Стрелял из пулемета по акулам и немецким подводным лодкам. Дважды выжил в авиакатастрофе. Охотился на львов и обнимался с Фиделем Кастро.
Интересная вещь – литература. Вроде, кажется, что в каждую эпоху люди в большинстве своем пишут о чем-то одном. Хотя еще Борхес говорил, что сюжетов во всем мировой литературе всего четыре, особо не разгуляешься. Но складывать слова в предложения можно очень по-разному.
На этом канале есть биографии авторов, как классиков, вроде Джека Лондона, так и наших современников – Андрея Круза или Вадима Панова. Не поручусь, что они прям ровно укладываются в шаблоны Борхеса, пусть каждый судит сам. Но сегодня я расскажу про писателя, без которого, на мой взгляд, картина мира, не только литературного, а мира вообще, была бы неполной. Встречайте – Эрнест Хемингуэй!
Он родился 21 июля 1899 года в пригороде Чикаго — городке Ок-Парк. Ничего общего с «Омским Чикаго, где родился Егор Летов – очень солидное и респектабельное место, где жили такие же люди. Отец Эрнеста, Кларенс, был врачом, а мама, Грейс, оперной певицей. Семья консервативная, патриархальная, с деньгами и обычаями, как тогда было принято у богатых и успешных. Эрнест – Рак по гороскопу. Представители этого знака, как говорят нам астрологи, это эмоциональные, восприимчивые, внутренне переменчивые, рефлексивные, очень зависят от окружения и обстановки. Правда, потом они же сообщают, что Раки не склонны к открытому противостоянию, стараются сгладить острые углы и не допустить конфликта. Ну, не будем судить астрологов, мы здесь не за этим.
Мама
Грейс Холл вышла замуж в 1986 году. Молодая пара жила в огромном доме отца невесты. Начинающая жена учила детишек петь в церкви хором, любить музыку, боженьку и Америку. И слушаться, всегда слушаться старших. До шести лет она одевала маленького Эрнеста в девчачьи платья и не разрешала стричь его – только красиво укладывать длинные локоны. Девочки ей нравились значительно больше. Ее страстную любовь к музыке должны были разделять все, поэтому она требовала от сына прилежно учиться игре на виолончели. Видимо, без крупных форм в творчестве не могла – все шестеро детей должны были прилежно на чем-то играть. При всей патриархальности тогдашнего уклада, прогресс и толерантность уже начинали свой марш – Грейс участвовала в общественных организациях за равноправие женщин и прочие свободы. В зрелом возрасте освоила вождение, получила права и каталась по Флориде, творя пейзажи. Кто-то подсчитал, что она написала более 600 картин. При том, что живописью основательно занялась только в 52 года, закончив Чикагский институт искусств.
Уроки вокала в богатом пригороде были неожиданно востребованы – в месяц, по словам сестры Хемингуэя, мама получала до 1000 долларов.
Папа
Отец, дипломированный доктор медицины, для справки, тогда в хорошие месяцы получал 50. Живя дома у тестя. Возможно, поэтому он очень любил рыбалку и охоту, и при любом удобном случае выбирался с детьми в загородный дом на озере. Он отлично знал и любил природу, первые знания о флоре и фауне будущий писатель получил именно от отца. Поскольку в домашних делах матери принимать участие было решительно некогда и скучно, Кларенс часто и хорошо готовил, устраивал ужины, встречал гостей, заготавливал соленья и консервы на зиму. Даже стирать брался. Сразу видно – успешный и счастливый в браке человек, профессионал, занимающийся любимым делом. Как вспоминал Хемингуэй, отец был строг, но справедлив. Традиционно для того времени он запрещал детям ругаться, развлекаться, ходить на танцы. Современные психологи прошлись бы по жертвенности, переносу и экстраполяции, и созависимые отношения, так ценимые ими, не забыли бы. Биографы же прямо заявляли, что излишняя эмоциональность, манифестирующая самодраматизация (что бы это не означало), властность и стремление к доминированию матери резко контрастировали с некоторой отрешенностью отца. В какой-то период он просто перестал появляться дома, проводя время за городом, увлеченно охотясь и ловя рыбу. Так он пытался уйти в тихий и понятный мир, где никто не ходит строем и не поет хором. Себе он запрещал многое, в том числе слабость и болезнь. Поэтому о диабете и гангрене, к которой тот привел, никто не знал. И жители города были ошарашены, узнав, что пятидесятисемилетний доктор Хемингуэй выстрелил в себя из ружья.
Юность
Характер и настойчивость, или упрямство и вздорность, тут биографы расходятся в терминах, Эрнест взял поровну от родителей. Основных увлечений у него было три: природа, литература и бокс, и в каждом он самоотверженно бился за результат. Закончив школу, он устраивается работать в газету. Его очерки, а писать давали в основном о кражах, драках и пожарах, даже подняли тираж. Но, к несчастью редактора, через полгода Хемингуэй уезжает добровольцем на фронт, в Италию. По линии Красного креста вербуется водителем скорой помощи.
Можно представить, наверное, какие чувства и эмоции испытывал девятнадцатилетний парень, привозя в больницу тела тех, кого не успевал доставить живыми. Или, как он деликатно пишет потом, «после того, как нашли все останки, стали собирать фрагменты». После взрыва на военном заводе, где работали тогда в основном жены, матери и сестры ушедших на фронт.
В 1918 году Эрнест привез на передовую сигареты и шоколад для бойцов. Начался минометный обстрел. Сквозь вой и свист, он выносил из-под огня раненых, пока не «выключили свет». В себя пришел уже в госпитале, где ему рассказали, что мина легла рядом, его посекло осколками. Часть из них он носил в себе до конца. Удалили 26 штук. Раздробленную коленную чашечку заменили на алюминиевую. Он пролежал в госпитале полгода, встретил там первую любовь, взрослую медсестру. Которая написала ему, что обручилась с другим, когда он вернулся в Штаты и ждал ее приезда, чтобы скорее сыграть свадьбу.
Продолжение
Вернувшись с войны в Чикаго, в родной дом, не имея живого места ни на теле, ни на душе, Эрнест мечтал о ласке, заботе и покое. Но через пару недель мама сказала, что нахлебников и тунеядцев в доме не потерпит. Парню чуть ногу не оторвало, его бросила любимая, от контузии оправиться не успел – а тут мама с виолончелью наперевес.
Можно предположить, что отцовское воспитание не позволило ему ничего рассказать родителям, оставив все в себе. Но с другой стороны – кем надо быть, чтобы требовать самоотверженного труда, подчинения и покорности от двадцатилетнего парня, чудом ушедшего от смерти? От собственного ребенка, на минуточку! Ну не знаю, может, у них так принято было.
Эрнест съезжает от родителей и устраивается корреспондентом в газету «Звезда Торонто», много и успешно пишет, не только очерки, но и рассказы. Становится помощником редактора, знакомится с городской богемой. Встречает первую жену, Хэдли Ричардсон – она старше на 8 лет, но в душе настоящий ландыш, после всего, что было, для разбитого сердца писателя это то, что доктор прописал. Пара уезжает путешествовать в Европу, надолго оседая в Париже. Там в это время культурный и информационный центр мира, практически. Ну и куча жуликов, конечно. В послевоенные годы курс доллара был такой, что любой американский босяк был в Европе шахом и султаном одновременно. А Эрнест еще и получал страховые выплаты за ранение, по американским меркам приличные, а по европейским и вовсе баснословные, поэтому в местную элиту он зашел как родной.
Молодой, громкий и богатый, ветеран войны, красавец – он не мог остаться незамеченным. А принимая во внимание его «мамин» характер – тем более. Тогдашние друзья и собутыльники, вернее, круг общения Хемингуэя – Гертруда Стайн, Пабло Пикассо, Джеймс Джойс, Эзра Паунд. Когда писатель общается с писателем, если, конечно, это не два законченных социопата, то получается либо синергия, либо скандал с мордобоем. Эрнест умело сочетал оба варианта, и сам признавался, что общение с фигурами такого масштаба положительно повлияло на его творчество. Пишет он много – рассказы хвалят, а за роман «И всходит солнце» вообще носят на руках.
Он путешествует по послевоенной Европе с женой и сыном, увлекается корридой, много рыбачит, пишет и выпивает. Знакомится с Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом и многими другими известными литераторами. В кругу общения – представители высшего света, знать и, не побоюсь этого слова, бомонд. А как все мы знаем из фильмов Гая Ричи, где аристократы, там и прочие альтернативно настроенные к закону граждане, а с ними рядом и блюстители порядка, в том числе тайные, в плащах и с кинжалами. Хемингуэй, как натура энергичная через край, регулярно попадал в заварухи, но харизма и удача, а также деньги и знакомства позволяли ему оставаться на свободе и писать так, чтобы тень от окна на бумаге была не в клеточку.
Дубль два
Талантливый человек талантлив во всем, как не без оснований учит нас история. Эрнест заводит близкое знакомство с редактором Парижского Vogue Полин Пфайфер. Молодая американская журналистка из богатой католической семьи стройна, общительна, умеет одеваться и вести светские беседы. На ее фоне Хэдли теряется, проигрывая энергичной брюнетке. Знакомство сваливается в горизонтальную плоскость довольно быстро, но уходить от жены писатель пока не готов. Доходит до того, что они начинают жить втроем.
