Белорус в одном ряду с Вальтером Скоттом и Конан-Дойлем – кто это?
Историк, археолог, писатель, поэт и патриот - Владимир Короткевич.
В одной из предыдущих записей про писателя Анатолия Дроздова я упомянул этого автора. И с удивлением для себя заметил, что за все время так и не написал о нем. Исправляю собственную ошибку – надо было рассказать о Владимире Семеновиче раньше.
Детство
Владимир Короткевич появился на свет в белорусской Орше 26 ноября 1930 года. По традиции сообщу, что это знак Стрельца по гороскопу. Рожденных под этим знаком звезды считают харизматичными и эрудированными, не способными долго заниматься одним и тем же делом, самодостаточными и яркими лидерами. Посоветуйте мне, пожалуйста, какой-нибудь сайт, где гороскопы говорят правду чаще, чем «один к десяти»...
Отец будущего классика был бюджетным инспектором райфинотдела, мама вела домашнее хозяйство и растила детей. Владимир был самым младшим и, видимо, самым любимым в семье. Мама закончила гимназию в Могилеве, до замужества одно время работала школьным учителем. В совершенстве знала французский, и, говорят, при переводе повестей и романов Короткевич отказывался от услуг переводчиков – отдавал маме.
В воспитании внука живейшее участие принимал дед – Василий Юлианович. В свое время он служил губернским казначеем, был блестяще образован. В нескольких книгах Короткевича, а ярче всего в великолепном романе «Колосья под серпом твоим», ярко и детально описан такой образ: человек из ушедшего времени, полный сил и энергии, передающий потомкам все то, что знает, умеет и ценит сам. Мне очень запомнилась сцена, где совет старейшин (!) в дореволюционной Белоруссии (!!) решал, как спасти внука одного из них по заветам древних славянских богов (!!!). За такие образы многие из современных литераторов отдали бы приличные деньги, мне кажется.
Словом, дед приучил... Хотя нет, «приучил» – неправильное слово. Приохотил. Вовлек. Заинтересовал. В общем, поделился своей любовью к истории Родины, к природе, к литературе и искусству. Именно он рассказывал внуку истории и семейные предания о шляхетских восстаниях XIX века, в которых участвовали предки писателя. И легенду «Мать ветра» о Кричевском бунте 1770-1774 годов. Все эти сказания и легенды Владимир запомнил, многие из них с потрясающей достоверностью описал в своих произведениях. Не удалось, к сожалению, проследить жизненный путь могучего старика-деда, прототипа старого Вежи из романа. К такому на могилу приехать поклониться бы.
Как бы то ни было, но герой наш сегодняшний – Владимир – научился читать в три года, писать в пять или шесть, и тогда же написал свои первые стихи. Неплохо рисовал, ходил в музыкальную школу. Не знаю, как это все сочеталось с «облико морале» предвоенного пионера, а вот в образ юного шляхтича веков 18-19 ложилось вполне. Тут и знание французского, и любовь к поэзии. Интересный, кстати, факт нашелся – юный Володя Короткевич отправил письмо незабвенному Корнею Ивановичу Чуковскому, отцу Айболита, Мойдодыра, Тараканища и прочих детских психологических травм классических произведений, и у них до войны чуть ли не переписка шла.
Война
Но наступил 1941 год – и третьеклассника Вову с семьей закрутило по воюющей стране. Чудом вырвались из захваченной фашистами Белоруссии – и дальше Москва, Рязань, Пермский край, Оренбург. В октябре 41 года его старший брат Валерий погиб на фронте. Жену Валерия тоже убили. Война была страшная, мировая, но когда читаешь истории конкретных людей и семей – воспринимается вовсе не так, как в учебниках истории. У меня в детстве была книга, вот такая:
После прочтения подобных историй совершенно по-другому воспринимаются все слова про «зря воевали - жили бы при демократии, ездили бы на мерседесах». А те, кто говорит такие вещи – вообще не воспринимаются.
Когда освободили Белоруссию, 1944 году, Короткевичи возвращаются в Оршу. Там Володя заканчивает школу. Еще до выпускного успевает написать несколько пьес, рассказов и статей, а его стихи выходили в школьной газете регулярно.
Юность.
После школы Короткевич стал студентом филфака Киевского государственного университета, там же закончил аспирантуру. После нее два года работал учителем в сельской школе, а затем – в родной Орше, в средней школе №8 преподавал русский язык и литературу. Стихи двадцатилетнего учителя регулярно печатаются на страницах уже не школьных, а районных газет. Помимо пьес, стихов и сказок ведется работа и над романами. Молодой автор пишет первый вариант великолепной «Дикой охоты короля Стаха», которую потом еще лет семь будет дорабатывать. В 27 лет Владимир Короткевич становится членом Союза писателей СССР.
