В наше время человечество вступает в новую эпоху, которую чаще всего называют эпохой постмодернизма, миром «информационной цивилизации». Если промышленная цивилизация фиксирует внимание на проблемах человека как социального существа, то информационное общество ставит вызов человеку как духовному существу. От того насколько человечество справится с этим вызовом, насколько оно сумеет показать себя именно духовным существом, во многом зависит, будет ли оно вообще существовать в дальнейшем.
А учёным и философам следует уделять ещё более пристальное внимание изучению духа и духовности, субстанционально-аксиологическому аспекту в понимании основного вопроса философии.
Среди многих измерений человека, исследуемых современной философией, одно требует сегодня, дополнительного прояснения: это мера собственно человеческого в человеке. Меру собственно человеческого в человеке можно понимать двояко: в онтологическом и аксиологическом смысле. В онтологическом – собственно человеческое это, во-первых, его духовность – высшие, сверхживотные слои психики, во-вторых, его социальность – разнообразные связи и отношения с другими людьми, в-третьих, его биологическая организация – особенности человеческой анатомии и физиологии. Можно поспорить какая из этих трёх составляющих важнее, но бесспорно, что любую из них (даже духовность, как это довольно часто делают), было бы не правильно абсолютизировать. Только совокупность биосоциодуховного даёт нам меру и специфику собственно человеческого.
В аксиологическом – мера собственно человеческого или нечеловеческого (бесчеловечного), это, обусловленная объективными обстоятельствами общественного и собственно личностного развития полезность или вредность человека для общества и для собственного разностороннего развития. Те качества, которые объективно должны считаться полезными для развития социума и самого человека это и есть подлинно человеческие качества в аксиологическом смысле, а те которые вредны для этого – нечеловеческие (бесчеловечные). Именно об этом ведёт речь А. Печчеи в своей работе «Человеческие качества» – одной из лучших философских работ ХХ в. Мера собственно человеческого эволюционирует вместе с развитием социума и родового человека. За границами этой меры человек перестаёт быть человеком (в аксиологическом смысле). Однако, сама эта граница подвижна, исторически изменчива. Великий завоеватель (А. Македонский, Чингис-хан и т.п.) вполне мог считаться человеком (в т.ч. и в аксиологическом смысле) в своё время, поскольку тогда эти качества были объективно полезными для развития социума (разумеется, не для тех обществ, которые были напрочь стёрты с лица Земли монгольским нашествием, но для самого монгольского (или античного) общества), но в наше время, эти же качества будут объективно вредными, опасными для всего планетарного социума, поэтому их носители в аксиологическом смысле не могут считаться людьми. В первую очередь это касается именно духовных качеств человека. В наше время подлинно человеческими качествами могут считаться высокий интеллект, высокая душевность и высокая духовность, а низкий интеллект, бездушность и бездуховность – в аксиологическом смысле могут считаться нечеловеческими качествами.
Чем отличаются социальные качества человека от его духовных качеств? Одним из критериев их различения может быть следующий: социальные качества (общительность или не общительность, коллективизм или эгоизм, нравственность или безнравственность и т.п.) не могут быть проявлены на необитаемом острове, а духовные (разумность, мужество, активность, креативность, воля и т.п.) – могут. Но что входит в духовную составляющую человека?
Во-первых, безусловно, – сознание. Взгляды на сознание как на главнейшую отличительную черту человека красной нитью проходят через всю историю философской мысли. В вопросе о сознании, так же как и в более широком вопросе о личности вообще, не удаётся достичь синтеза психологического и социологического аспектов его изучения. В психологии сознание трактуется как психологическая деятельность, которая обеспечивает обобщенное и целенаправленное отражение внешнего мира, осуществляемое в знаковой форме; связывание новой информации, полученной индивидом, с его прежним опытом (узнавание, понимание); выделение человеком себя из окружающей среды и противопоставление себя ей как субъекта объекту; целеполагающую деятельность, т.е. предварительное мысленное построение действий и предусмотрение их последствий; контроль и управление поведением личности, её способность отдавать себе отчет в том, что происходит как в окружающем, так и в своём собственном духовном мире. При социологическом подходе сознание рассматривается, прежде всего, как духовная жизнь общества в совокупности всех её форм (наука, философия, искусство, нравственность, религия, правосознание, социальная психология). Но ведь очевидно, что духовная жизнь общества точно также невозможна без внутреннего духовного мира личности, как и этот внутренний мир, без духовной жизни общества. Но момент диалектического взаимоперехода социального в духовное и духовного в социальное, а также та роль (и значение), которую играет в духовной жизни общества именно индивидуальное, личностное сознание и его особенности, вкупе с остальными духовными особенностями личности, исследован до сих пор недостаточно. И.В. Бестужев-Лада пишет: «…естественно, следовал вопрос, сакраментальный для русской интеллигенции: что делать? Гипотетический ответ на этот вопрос давался…Русский интеллигент тут же…отвлекся при подобном ответе на ещё один столь же сакраментальный вопрос: кто виноват? И погряз…навек в привычном пустословии. Однако западный интеллектуал предпочитает другой: кто и как будет делать это решённое “что”? А вот на этот вопрос вразумительного ответа не последовало» (Бестужев-Лада И.В. Альтернативная цивилизация / И.В. Бестужев-Лада. – М.: Гуманит. изд. центр «ВЛАДОС», 1998, с. 33). Поэтому, отвечая на вопрос «Кто будет это делать?» следует учесть наличие подходящих субъектов, с подходящими личностными особенностями, рассмотреть какую роль в жизни общества призваны сыграть (и могут реально сыграть) имеющиеся в наличии индивидуальные сознания, индивидуальные души и другие индивидуальные духовные особенности наличествующих индивидуальных личностей. Здесь и должен проявиться синтез философского, социологического и психологического подходов к изучению сознания и личности вообще.