С легкой руки одного из старших товарищей Хемингуэя, называвшего Полин и Хэдли «дочками» они начинают в ответ звать мужчин «папами». Тогда и появляется знаменитое прозвище «Папа Хэм». Но круговерть и неопределенность в конце концов утомляют Папу, он устает путаться в бабах и разводится с первой женой в 1926 году. Для женитьбы на Полин принимает католическую веру.
В конце двадцатых годов Эрнест и Полин чаще живут в Штатах, в солнечной Флориде. Там рождается сын Патрик. Хемингуэй много пишет, часто публикуется, зарабатывая прилично. В письме отцу он просит того не переживать насчет денег, их, мол, сейчас станет много, не волнуйся, папа, я вышлю. Ответом приходит телеграмма о том, что папа застрелился.
Эрнест путешествует, пишет и пьет, охотится и рыбачит. Родня жены на рождение третьего сына, Грегори, дарит семье дом на побережье, в Ки-Уэсте. Для Хемингуэя главнейшим плюсом стало то, что прямо возле дома торчал маяк. В каком бы из питейных заведений района не встретило писателя желание добраться домой – отовсюду видно, куда держать курс. А выпивает он порядочно, продолжая шалить и безобразничать.
В кабаке «Неряха Джо» он выдернул из стены писсуар и с ним подмышкой направился домой. На изумление владельца невозмутимо ответил: я туда столько нацедил, что он теперь мой! Где-то в эту же пору зарабатывает свой известный брутальный шрам на лбу. История, леденящая кровь: открывал по пьянке дома форточку-фрамугу и ей же отоварился.
Для описания старины Хэма, на мой взгляд, очень подходят строки Веры Полозковой: «Бог умеет лелеять, пестовать / Но с тобой свирепеет весь: / На тебе же живого места нет – / Ну откуда такая спесь?!» Точно про него. В одной из автомобильных аварий он ломает руку так, что та еле срослась за два месяца, а работать ей было больно больше года. После этого он купил печатную машинку – привычный карандаш рука не держала.
Где-то умудряется подцепить сибирскую язву, но пережить и ее.
Дубль три
Охота и рыбалка в Штатах надоедают. Эрнест, получив гонорар за очередную книгу рассказов, решает исполнить мечту и поохотиться на львов. Там он зарабатывает еще с десяток шрамов, едва не умирает от дизентерии (вот было бы некстати). Но в мире в эту пору неспокойно, набирает обороты гражданская война в любимой Хемингуэем Испании. Оставив зеленые холмы Африки, Эрнест отправляется бороться с режимом Франко. В заблокированном Мадриде он знакомится с третьей женой, Мартой Гэллхорн. Она тоже из хорошей семьи, тоже корреспондент в журнале. И близко знакома с женой американского президента, мадам Рузвельт. Ну и вообще красивая женщина и приятный собеседник. Они сыграли свадьбу в 1940 году.
Война
Начало второй мировой Папа Хэм встретил на Кубе. 7 декабря 1941 года бомбят Перл-Харбор, и на Тихом океане заканчивается тихая жизнь. Эрнест решительно сворачивает удочки и расчехляет пулемет. На собственном катере «Пилар» он тихо-мирно рыбачил на Карибах, временами постреливая по акулам из упомянутого пулемета – а тут на тебе! «Львы, гиены, буйволы, марлины – это неактуально, Сеня» – решает Хемингуэй и разворачивается по полной. Все, от ловли фашистских шпионов на Кубе до охоты за подводными лодками при помощи глубинных бомб. (Тут бы задуматься, откуда у простого, хотя и очень популярного писателя глубинные бомбы, на пулемет-то наплевать уже, к нему все привыкли).
Прилетев в Лондон, оформляется военкором. Дальше Нормандия, Париж, Бельгия. За действия во Франции попадает под следствие: мирный американский корреспондент во главе двух сотен почитателей писательского таланта режет и стреляет фашистов почем зря. Но каким-то образом следствие свернули. С тем, что в Африке Хемингуэй охотился и выпивал с двоюродным братом Черчилля это никто не связывал – просто так совпало.
Зона боевых действий – не лучшее место для семейной жизни. Особенно когда жена – военкор, а муж – диверсант тоже военкор. Попытки заставить Марту сидеть если не дома, то хотя бы там, где пореже стреляют и бомбят, ни к чему не приводят. Она потомственная феминистка, борец (борчиха, борунья, борецка – как сейчас правильно?) за дамское равноправие. Папа Хэм решает, что отбитый репортером в семье должен быть кто-то один, и брак заканчивается вместе с войной, в 1945 году.