О характере
В 1960 году Владимир Короткевич закончил Высшие литературные курсы, в 1962 году Высшие сценарные курсы. Молодой красивый успешный блестяще образованный писатель – фигура завидная, конечно. Как говорили знакомые:
«… Короткевич буквально перевоплощается в своих героев — сильных, красивых, артистичных шляхтичей. Он заваривает кофе по особым древним рецептам (тайну которых никому не раскрывал), читает избранные места из Евангелия (по словам самого писателя — «одной из лучших (если не самой лучшей) из историй, придуманных человечеством»), ставит пластинку с оперным пением Забейды-Сумицкого, зажигает свечи...»
В общем, как говорится: «смерть девкам!». И при этом еще чувство юмора и кураж, видимо, наследственные, от деда:
«Володя поспорил с другом на 12 бутылок коньяка, что вынесет запросто, что захочет, из музейной экспозиции. Взял статую апостола в рост человека, перебросил через плечо, подошел к милиционеру, еще попросил у него закурить, чтобы внимание расслабить, и вынес апостола.»
Друзья – одно из тех богатств, которые Короткевич ценил по-настоящему. К деньгам, благам и прочим товарам народного потребления отношение у него было поистине достойное гения – он ими пользоваться не умел и не считал нужным учиться. Как Джек Лондон, о котором тут тоже есть статья. Но друзья – это святое:
«Среди моих друзей ксендз из Вишнева и Пинска, рыбаки из Коктебеля, змеелов из Москвы, создатель новой философской системы — мужик из-под Любчи, до мало ли ещё кто. И чтобы я стал тратить дорогое время не на них, из дружбы с которыми я не извлекаю никакой выгоды, кроме дружбы и жизни, а на определение, «кто есть кто», «кто с кем», «кто за кого», «наконец, кто кого» - я проклял бы самого себя».
"Скажи мне, кто твой друг..." - говорите? Ну-ну)
Он страстно любит природу, в особенности – родную природу Поднепровья. А главное – умеет так описать ее, что заставляет если не поразиться ею самому, то по крайней мере почувствовать искренние восторг и восхищение автора. Читая его рукописи я прямо вижу, как с пониманием кивают рядом Пришвин и Паустовский:
Короткевич любил охоту и рыбалку. Однажды на рыбалке в Крыму поймал даже акулу, что роднит его еще с одним любимым мною писателем – Хемингуэем. Правда, крымские акулы не в пример мельче карибских, но факт – вещь суровая. При всей «лиричности и одухотворенности» его героев на страницах книг он вполне мог «добрать» зверя на охоте. И это никак не шло в разрез с романтизмом, потому что это принципиально разные сферы. В его образе настоящего мужчины «добыть» было такой же неотъемлемой частью, как «дружить», «учить» и «любить». Возможно, это сейчас кажется многим старомодным и неактуальным, и надо смотреть «ширше» и толерантнее. Мне так не кажется. Вот, кстати, еще одна цитата:
«Он очень не любил, когда критики называли его романтиком, хотя при его эрудиции не мог не понимать, что его творчество представляет собой сплав, синтез реалистических и романтических черт. Но у него была совсем другая мера реального в жизни. Он считал, что все то яркое, о чем он пишет, действительно растворено в жизни, только мы этого не замечаем.»
Вот блестяще сказано, как по мне. Чувства и красота есть во всем вокруг нас. Кто-то может заметить, а особо везучие – даже показать другим. В этом плане Владимир Семенович был человеком очень везучим.
О семье
Ему приписывали похождения амурного толка с массой известных и неизвестных женщин. Не стану приводить их здесь, но скажу, что читая интервью одной из них, я почувствовал обиду и горькое сожаление. Даме явно льстило внимание журналистов и воспоминания о романе с классиком, но любую связь, кроме дружеской переписки она отрицала категорически. И, кажется, признавала через столько лет свою ошибку.
Владимир красиво ухаживал и читал стихи, дарил подарки и приглашал в кино, музеи и рестораны многих, но женат был лишь однажды. Знакомство с женой оказалось забавным – в 1967 году на конференции, посвященной, на минуточку, его творчеству, в одном из залов он встретил Валентину Никитину. Зашел разговор про работу, сама она преподавала в пединституте Бреста.
- А Вы писатель?
- Да.
- Так написали бы какой-нибудь хороший детектив, вроде «Дикой охоты короля Стаха»!
- Так я и написал...
В 1971 году, в феврале они расписались. Жили вместе с мамой Владимира Семеновича, которую он привез из Орши к себе, как только получил квартиру в Минске. Он вообще очень любил своих женщин: маму, тетю, старшую сестру, жену...
И о книгах, которые я рекомендую.
Ссылок, к сожалению, дать не смогу - Литрес не считает Короткевича коммерчески оправданным, в отличие, видимо, от Андрея Васильева))
Ну, во-первых, конечно же упомянутая не раз повесть
«Дикая охота короля Стаха»
В конце 19 века молодой любитель истории и фольклора Андрей Белорецкий путешествует по Белоруссии, собирая предания, песни и легенды. Дальше – Конан Дойл, Хичкок и Эгдар По грызут друг другу ногти: ночь, болота, туман, кто-то воет, кого-то доедают. Скачут в тумане лошади, которых вообще не может быть, ибо такая порода давно вымерла. На лошадях призраки, одетые по моде «300 лет назад это был самый шик!». Герой чудом спасается в старинном замке, где живут от силы человека четыре. (Тут ногти начинает грызть и Брэм Стокер). Детектив очень хороший, но описания, образы – просто чудо. Один ужин в доме пана Дуботовка чего стоит!