Но какие ещё высшие уровни психики следует отнести к собственно личностным, собственно духовным?
Крупной и относительно самостоятельной сферой психического является чувственно-эмоциональная сфера. В психологии эмоции понимаются в узком смысле, как переживание человеком в данный момент своего отношения к чему-либо, и в широком смысле, как целостная эмоциональная реакция личности, включающая не только психический компонент – переживание, но и специфические физиологические изменения в организме, сопутствующие этому переживанию (эмоциональное состояние). Эмоции имеются и у животных, но у человека они приобретают особую глубину, имеют множество оттенков и сочетаний. Однако, чувственно-эмоциональная сфера, представляя собой сложное, многогранное, распадающееся на отдельные, более мелкие структурные части явление, нуждается в обобщающем наименовании отдельным термином. Очевидно, что словосочетание: «чувственно-эмоциональная» само по себе термином быть не может, поскольку это не системное определение. В обыденной речи человек хорошо восприимчивый к чужому эмоциональному состоянию называется – «душевный», «душевно-чуткий», «душевно-отзывчивый», а невосприимчивый, равнодушный к нему – «бездушный», «душевно-глухой». Следовательно, термин «душа» вполне подходит для обозначения реагирующей на окружающую действительность (эмоциональной) сферы человеческой психики, т.е. для обозначения способности непроизвольно реагировать на воздействие внутренних и внешних раздражителей (испытывать эмоции), а также специфических процессов этого реагирования.
А как же следует рассматривать характер и волю? Китайская пословица гласит: «Посеешь поступок – пожнёшь привычку, посеешь привычку – пожнёшь характер»… т.е. характер связывается, в первую очередь с поступком, с определенным способом поведения (привычкой), а воля с деятельностью. Воля, способность к выбору цели деятельности и внутренним усилиям, необходимым для её осуществления. Что касается деятельности, то она входит составной частью в ещё более широкое понятие «активность». Сюда же относятся и творческие проявления человека. Творчество может рассматриваться двояко – как компонент какой-либо деятельности и как самостоятельная деятельность, но в любом случае оно неразрывно связано с деятельностью.
Таким образом, характер, волю, творчество, деятельность следует рассматривать как частные случаи активности, будь то внутренняя, психическая активность (воля) или внешняя, экстериоризированная активность (деятельность, творчество). Как следует называть активную, активно-творческую, активно-деятельностную, активно-волевую часть человеческой психики? В старину умирающему, чтобы определить умер он или ещё жив, подносили ко рту зеркало, дыхание указывало на то, что он ещё жив (проявляет какую-то активность), отсутствие дыхания (активности) указывало на то, что он уже мертв. Следовательно, проявление активности человеческой психики правильнее всего (если не изобретать неологизмов) было бы назвать термином «дух». Дух (в этом, узком смысле) – активно-творческая, деятельностно-волевая сфера человеческой психики, т.е. способность к активности и творчеству, а также специфические процессы активности. Подтверждение этому находим и в обыденной речи, и в специальной литературе – «сильный духом», «несгибаемый дух» – так говорят о человеке волевом, активном, стремление которого к деятельности и творчеству не могут побороть никакие внешние обстоятельства. «Дерзание духа» – это выражение употребляют, когда человек берётся за решение сложных задач, особенно в творческой сфере. «Слабый духом» – бездеятельный, безвольный, пассивный и т.п. Конечно, данное (узкое) понимание духа и духовности несколько отличается от того, что мы называем «духовным аспектом личности», является его составляющей. Но поскольку дополнительного термина мы пока не вывели (возможно, это сделает кто-то за нас), то, на наш взгляд, следует говорить о духе и духовности как в широком (имея в виду духовный аспект личности, сюда входят и сознание и душа), так и в узком (дух – как активно-творческая, деятельностно-волевая сфера психики, в этом смысле дух, наряду с душой и сознанием является одной из составляющих частей духа в широком смысле этого слова) значении этого термина.
