдаем воспитанию детей. Люди это понимают, каждый раз от всей души благодарят.
Зря ты пришла к нам, тетя Катя! Не стоило. Ты испортила и так не очень хорошие отношения между нами. Покаешься в своих словах. Илья уйдет от вас и останетесь куковать два старика.
- Посмотрим, Вера! Правильно сказала, подобрала я Федора, ухаживаю за ним. Но ты тоже подобрала мужика, которого выгнала жена. Только в отличие от тебя, я еще и внука Федора воспитала, ухаживала за ним, потому что от него мать отказалась.
Я сказала все, что хотела, правда, зря. Ты слепая и глухая. Выпивайте дальше, веселитесь.
Катерина вышла, не прощаясь. Напомнила Вера о ее любви к Федору. Рассказала, чтобы не повторяла неопытная девочка ее ошибок. А она, вон, как вывернула! Не желала Катерина смерти Пелагее, никогда не надеялась жить с Федором.
Вера сама знает, Катерина не такая, она не может желать никому плохого. Просто ей хотелось как-то защититься, выгородить себя и Олега. Бедный, как ему обидно, сколько с ней живет, столько и слышит ехидные намеки.
- Олежек! Забудь, давай, лучше выпьем!
- Забудь! Как легко и просто! Как я могу что-то забыть, когда ты подчеркнуто не считаешься со мной? У кого ты спросила разрешения, когда обещала этой тетке забрать Илью? Она права, тебе придется выбирать. Я не собираюсь жить под одной крышей с этим волчонком.
- Олег, я подумала, что Илья не будет нам в обузу. Он уже взрослый, помогал бы мне в огороде. На питание может снимать деньги со Сберкнижки.
- Чтобы всей деревней вопили, что ты с родного сына деньги на прокорм берешь? Без того сплетен наслушаешься за купленную машину. Илья может промолчит. Катерина на каждом углу кричать будет, будто мы Илью обобрали.
Я уже думаю, может мне стоит уехать в город, пока не начался учебный год? Пусть с тобой живет твой Илья. Я могу с родителями пожить, после видно будет.
- Олежек! Что ты такое говоришь? Мы столько лет прожили! Если ты уедешь, то и я с тобой.
- Куда? У родителей не такая большая квартира, чтобы переезжать к ним семьей. Мне больно тебе такое говорить. Я совсем не хочу с тобой расставаться. Люблю я тебя. Жизни без тебя не представляю, но и быть примаком всю жизнь очень тяжело, поверь!
- Дорогой мой! Илье уже пятнадцать, до совершеннолетия осталось всего три года. Он, конечно, перепишет свою долю на меня. После десятого класса отправим его учиться в институт. Илья не захочет возвращаться в деревню. Что ему тут делать?
Илья, мальчик добрый, я ему все объясню. Он не станет расстраивать свою маму. Ты даже не сомневайся, я уверена, дом будет наш. Илья же может в любое время приезжать, гостить у нас, а жить молодым людям лучше в городе.
- Всяко подумаешь, Верусь. На самом деле, это молодым хорошо в городе. Я уже привык жить на природе, есть свежие овощи, дышать чистым воздухом, пить воду без хлора.
- Вот, видишь! Теперь, когда у тебя есть машина, мы можем в любое время сесть и съездить в город, а жить нам лучше в деревне.
- Есть резон в твоих словах. Поживем пока, после видно будет. Родители мои тоже не вечные. Я у них один, городская квартира мне достанется. Доживем до пенсии, будем ездить туда на зиму, а на лето - сюда, в деревню.
Слушай, дорогая! Я от этих разговоров проголодался. Достань-ка из холодильника колбаски, сыру, и что там еще мать положила. И убери эту бутылку, не то настроение. Надо беленькой по полстакана пропустить, путем закусить и в кроватку. Соскучился твой Олежек по своей маленькой шалунье.
Тут же на столе появилась закуска, хлеб, бутылка беленькой. Где полстакана, вдогонку последовали вторые полстакана. Забылись и обиды, и полученные оскорбления. Чему удивляться? Чтобы человеку оскорбиться, нужно иметь душу. А если ее нет, и наплевать в нее невозможно, значит, оскорбить это человекоподобное, тоже.
Продолжение Глава 40
Доброе утро, друзья!
Закончились каникулы, начались трудовые будни. Значит, начнем работать.
График будет такой:
Утром, глава, где-то около семи часов.
Вечером, глава, после девятнадцати.
В субботу и в воскресенье, будут главы только по утрам.
Думаю, такой график нас всех устроит. Встречаемся сегодня после девятнадцати.
Работаем, друзья! Да будет успешным этот год!
С уважением и любовью, ваша Лале!