«Черный замок Ольшанский»
Тут все, как по заказу: тайно обнаруженная карта сокровищ, древняя история предательства, наказание за обман, трупы покойников и нацистские преступники. Динамика и саспенс – вполне современные, а это 1979 год, между прочим! «Код Да Винчи» выйдет только через четверть века. Сейчас какой-нибудь Нетфликс сними такое – от экранов народ бы расходился только для того, чтобы обсудить увиденное. Но сейчас, пожалуй, если и снимут – то про Европу, а там специфика своя: сильно загорелые, альтернативно ориентированные, демократически одаренные, а то и все сразу. Не, это без меня смотрите.
Кстати, о Европе: географически ее центр (прям самая середина, кто не знал) находится в городе Полоцк, Беларусь.
«Колосья под серпом твоим»
Это не книга, это просто праздник, если честно. История о подготовке восстания «Поляки против Русских», но написана белорусом. Причем так, что хочется самому стать белорусом (ну, мне, по крайней мере, захотелось). Герои потрясающе прописаны, мастерски. Жизнеописание нескольких поколений одного рода – на зависть Толстому и Голсуорси, при всем уважении к ним обоим. Про природу и говорить не стану – то, что Короткевич пишет о ней блестяще, у меня сомнений не вызывает)
Изначально задумывалось три тома книги, вышел только один. Про три тома я узнал, собирая материал для этой статьи, и тут же ощутил себя безжалостно обокраденным. Если бы еще два тома довелось прочитать... Рукописи, как все знают, не горят. Зато их крадут.
Тут судьба едко подшутила в ответ над Владимиром Семеновичем:
«Писать надо так, чтобы ваши книги из библиотек воровали! Мои воруют.» В. С. Короткевич.
В 1982 году минскую квартиру писателя обокрали. По городу ходили сказки, о том, что вынесли золота, серебра, хрусталя и ковров на сумасшедшие тысячи – народ был уверен, что писатели не живут, а катаются как сыр в масле. Но, со слов друзей, так переживать из-за вещей было вовсе не в духе Владимира Семеновича, а переживал он очень. По одной из версий, воры унесли вторую часть «Колосьев». История детективная донельзя: дело так и не раскрыли, и есть вероятность, что продолжение потрясающего романа все-таки существует и ждет своего часа. А вдруг получится как с Луи Буссенаром? Его роман опубликовали через сто с лишним лет после смерти писателя, причем отыскала его поэтесса из Мурома!
С кражи как будто началась черная полоса в жизни Короткевича. В следующем, 1983 году, в один день, 28 февраля, умирают его жена и тетя. Потеря едва не убила писателя, он снова начал выпивать, хотя до этого даже кодировался. На полгода Короткевич уезжает в родную Оршу, в надежде хоть немного отдохнуть и пережить случившуюся трагедию. Вернувшись в Минск в начале 1984 года попадает на месяц в реанимацию, но тогда все обошлось. Весной 1984 года едет на встречу выпускников в Киев, где снова «раскодируется». Вернувшегося в Минск писателя решают спасать товарищи. Все в духе фильма «Верные друзья»:
«Числа 12 июля выехали в Пинск. У директора музея истории и литературы Леонида Тарасовича Хаткевича взяли огромный на 10 человек плот с крышей. Туда уложили штук десять надувных матрасов, чтобы Короткевич в случае недомогания мог прилечь... Тогда Короткевич себя назначил адмиралом, а мы были матросами»
На плоту был строгий «сухой закон». Плеск воды, летний ветерок, листва по берегам реки – идеальное место для отдыха, казалось бы.
«Первая ночевка была на реке Пина, пристали к берегу, развели огромный костер. И трижды над ним пролетела гигантская сова. Они летают совершенно бесшумно, в темноте только над огнем можно различить птицу. Короткевич сразу тогда сказал, что эта сова - предвестник смерти»
В полусотне километров до Турова Короткевичу резко становится плохо – открылась язва. Плот прямо посредине реки Припяти останавливает «Ракету», прогулочный речной теплоход. На него переносят писателя. На этом самом месте в Припять впадает речка Смердь. В знаки можно верить, можно не верить – знакам все равно.
20 июля Короткевича доставили в Минск, ему, с его слов, было лучше, и от госпитализации он отказался. Из дома через три дня его, уже тяжелого, привезла неотложка. Сделали операцию.
25 июля 1984 года, ровно через 4 года после смерти Высоцкого, не стало еще одного Владимира Семеновича. Ему было 53 года.
Поэт, писатель, сценарист, археолог, историк и путешественник, теперь он всегда здесь, на Восточном кладбище Минска.