Валентина Зенкина была простой женщиной. Она жила в деревне, в своём доме. Многие считали, что у Валентины крутой нрав, и по-настоящему она была нежна только со своей собакой непонятной породы, что-то между таксой и дворняжкой.
Муж Валентины давно погиб. Из близких людей у неё остались только взрослые дети покойной сестры, Екатерина и Кирилл, которые с недавнего времени стали жить у неё.
В этот январский день женщина гуляла с псом.
— Вот хорошо. Молодец! И чего они на тебя все жалуются? Не понимаю, — играя с собакой, говорила вслух Валентина. — Катькины туфли сгрыз? Сгрыз туфли? Правильно и сделал! Ты, собакен мой, для того, чтобы что-то грызть. А Катька пусть свою обувь в шкаф вовремя убирает. Да? Кирилл тоже не любит маленьких собачек, так он вообще в собаках ничего не понимает. Да, солнце мое. — Джек — так звали пса — радостно прыгал возле хозяйки, надеясь на то, что она даст ему очередной вкусный сухарик. — Золотко мое, иди сюда. Джек, иди сюда, мой хороший. Иди, мой золотой. А что, Лёшку ты за палец тяпнул — правильно! Не умеет с животными играть. Сделал тебе больно. Держи вкуснятину. Сделал тебе больно? Ты его куснул? Правильно! Пусть получает. Молодец. Ну что, нагулялся? Домой пойдём?
Валентина прекрасно знала, что про нее говорили люди. А говорили они, что свою собаку она больше, чем людей любит. И женщина была твердо уверена в том, что преданнее Джека нет никого на белом свете. И любил ее пёс больше всех на свете. И не за что-нибудь, а просто так.
***
На следующий день, вернувшись из магазина, Валентина вошла во двор и, как обычно, первым делом позвала Джека.
— Ну-ка, посмотри, что я тебе принесла. Джек. Джек, Джек, Джек. Джек.
Женщина долго искала верного пса, но все ее старания были тщетными. Разыскивая пропавшую собаку, Валентина по свежим человеческим следам нашла закопанную в огороде коробку. Открыв ее, она с ужасом увидела в ней любимого пса.
Хозяйка присела на завалинку и закрыла глаза. У нее закружилась голова. Немного посидев, она стала вспоминать:
— Джек еще с утра, как обычно, до калитки меня провожал. Живой, здоровый, хвостом вилял. А теперь мой Джек мертвый лежит в этой коробке. Убили собаку, cвoлoчи.
Потрясённая страшной находкой Валентина зашла в дом, неся в руках коробку с мёртвой собакой. Войдя в прихожую, она увидела на полу новые женские сапожки.
Валентина вдруг поняла, что её пёс был похоронен в коробке из-под сапог её племянницы Екатерины.
«Неужели племянница собаку убила? Я-то её жалела, приютила, размазню несчастную, когда она своё имущество сыну отписала и ко мне жить попросилась. А Катя в благодарность собаку мою убила?» — быстро пронеслись в голове мысли.
— Какая же ты, дрянь неблагодарная! — со слезами на глазах высказала Валентина племяннице.
В комнате сидела женщина лет за сорок. Она что-то шила за швейной машинкой. Когда увидела свою тетю в слезах, то недоуменно посмотрела на нее, перестав шить.
— Что случилось? — спросила она.
— Как ты могла убить живое существо? Как у тебя только рука поднялась?
— Тёть Валь, что случилось?
— Да не строй, не строй из себя святую невинность!
— Не пойму тебя никак!
— Ты Джека убила!
— Тёть Валь, какой Джек?
— Господи! Нет, ты убийца!..
— Вот же он только с утра под окном бегал!
— Да, бегал с утра, бегал. Теперь мёртвый лежит в коробке, в сенях. В твоей коробке!
— В какой коробке?
— Из-под твоих новых сапог. Ты его в неё положила, на огороде закопать хотела, а не вышло. Земля-то мерзлая, дypa! Я по следам легко его нашла.
— Подожди, теть Валь, ты хочешь сказать, что я твою собаку убила? — дошло наконец до племянницы.
— Да, из-за своих старых туфель, которые он тебе изгрыз. Как ты могла из-за туфлей?..
— Тётя Валя, не могла я это сделать! Ты что? Ты же меня знаешь! Да чтобы я на беззащитное живое существо руку подняла?!
— Ты убийца! И мне не нужны твои оправдания и отмазки! Убирайся из моего дома, чтобы духу твоего здесь не было! — Валентиной овладела истерика.
— Тётя Валя, ну, куда я сейчас пойду?
— Куда хочешь! Мне без разницы, но в своём доме убийцу я не потерплю! Всё! Ни слова больше!
— Ну раз так, ладно, сейчас вещи соберу тогда.
— Не сейчас, а сейчас же!
— Тёть Валь, ты что?.. Я же замерзну.
— Сию минуту, сказала! Вот в чём есть, в том и убирайся! И не возвращайся больше сюда никогда! А я твои вещи сама соберу и за порог вышвырну!
Екатерине пришлось послушаться, она не была здесь хозяйкой. Может, это и не хорошо — выгонять зимой на улицу родную племянницу, но Валентина её больше видеть не могла.
***
Тем же вечером Валентина вместе со своим племянником Кириллом отправилась в лес хоронить собаку.
Пока Кирилл пробивал лопатой и ломом мерзлый слой земли, Валентина причитала:
— Нет больше моего Джека. Был — и нету. Бедный мой Джек. Ни за что, ни про что такую смерть принял.
— Ну, ладно тебе, тетя Валя, не плачь. Жалко, конечно, собаку, но...
— Ой, еще как жалко. Так любила, так любила... Как у Катьки рука только поднялась?
— Не плачь, не плачь, — успокаивал тетю племянник.
Кирилл был на пять лет младше своей сестры. Он работал в соседнем селе электромонтером и был женат, поэтому семье племянника Валентина выделила комнату побольше. Предприятие, на котором работал Кирилл, выпускало комбикорма разного сорта и состава. То, что тетя выгнала Екатерину, мужчина не одобрял, но все же надеялся на ее милость.
— Ой, ну не могу я, — продолжала плакать Валентина. — Не могу я. Он же меня всегда встречал. С работы иду, а он меня уже ждет, около калитки сидит, скулит. А сегодня пришла, его нету. Я сразу почувствовала, случилась беда с Джеком. Беда. Ой, мой пёсик любимый...
— Вроде все, — сказал Кирилл, прихлопывая бугорок.
Валентина и не заметила, как Джек уже был похоронен.
— Я не понимаю, ну как у Кати рука-то поднялась, а, Кирюша? Как у нее рука не дрогнула? Это такая жестокость! Он же смотрел ей, наверное, в глаза перед смертью и скулил.
— Теть Валь, ну не плачь. Ну, нельзя, нельзя так из-за собаки убиваться. Пойдем.
— Не могу. Не могу я по-другому. Мне же Джек был больше, чем собака. Ближе его у меня никого не было, как ты не понимаешь. Да что с тобой говорить?! — Встретив недопонимающий взгляд племянника, Тётка махнула рукой. — Ты тоже никогда Джека не любил.
— Ну конечно, конечно. Сейчас и я у тебя виноват буду. Ладно тебе, Тетя Валь, все, пойдем, не плачь. Пойдем, поздно уже. Пойдем домой.
Валентина на этот раз послушала Кирилла и зашагала по старым следам в сторону дома.
— Всем мой Джек мешал. Никто его не любил, кроме меня. И ты не скрываешь, что тебе все равно, что мою собаку убили.
— А что, лучше было бы, если б я это скрывал?