Глава 16
– Сюда каталку! Скорее! Что случилось? – это называется, вернулась Элли в кабинет, чтобы выпить кофе и отдохнуть от пережитого стресса. Стоило оказаться возле входа, как увидела: мужчина буквально на себе тащит женщину. Пришлось помогать, забыв о собственных неприятностях.
– Моя жена беременна, – поясняет незнакомец, – она упала в обморок.
– Не волнуйтесь, всё будет хорошо, – укладываем его жену на каталку, везём в третью смотровую. – На каком она сроке?
– 18 недель, но Карине всё время плохо, – говорит он.
– Карина, я доктор Печерская, мы вас обследуем, хорошо? – перекладываем худенькую девушку лет 25-ти на койку.
– Пожалуйста, не навредите ребёнку, - говорит она нервным голосом, держась за живот обеими руками.
– Ничего плохого мы ему не сделаем, – стараюсь улыбаться, доставая шпатель и фонарик. – Откройте рот, скажите «а».
Девушка выполняет.
– Кожа и слизистая сухие, она обезвожена. Литр физраствора струйно, – даю назначение медсестре.
– Давление 120 по пульсу, – докладывает она.
– Общий крови, малую биохимию, общий мочи, – продолжаю я.
– Вены плохие, – слышу в ответ.
– Поставлю в ярёмную.
– Тебе помогут, – мужчина ласково гладит жену по лбу, и она смотрит на него с таким доверием, какое, кажется, ничто в мире нарушить не сможет. У меня даже мурашки по коже. Хотела бы сама смотреть кому-то в глаза вот так же. И сразу в памяти всплывает одно-единственное имя: Борис. Но романтические мысли тут же лопает, словно мыльный пузырь, пациентка: её тошнит в лоток, она кашляет, но после этого ей становится немного получше.
– Она потеряла почти три килограмма за неделю, – говорит муж девушки.
– Давление 100 на 60, – сообщает медсестра.
– Я хочу домой, – слабым голосом произносит больная.
– Любимая, позволь врачам помочь тебе. Гинеколог велит ей есть только солёные крекеры, но разве можно на них прожить? – спрашивает мужчина.
– Я должна выносить этого ребёнка, – умоляющим голосом произносит Карина.
– У неё уже было три выкидыша, – горестно замечает муж.
В следующее мгновение его супруга отключается.
– Карина! Опускаем изголовье…
– Всё нормально, – беременная приходит в себя, не прошло и трёх секунд.
– Хорошо, – улыбаюсь ей. – Введём поливитамины и подключим монитор, – это уже медсестре. Затем беру мужа, отвожу чуть в сторону. – Всё будет хорошо.
– Что с ней? – тревожится он. – Ранний токсикоз уже должен пройти.
– У некоторых женщин тошнота и рвота продолжаются всю беременность, – поясняю ему.
– Девять месяцев в таком состоянии она не выдержит.
– Посмотрим анализы и решим, что делать.
– Сделайте всё возможное, чтобы спасти её, – просит мужчина.
– Конечно.
Только теперь могу вернуться в кабинет. Вхожу туда, смотрю и ощущение такое, что вернулась после длительного отсутствия. Это всё следователи виноваты. Когда уводили, то казалось, будто окажусь на своём рабочем месте неизвестно когда. Может, спустя несколько часов, а может, и… лет. Или даже вовсе не смогу больше работать врачом, если меня посадят. Но за что?! Я же ничего не сделала!
Внутреннее возмущение выхода не имеет. Так и хочется снова схлестнуться со следователями в споре о справедливости. Но понимаю: делать этого нельзя. Благодаря Изабелле Арнольдовне им крепко прижали хвосты, заставив поумерить свой пыл в отношении меня. И всё-таки не буди лихо, пока оно тихо.
Из задумчивости меня выводит телефонный звонок. Поднимаю трубку.
– Элли, здравствуй, – звучит в трубке бархатный мужской голос. Боже, как же я ему рада! Борис!
– Здравствуй, – отвечаю и… начинаю плакать.
– Что такое? Что-то случилось? – тревожно спрашивает он.
– Я просто… я так рада тебя слышать… – всхлипываю и утираю слёзы.
– Жди. Скоро буду, – и короткие гудки.
Вот зачем разревелась, как дура? Испугала его! Накопилось внутри страшное напряжение, вот и выхлестнулось плачем. Спешно привожу себя в порядок и, когда гляжусь в зеркальце, вдруг начинаю улыбаться. Боря… Боренька… Какой же он всё-таки хороший! Не стал расспрашивать по телефону, а сразу решил примчаться. «Боже, у меня ведь даже воды в чайнике нет!» – вспоминаю и спешу к кулеру в коридоре. Наполняю посуду, возвращаюсь, и когда кнопка щёлкает, извещая о наличии кипятка, в кабинет ураганом влетает Борис.
За ним по коридору несётся охранник.
– Мужчина! Вы куда?! Вам туда нельзя! Я вызову полицию!
– Оставить! – срываюсь с места и выпархиваю из двери. – Это ко мне!
– Простите, Эллина Родионовна, он через турникет перепрыгнул, – поясняет охранник.
– Спасибо за бдительность, вы свободны, – говорю ему, отпуская.
Стоит нам оказаться в кабинете, как Борис тут же прижимает меня к себе, держит и спрашивает:
– Ну, рассказывай, что у тебя тут случилось?
В его объятиях на меня находит умиротворение.
Мы садимся на диванчик, и я сообщаю последние новости. Как приходили следователи по чьему-то доносу, как пытались устроить у меня дома обыск. Как меня буквально спасла от позора Народная артистка СССР Изабелла Арнольдовна Копельсон-Дворжецкая, – мой добрый ангел-хранитель. Говорю ещё, что она – удивительная женщина. В её возрасте отлично выглядит, остра умом и крепка памятью, дай Бог ей здоровья!
Борис слушает последнее и уже улыбается. Морщинки на его высоком лбу разгладились, он перестал хмуриться. Но потом снова становится серьёзным.
– Ты догадываешься, кто на тебя настучал?
– Стучат, Боря, это когда сообщают о преступлении, свидетелем которого стали. На меня же навели поклёп, и я могу только догадываться…
– Гранин? – теперь глаза моего мужчины обретают злой блеск.
– Думаю, что он.
– Увижу, набью ему…
Кладу ладони на руки Бориса. Смотрю в глаза и улыбаюсь.
– Не надо. Судьба и так его достаточно наказала. Если даже он окажется не виноват в этой истории с депутатом Мураховским, то представь, какое жирное чёрное пятно останется на его репутации.
– Да, ты права, – соглашается Борис. – У нас стоит назвать кого-то вором, так потом трудно отмыться, даже если человек ни в чём не виноват. Скажи, у тебя теперь всё в порядке?
– Да, всё хорошо. Спасибо, что пришёл. Ой, прости, ведь даже кофе не напоила…
– Не успеешь, – Борис широко улыбается. – Я рад за тебя, Элли. Но нам нужно всё-таки поговорить о том, что вокруг тебя творится. Сегодня следователи отстали, а завтра… Нужно выработать тактику поведения и, возможно, защиты.
– Хорошо, – соглашаюсь в ответ.
МОЙ НОВЫЙ РОМАН "ДЕТСКАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ"
Мы договариваемся увидеться завтра за ужином, поскольку сегодня у меня дежурство допоздна. На прощание целуемся, едва сдерживаясь от того, чтобы закрыться в кабинете на пару часиков и избавиться от физического возбуждения, которое бурлит в наших венах. Но… нельзя. К тому же Борису пора на работу. Да и меня пациенты ждут.
Он уходит, я возвращаюсь в палату к Карине.
– Мне уже лучше, – говорит она с полуулыбкой, поглаживая свой живот.
– Это потому что мы сняли обезвоживание. Однако тошнота и рвота могут мучить вас всю беременность и даже усилиться.
– Я стерплю.
– Судя по анализам, у вас плоховато работают почки. В крови слишком много калия, который может вызывать аритмию, – поясняю пациентке.
– Не знаю, что вам наговорил Дима, мой муж, – отвечает Карина. – Но я от ребёнка не избавлюсь.
– Я этого и не предлагаю. Но есть противорвотные лекарства.
– Мой гинеколог сказал, что они могут повредить ребёнку.
– Вероятность есть, – признаю. – Но ущерб вашему здоровью так же вреден для малыша. Я уверена, что вы будете прекрасной матерью. Но, возможно, вы не сможете ею стать без медицинской помощи.
– Вы стали бы пить лекарства? – спрашивает Карина.
– Да.
– А я не могу.
– Подумайте. Учтите, даже ваша жизнь может оказаться в опасности.
Выхожу из палаты, муж Карины навстречу.
– Доктор! Спасибо, что ничем не помогли.
– Извините, но ваша жена не готова…
– Оставьте эту чушь для кого-нибудь ещё! Надо было попросить другого врача. Как только я услышал вашу фамилию.
– Фамилию?
– Вы же христианка.
– При чём здесь…
– Ваш Бог хвалит вас, когда вы жертвуете матерью ради ребёнка, да?
– Да, я христианка. Православная. Родилась и выросла в старинном русском городе Волхове. Я женщина, мать. А ещё я врач и сделала всё, что было в моих силах, чтобы помочь вашей жене и ребёнку.
– Дима? – позади мужчины слышится голос Карины. Медсестра вывозит её из палаты на каталке. Судя по всему, она отказалась от дальнейшей помощи.
Он оборачивается. Они обмениваются многозначительными взглядами.
– Послушайте, – говорю мужчине. – Будьте терпеливы. Пусть она сама решит.
Дмитрий молча разворачивается. Они покидают клинику.
Настроение моё, так славно приподнятое Борисом, снова опускается. Да что же за день такой сегодня? То вверх, то вниз. Хочется уже поскорее вернуться домой, поцеловать мою Олюшку, искупать её и лечь рядом, под тёплый жёлтый свет бра, чтобы почитать малышке сказку, а потом уснуть вместе.
– Элли! Скорее! С Данилой беда случилась! – кричит Маша от ординаторской.
Час от часу не легче!
Спешу к ней, и подруга скороговоркой объясняет: Данила собирался ехать на работу, сдавал назад на парковке и сбил женщину. Быстро идём ко входу, куда «Скорая» уже доставила пострадавшую.
– Давление 90 на 45, – сообщает фельдшер. – Водитель тоже пострадал.
– Пострадал? – Маша делает большие глаза.
– Пострадал?! – возмущается лежащая на каталке дама лет 55-ти. – Да этот злодей на меня наехал! У меня был обеденный перерыв. Мне надо позвонить начальнику!
Даму увозят, мы идём к Даниле, который вылезает из своей машины. Задний бампер целёхонек, и я не понимаю, что там такого могло случиться.
– Данила, ты цел? – бросается к нему Маша, начиная осматривать и ощупывать.
– Да, – короткое бросает он. Видно, как сильно расстроен. Но единственная травма, которая есть у него – небольшой синяк слева на голове.
Маша пытается ему помочь, Береговой отводит её рукой и спешит в палату, куда отвезли жертву ДТП.
– Как она?
– Раны поверхностные, – сообщает Елена Севастьянова, – много мелких порезов, ушибов и ссадин. Кислород 99. Я осмотрела её. Живот спокойный.
– Вам так больно? – спрашивает Данила, пока коллега пальпирует её бок.
– Да! – истерично выкрикивает она. – Вы вообще не смотрели, куда едете!
– Набор для лаважа, – распоряжается Данила, снимая пиджак.
– По-моему, это лишнее, – замечает Севастьянова и выжидательно смотрит на меня в поисках поддержки.
– Данила, тебе не стоит здесь находиться, – говорю ему.
– Травматологов вызвали? – спрашивает Береговой.
– Идём, – беру его за плечо.
Он поддаётся, но напоследок повторяет про вызов травматологов. Вместе с Машей отводим его в ординаторскую.
– Ты терял сознание? – спрашивает она, обрабатывая синяк на его голове.
– нет, я едва тронулся.
– Швы здесь не нужны, – констатирует Маша.
– Я вообще не видел её. И откуда она выскочила? – удивляется Данила вслух.
– Не казни себя, это случайность.
– Данила Алексеевич, вас тут хотят спросить насчёт аварии, – заглядывает администратор Дина Хворова.
Мы выходим, и у меня опять ёкает сердце. В коридоре стоят два полицейских в полном облачении.
– Данила Алексеевич Береговой? – спрашивает один из них.
– Да.
– У нас есть к вам пара вопросов.