Поздравляю всех с праздниками - и наступившими и грядущими. Неприятных тем, увы, успело накопиться немало, но хочется еще подышать немного запахом ёлки с мандаринами (кстати, традиция мандаринов в эти дни не советская никак, а более ранняя - она связана с прелестной народной легендой о Святом Николае). Поэтому - продолжим разговор о литературе. Ценность непреходяшая и не суетная, не так ли?
На своих каникулах я прочла роман "Врата огня", написанным Стивеном Прессфилдом в самом конце прошлого века. Уже по прочтении узнала, что за этот роман писатель удостоился звания почетного гражданина города Спарты. Как мы знаем, не все литераторы ХХ столетия (особливо англосаксонские) заслуживают полученных наград, но в данном случае всё вне сомнения честно.
Ткань повествования на ощупь добротна, поблескивает несомненным знанием древнегреческого языка. Поначалу кажется, что автор уж слишком мрачен. Лакедемонян он рисует жесткими штрихами, не затуманивая романтизацией грубых линий. А ведь Спарту романтизируют довольно часто.
Такие, как у Прессфилда, герои древности не могут не вызывать чувства, похожего на отвращение и некоторый ужас. Юноша, попавшийся на воровстве, приговорен к порке. (Не потому, что воровал, а потому, что попался). Но оказывается настолько горд, что так и не подает сигнала к прекращению экзекуции. Теряет сознание только когда из спины уже торчат рёбра - ну и живет после недолго. Как оценивают его старшие? С одной стороны дурак, ибо погиб зря. С другой стороны - всё же подал товарищам хороший пример того, как надлежит переносить боль. Так что - и это сгодится.
Одна подобная подробность накручивается на другу и третью - умножая отторжение: они вообще - нормальные? Конечно, без суровости не воспитаешь воина, но зачем воспитывать чудовищ? Один из персонажей - поэтически одаренный мальчик Александр, вызывает беспокойство родни: обучение дается ему с большим трудом, чем прочим. Перспективы Александра таковы: либо он справится с, так сказать, учебной программой, либо ... станет певцом-поэтом? Ну да, конечно. Совершит самоубийство, дабы семья могла смотреть добрым людям в глаза. То есть к самоубийству, конечно, никто не принудит, дело добровольное. Но живой негражданин - это такой социальный позор, что много лучше в петлю, или что там у них более комильфотно - на воткнутый в землю рукоятью меч? Александр удваивает усилия. Чтоб ему не казалось слишком легко, один из старших, большой сторонник тщательной "выбраковки", разбивает мальчику слишком красивый нос. Да так "удачно", что возникают астматические проблемы с дыханием. Ничего, и с астмой можно сражаться. Для Александра всё завершается хорошо, он становится воином, а гибнет при Фермопилах. Геройски, разумеется. В возрасте двадцати лет.
Но вот - описанная во всех подробностях - мясорубка Фермопил. И у читателя возникает невольный вопрос - а если бы спартанцы не были тем, чем они были - кто остановил бы персов?
И тут возникает много интересных мыслей, которые мы с друзьями и обсуждали за праздничным столом. Казалось бы - что спартанцы? Были, выродились, не оставили после себя ни литературы, ни архитектуры, ни философии. Канули в никуда.
"Афины много лучше", сказал один из друзей.
"Да? - отчего-то захотелось вступиться мне. - А что они сделали с Сократом, афиняне эти?"
"Сделали. Только в Спарте Сократ бы просто не родился".
"Ну, уж если выбирать, кем родиться, то я, при условии, что непременно женщиной, предпочла бы Спарту. Там женщины высоко держали головы. А в Афинах - это азиатское еще отношение в женскому полу, не европейское".
(Кстати, мне всегда нравился спартанский обычай: имена на надгробиях писали в двух случаях. Понятно, что на могилах воинов, павших в бою. Но еще и - на могилах женщин, умерших родами. Такое приравнивание - это нам не Афины).
Но все же: а если вся историческая миссия спартанцев и сводилась к тому, чтобы однажды остановить на пороге Европы неисчислимый Восток? Так ли нас тогда сие не касается? Не просто же так мы помним их до сих пор?
Вообразим на минуту, что персы с легкостью бы прошли перешеек. Что не случилось бы победы при Саламине. Что Афины не восстали бы из руин и пепла. Что не случилась бы историческая роль Рима, пронесшего впоследствии всю культуру великолепной Греции по всем европейским пределам. Что везде так и случился бы Восток. Я вижу это противостояние в лицах: залитый кровью и потом царь Леонид, бьющийся в первых рядах обреченных, и царь Ксеркс, наблюдающий сражение с удобного помоста - сверху полог от солнца, сбоку - прохладительные напитки. Запад против Востока.
Абсолютная монархия хороша лишь в одном случае: когда ее самое смиряет служение Господу. Вне христианского назначения такая монархия отвратительна. Но случилось бы христианство, если бы оккупантом оказалась Персия, а не Рим? Что было бы со всем наследием античности - готовивщим почву для более высокой истины?
Политкорректные граждане очень любят (даже протащили сие в учебники) разглагольствовать о том, сколь дивно усвоили труды Аристотеля исламские завоеватели. Нет, я даже не собираюсь отрицать: вероятно усвоили, раз делали переводы, "комментировали" (где теперь эти комментарии?). Но сыграл ли Аристотель хоть какую-то роль в общей сумме исламского мира? Посмотрим на него сегодня и уверенно скажем: нет. Сколь бы великолепным ни было поминаемое усвоение, оно коснулось лишь горстки условных очкариков. Между тем любой европеец (даже случайно заглянувший на мою страничку исконно-посконный западоотрицатель, даже глупый младень, не способный отличить Аристотеля от Платона, который и вовсе сюда не забредет, ибо ему в упор неинтересно) связан с Аристотелем тысячами влияний, определивших его ментальность, видение мира, хоть какие-то культурные азы. Византия вышла из Рима, Рим - из Греции. Дорогу к христианству мостили многие десятки поколений.
Учение Господа Христа просияло на Востоке, оккупированном Римом. Но Иудея отвергла его, а Рим - принял.
Для чего-то они были нужны, вот такие грубые, некультурные, до невообразимости жестокие. Мирозданье - не болтающиеся в пустоте фрагменты, но ковер, сотканный из миллионов нитей.
Не стоит идеализировать Восток. Вспомним, какому глумлению осатаневший Ксеркс подверг тело Леонида. Чуял, что потерял в кровавых банях.
Да, название книги - единственный ее изъян. Нет пуанты, изюминки, назовите как хотите. Вратами огня можно назвать произведение, посвященное любому серьезному сражению. Я бы назвала его "Кровавыми банями", ведь Феромопилы, Термопилы - это и был природный банный курорт греков. Термы. Ну да чего нет, того и нет. Я уже упоминала, что не всякая хорошая книга имеет стопроцентно угаданное название.
Важнее другое - по ее прочтении мы двое суток спорили о Греции. А сейчас у меня на аудио звучат "Диалоги", захотелось обновить в памяти.
И за это - спасибо.
PS Еще чуть не забыла понравившиеся моменты.
Один из воинов (да, спартанцы не профессиональные философы, но всё же...) всё задается вопросом: что есть антоним страха? Фобоса сиречь? Нет, не бесстрашие, не храбрость, это лишь отсутствие страха. И ближе к гибели открывает для себя: это - любовь. Ибо она и есть то, что его по-настоящему побеждает.
Царь Леонид спрашивает одну из матрон - сильно ли она ненавидит его за то, что он записал в число обреченных всех, кто у нее был? И сам же объясняет: многие воины одинаково хороши. Я выбирал тех, в чьих женщинах уверен. Когда всех убъют, мир взглянет на женщин - и не должен увидеть их убитыми горем, сломленными. Ты подходишь, ты сможешь. И женщина, как ребенок у отца, рыдает на груди Леонида (он тоже, понятно, смертник), а потом произносит: клянусь, это были мои последние слёзы.
изображения из открытого доступа