Духовность – в узком смысле – способность к проявлению активности и творчества, а в более широком (как подсистема личности) – именно «внутренний» мир личности, её собственно человеческие, сверхживотные слои психики, те психические явления и процессы, которые не могут быть полностью сведены к биосоциальной природе человека. Называя всё это «духовностью», мы следуем в русле материалистической традиции, где термин «духовность» всегда имел сходное значение. Единственное, с чем нельзя согласиться – это с идеей рассмотрения духовного как следствия, проявления и составной части социального, характерной для некоторых философов. На наш взгляд, духовность имеет самостоятельное значение в структуре личности человека и, шире, в структуре его сущности, и несводима целиком и полностью к биологическому и социальному в человеке.
Других сфер психики, которые бы отличали психику человека от психики животных (т.е. составляли бы духовный аспект личности) и делали его уникальным, неповторимым явлением мы не обнаружили. Поэтому духовный аспект личности — это совокупность сознания, души и духа, т.е. постижения действительности, реагирования на неё и активного к ней отношения. Являясь убежденным сторонником диалектического материализма, я, говоря о душе и духе, меньше всего хотел бы, быть заподозренным в идеализме или, не дай Бог, в религиозности, к которым не имею никакого отношения. Но данные термины совсем не обязательно свидетельствуют о приверженности религиозно-идеалистическим взглядам и не несут априорной идеалистической направленности. Как пишет П.В. Симонов: «Не разделяя религиозно-мистические представления о душе, мы в своей повседневной жизни не можем обойтись без употребления таких понятий, как душевность и равнодушие, духовное богатство и бездуховность, духовная культура, духовный рост, духовные потребности. С позиций потребностно-информационного подхода к анализу психики и поведения, душа и духовность предстают реалиями внутреннего мира человека, имеющими своё материалистическое объяснение» (Симонов П.В. Междисциплинарная концепция человека: потребностно-информационный подход / П.В. Симонов // Человек в системе наук. – М.: Наука, 1989. – С. 58-73, с. 68). К. Симонов пишет в своем предисловии к книге Л. Жуховицкого «Банан за чуткость»: «Эта книга…написанная с любовью к современной молодежи, с пониманием её духовных запросов и душевных сложностей» (Жуховицкий Л.А. Банан за чуткость / Л.А. Жуховицкий. – М.: Молодая гвардия, 1977, с. 5). С присущей великим писателям прозорливостью К. Симонов, лучше многих профессиональных философов определил именно чувственно-эмоциональную и активно-творческую сферы человеческой психики: «душевных сложностей», т.е. сложностей реагирования на окружающий мир, а «духовных запросов», т.е. запросов к его изменению, активному внесению в него чего-то своего, нового, никогда ранее не бывшего.
Из того, что многие другие авторы склоняются к тем же взглядам, можно заключить, что авторская теория вообще не оригинальна, но это не совсем так. Одно дело – отдельные наблюдения. Другое – целостное представление, знание, которое можно назвать философией человека. В данном случае, рассматривая духовный аспект психики и личности человека как совокупность сознания, души и духа, мы не просто выделяем разум, волю и чувства (интуицию, воображение и т.п.), и соответствующие им познавательные (смысловые), поведенческие (волевые) и эмоциональные аспекты психических процессов, но, насколько возможно, стараемся систематизировать и классифицировать их, упорядочить, рассмотреть как систему, состоящую из трёх подсистем, а также рассмотреть различные отношения и связи внутри этой системы.
Конечно, важность духовного аспекта личности и сущности человека не следует ни приуменьшать, ни преувеличивать. Как справедливо считает В.С. Воронин: «Экзистенциализм склонен душевное состояние человека превращать в самого человека» [см. Воронин В.С. Законы фантазии в литературе и философии экзистенциализма / В.С. Воронин // Человек в современных философских концепциях: мат-лы Третьей междунар. науч. конф., г. Волгоград, 14–17 сентября 2004 г.: в 2 т. − Т. 1. − Волгоград: ПРИНТ, 2004. – С. 621-625, с.622]. Действительно – склонен, но на самом деле этого не следует делать. Душевное состояние – только одна из трёх граней духовной составляющей человека, две другие грани: сознание и дух. А духовная составляющая – одна из трёх граней самого человека, две другие грани: биологическая и социальная составляющая. Поэтому человека нужно понимать, принимать и изучать именно в целостности, а не только с какой-то одной стороны, пусть даже такой, действительно важной – как его душевное состояние.