Дубль четыре
После одной пианистки и двух журналисток – третья журналистка. История знакомства для Папаши Хэма вполне хрестоматийная. Он шел, нарядный как елочка, по ресторану в Лондоне, и увидел Ирвина Шоу, обедавшего с симпатичной блондинкой. Чувствуя, что двоим обедающим крайне не хватает самого важного и дорогого – то есть его – Эрнест подошел и сообщил даме следующее:
"Мэри, я совсем вас не знаю. Но хочу жениться на вас. Вы такая живая! Вы такая красивая. Как блесна. Я хочу жениться на вас прямо сейчас. А когда-нибудь и вы захотите выйти за меня замуж. Просто помните, что я на вас женюсь. Сегодня, или завтра, или через месяц, или через год."
Ну, тут двух мнений быть не может. Кто женщину блесной назвал – тому и в ЗАГС ее вести, конечно.
С Мэри Эрнесту было хорошо, легко и спокойно. Она не пыталась им рулить, не указывала, что делать, не привлекала к домашним делам. Она просто любила его и заботилась о нем. Изо всех сил. Она была ему другом и помощником. И все ему прощала. Может, с точки зрения феминисток это и преступление. Мне кажется, старому бродяге просто повезло.
Хемингуэй продолжал жить так, словно его девизом было «Что же вы так убиваетесь? Вы же так не убьетесь!». В одну из поездок по любимой Африке он с разницей в два дня попадает в авиакатастрофы. Самолеты с ним на борту падают. Все в труху – он живой. Как отметила в дневнике жена: «две трещины в позвоночных дисках, разрыв почки и печени, вывих плеча и травма черепа». Через пару недель – попадает в лесной пожар. Как спасся – неизвестно, но обгорел серьезно. Правда, лечился с каждым новым эпизодом все дольше. Ну так и годы уже брали свое – не мальчик.
Масса биографов написала и издала столько книг о Хемингуэе, что, казалось бы, вся его жизнь изучена досконально, по минутам. Но это вовсе не так. Многие участки остаются если не вовсе пустыми пятнами, то, скажем так, малоизученной территорией. О некоторых, кажется, абсолютно простых, понятных и незначительных событиях выясняются новые факты, и хоть заново всю биографию переписывай.
В восьмидесятых ФБР приоткрыло архивы и выяснилось, что за Папой Хэмом внимательно наблюдали, смотрели и слушали те самый дяди в мятых плащах и шляпах, словам о которых никто не верил. В девяностых приоткрылся архив КГБ, и выяснилось, что дяди с волевыми подбородками, в костюмах цвета маренго, тоже бывали поблизости. Регулярно. И, якобы, агентурный псевдоним был у Хемингуэя – «Арго». Вероятно, это от тяги объекта к путешествиям. Хотя я рискну предположить, что он просто послал вербовщиков на языке деклассированных элементов – вполне в его духе.
Ми-6 архивов пока не открывало, а у них там секретов – как в Ватикане.
Летом 1960 года Папаша Хэм вернулся в Штаты, где заранее был куплен домик. Из общительного весельчака и доброго пьяницы он превратился в угрюмого молчуна за несколько недель, пугая жену. Обострившийся диабет, больные сердце и печень (ну а как вы хотели), старые травмы – все это не способствует улучшению характера, конечно. Но вот паранойя тревожила по-настоящему. В маленьком городке Кетчум каждый житель как на ладони, и из развлечений – только кабаки, рыбалка и горные лыжи. Но Хемингуэй везде видит шпионов. Только вот зачем за ним шпионить – никому не рассказывает.
По советам друзей и напуганной жены ложится в клинику. Там дают какие-то пилюльки, что-то колют и капают, а еще бьют током – тогда так было принято. Всего тринадцать посещений электрошока. После которых он не может писать и частично теряет память. Все его богатство, вся его жизнь, весь этот яркий калейдоскоп из красивых женщин, верных друзей, смертельной опасности, тайн и секретов, военных трофеев и мирных костров – медленно, но верно уходят в забытье. Это страшно. Очень.
Жизнь – удивительная штука, конечно. Старенькая мама, с которой у Эрнеста были с детства крайне сложные отношения, однажды прислала ему посылку. Письма давно не отправляла – их он жег, не читая. В посылке были ее картины и ружье, из которого застрелился отец.
02 июля 1961 года старый, больной, почти ослепший и потерявший память, Папа Хэм вынул из шкафа это самое ружье. И ушел вслед за отцом в края Вечной Охоты.