Если с биологической стороны человек определяется как Homo sapiens, с социальной стороны как Гражданин, то каким же специальным термином следует обозначить его духовную сторону? Для этого предлагаем использовать термин «интеллигент» (от лат. – intelligentia – духовная сущность). Разумеется, данное понимание интеллигента несколько отличается от его традиционного понимания, точно так же как авторское понимание «гражданина» отличается от традиционного. Но в отличие от «гражданина» термин «интеллигент» вообще строго не определён, насчитывается более двух десятков его определений, поэтому, не настаивая на их упразднении (так же как, не выступая против юридической или политологической трактовки гражданина), полагаем, что термин «интеллигент» вполне приемлем для обозначения духовной составляющей человека и его личности.
Каждый человек (за исключением детей-«Маугли» и других сходных случаев) в авторской трактовке является гражданином и интеллигентом, что отнюдь не устраняет того факта, что есть граждане ответственные и безответственные, интеллигенты подлинные и не подлинные. Причём данные оппозиции могут получать различную трактовку, но, в первую очередь, ответственного гражданина следует понимать как полноценного, сознательного и неравнодушного члена общества, заботящегося об общественном, а не только о своем личном благе, а безответственного – как обывателя, далекого от животрепещущих проблем своего общества, не считающего необходимым вмешательство в ход общественных дел, особенно если это связано с риском для его благополучия, карьеры, здоровья и жизни, заражающего своим отношение окружающих; подлинного интеллигента как человека с богатым, развитым внутренним духовным миром, а не подлинного – как дегенерата, живущего простейшими животными потребностями. Таким образом, подлинный интеллигент, человек с развитым, богатым внутренним духовным миром – это обладатель развитого сознания (широта и глубина постижения действительности), души (богатство эмоционального восприятия) и духа (активный, деятельный, волевой, творчески преобразующий действительность). Сознание, душа, и дух с разных сторон влияют на все личностные процессы, происходящие с персональной личностью, и либо совместно, либо по отдельности (иногда и в прямом противоречии с двумя другими) обусловливают все её многочисленные в т.ч. и социальные проявления. Душа и дух детерминируются сознанием и друг другом, – мы можем контролировать свои эмоции, активно и избирательно направлять их на какой-либо объект, можем сознательно и (или) эмоционально проявлять активность и строить свою деятельность, стремиться (или, наоборот, не стремиться) к достижению чего-то нового, но вся эта взаимная детерминация доказывает только тот факт, что все вышеперечисленные явления являются элементами (подсистемами) единой системы: духовного аспекта личности, который, в свою очередь является подсистемой, ещё более сложной системы – человека, как единства биологического, социального и духовного.
Многие исследователи совершенно справедливо пишут о кризисе духовности в современном обществе. Но в чём выражается кризис духовности? В отсутствии подлинной религиозности? В том, что люди не интересуются «высоким» искусством? В аморальности и безнравственности? В том, что люди разучились переживать различные состояния? В отсутствии идеалов? Кстати, не вполне понятно: бездуховность является следствием отсутствия идеалов или отсутствие идеалов является следствием бездуховности?
На наш взгляд, исходя из нашего понимания духовности, кризис духовности выражается в том, что активность, деятельность, творческие и волевые проявления либо вообще сведены к минимуму (отсутствуют), либо имеют отрицательную направленность. Первое можно назвать бездуховностью в самом прямом смысле, а второе правильнее назвать отрицательной духовностью, хотя в широком смысле это тоже можно назвать бездуховностью. Сюда же относится отсутствие высоких (какие устремления следует считать «высокими», а какие «низкими» – вопрос дискуссионный, но бесспорно то, что разные устремления, идеалы, интересы и ценности не равнозначны, далеко не все из них можно отнести к подлинно, положительно духовным) устремлений, идеалов, интересов, ценностей и т.п. Подлинная духовность выражается в стремлении человека к совершенствованию себя и общества, к творческой активности, к познанию, к возделыванию и обработке природы (первой и второй), к преодолению трудностей и препятствий, к труду, а не к бесконечному отдыху!
Что касается конкретных проявлений духовного аспекта личности, то они рассмотрены здесь: