Мы уже разобрали экономические воззрения Шумпетера на капитализм, его трансформацию в социализм и на жизнеспособность социалистической системы. Однако остался ещё один, последний, наиважнейший вопрос. Что такое демократия и можно ли установить «истинную демократию» с приходом социализма?
Суть проблемы
Согласно марксистской классовой теории, экономическая власть капиталистов зиждется на частной собственности и эксплуатации труда рабочих, которые этой собственности не имеют и вынуждены продавать свою рабочую силу, дабы им было на что жить. Политическое могущество капиталистов является формой их экономической власти, ведь богатейшие мира сего могут влиять на правительственные решения в своих интересах с гораздо большей эффективностью.
Государство в марксистской теории является аппаратом насилия правящего класса. В случае капитализма — аппаратом насилия класса капиталистов как такового. Отсюда же проистекают пассажи о капитализме как диктатуре буржуазии, которая противоречит классовому интересу пролетариата. Социализм же является обществом диктатуры класса трудящихся, поскольку эти самые трудящиеся захватывают политическую власть. Подотчётное большинству населения социалистическое, рабочее правительство будет претворять в жизнь волю нового правящего класса.
Из рассуждений выше вытекает резонный «демократический аргумент», который часто используют марксисты. Они утверждают, что социализм и является «трушным» демократическим строем, который позволит реализовать волю большинства населения, коими являются трудящиеся массы. Впрочем, как известно из истории, сами социалисты не чурались и недемократических методов (в общепринятом понимании) достижения социализма. Иногда это объясняли вынужденной необходимостью «переходного периода», после которого будет построена настоящая социалистическая демократия. Другое дело, что этот временный «переходный период» может растянуться на бесконечный промежуток времени.
Ситуация осложняется тем, что апелляция к классикам марксизма не поможет. Их слова могут быть интерпретированы как оправдание для временного ущемления прав и свобод — и наоборот, всё зависит от предпочтений последователей. А разгадка одна: «демократический аргумент» работает ровно до того момента, пока левые радикалы не захватят власть, поскольку именно демократические практики (свобода слова, собраний и пр.) позволяют им законно вести собственную деятельность. Более умеренные социалисты уже не могли отказаться от демократической риторики, поскольку они вросли в существующую парламентскую систему и немалого при ней добились. Легко представить, что случилось бы с их влиянием, начни они задвигать своим избирателям маловразумительные тезисы о «диктатуре пролетариата».
Впрочем, по мнению Шумпетера, будь у социалиста возможность выбора между демократией и социализмом, он, скорее, выбрал бы второе. Но это не значит, что социалисты являются пронырами-антидемократами и хитрыми закулисными интриганами. Подобное поведение характерно вообще для всех политических сил; они поддерживают демократию только в том случае, если она служит их интересам и идеалам. Более того, это даже не означает, будто бы такое поведение является чем-то нехорошим.
Демократия: цель или метод?
В наиболее общей трактовке демократию можно описать как форму правления, в которой политические решения принимаются в соответствии с «народным волеизъявлением». Сторонники демократии считают построение демократического строя самоцелью, хотя многие из них в глубине души понимают, что демократия — это метод достижения каких-то иных задач. Так, расхожим аргументом в пользу демократии служит более развитая экономика и уровень жизни, более ответственное правительство и большая степень самореализации человека. Однако демократия далеко не всегда сочетается с перечисленным выше и легитимизирует многие варварские деяния.
Например, примитивные общества достаточно демократичны. Их малая численность позволяет каждому его члену быть в курсе всех происходящих событий, выслушать мнение соплеменников и поделиться собственным. Голос каждого человека обязательно будет услышан и на основании суммы мнений будет принято коллективное решение. В то же время, в подобных племенах практикуется ритуальный каннибализм, геронтоцид, инфантицид и даже гомосексуальная педофилия. Эти практики кажутся цивилизованным людям жестокими и дикими, однако они поддерживаются «демократическим консенсусом» в рамках самого племени.
Подобных примеров раскидано по истории предостаточно. Средневековые инквизиторы, конечно, сжигали ведьм, но ведь это происходило по наводке неких сознательных граждан, которые хотели защитить себя и своих близких от тёмных сил. Даже в современном мире сохраняются государства, в которых процветает сексистская культура, одобряемая большинством населения. Конечно, можно не считать средневековую Европу и многие современные мусульманские страны демократическими, но сути дела это не меняет. Сжигание за колдовство и суд по законам шариата используется правителями не только и не столько по личной прихоти, сколько для потакания «народной воле» традиционалистского общества.
Распространение либеральных (в нашем понимании) норм часто сопровождалось нарушением «народной воли» граждан, пусть и по букве нового закона. Чтобы противостоять сегрегации в США, президенту Кеннеди пришлось призвать на помощь армию, а в социалистической Польше антисемитские настроения многих поляков также активно подавлялись. В этом нет ничего необычного. Конечно, некоторые демократы могут заявить, что «народное волеизъявление» превыше всего, и если ему и противостоять, то демократическими методами. Но более разумной выглядит позиция, в соответствии с которой «народ» на данном этапе развития является «толпой», управляемой своими преступными инстинктами, которым надо противостоять всеми возможными способами. Если принять эту точку зрения, то мы находимся в одной лодке с социалистами, которые считают, что во имя социалистических идеалов следует пойти против воли большинства. Лишь доказав преимущества социализма и убедив в этом широкие массы, можно переходить к демократическим процедурам.
Что же такое демократия?
Попытки определить демократию как «народное правление» не увенчаются успехом, поскольку на разных исторических этапах в понятие «народ» не входили многие категории населения. Даже сегодня избирательное право ограничивается возрастным цензом, а в большинстве американских штатов этого права лишены преступники на время отбывания наказания и ещё несколько лет сверх того, а то и на всю жизнь. Не поможет и определение «правление, одобренное народом», так как под него сразу же попадают правительства, не считающиеся демократическими.
Определить демократичность относительно развитых обществ сложно (если не невозможно), если использовать пафосные лозунги о «народовластии», «народной воле» и «одобренного народом правления». Тем не менее, они до сих пор часто используются в риторических приёмах политиков. Откуда это пошло и в чём проблема такого подхода?
Классическая доктрина демократии
Демократический метод есть такая совокупность институциональных средств принятия политических решений, с помощью которых осуществляется общее благо путем предоставления самому народу возможности решать проблемы через выборы индивидов, которые собираются для того, чтобы выполнить его волю.
Такое определение возникло в XVIII веке с эпохой Просвещения. Например, Жан-Жак Руссо в своей работе о теории общественного договора писал, что народ добровольно согласился подчиняться правящей элите в обмен на осуществление правления на благо «общественной пользы». В случае же невыполнения властями своих обязательств народ имеет право «расторгнуть договор» и поднять восстание. Шумпетер полагает, что подобные теории, связанные с «народной волей», возникли в ответ на кризис авторитета абсолютной монархии. Ей на смену пришёл авторитет «народного суверенитета», который осуществляется «ради общего блага». В общих чертах, эта классическая доктрина демократии звучит так:
- Предполагается, что существует некое Общее Благо™, которое единодушно могут выразить все (исключая глупость и злонамеренные интересы) члены общества. Споры между людьми могут возникнуть лишь на почве того, с какой скоростью следует двигаться к Общему Благу™. Так, каждый член общества, имея в виду общие цели, зная свои собственные интересы и оценивая, что хорошо, а что плохо, принимает активное и ответственное участие в увеличении хорошего и борьбе против плохого, а все члены общества, вместе взятые, контролируют общественные дела.
- Ведение общественных дел требует специалистов, которые избираются народом для управленческой функции с целью претворения народной воли в жизнь. Это куда более разумно, нежели каждый отдельный гражданин будет договариваться с другим таким же по каждому отдельному вопросу. Представители народной воли создают специальные кабинеты и министерства по отдельным вопросам, которые осуществляют народную волю. Важные же вопросы можно оставить индивидуальным гражданам напрямую через механизм референдумов.
- ???
- PROFIT!!!
Увы, у этой теории существует множество фатальных изъянов, которые не оставляют на ней и камня.
- Понятие Общего Блага™ невозможно сформулировать для всех людей, поскольку в него вкладывается различное, иногда прямо противоположное содержание. Компромиссная позиция же может нанести ещё больший вред, как, например, в вопросе финансирования ядерного щита или полного отказа от него.
- Даже если Общее Благо™ и можно сформулировать в самых общих чертах, это не даёт ответа на конкретные вопросы осуществления Общего Блага™. Например, все люди хотят себе «крепкого здоровья», но до сих пор не могут договориться о проведении обязательной вакцинации.
- Невозможность договориться об Общем Благе™ опровергает наличие «народной воли», который может сформулировать этот самый народ. Тем самым, классическая доктрина демократии не выдерживает никакой критики.
Можно возразить тем, что люди просто не созрели до такого уровня понимания Общего Блага™ или же тем, что «народная воля» не обязательно должна быть связана с некими узкими утилитаристскими соображениями. Однако и здесь нас ждёт разочарование.
Дело в том, что воля конкретного индивида редко основывается на рациональных предпосылках, такова природа нашего мозга. Мышление человека находится в плену предрассудков и стереотипов, а также подвержено пропаганде (в широком смысле слова), из-за чего полностью рациональное выражение воли становится невозможным. Человек неспособен в полной мере наблюдать и верно интерпретировать общедоступные факты, а также критически осмыслять факты не общедоступные. При этом даже если бы человек обладал полной рациональностью, вместо «народной воли» мы с большой вероятностью получим невнятный хор противоположных мнений.
Более того, Общее Благо™ в такой ситуации может осуществиться только в условиях диктатуры. Так, например, сталинская экономическая политика позволила добиться впечатляющего результата и народного одобрения. Если «правительством для народа» можно назвать такое правительство, результаты политики которого в долгосрочной перспективе окажутся приемлемыми для народа в целом, то правительство, сформированное самим народом в трактате классической доктрины демократии, часто не соответствует этому критерию.
Размышления Шумпетера соответствуют теориям, которые получили развитие уже после его смерти. Многие социологи и политологи задавались схожими вопросами на профессиональном уровне, породив целые направления в науке от поведенческой экономики и теории общественного выбора, до теоремы «о невозможности демократии», закона Дюверже и ограниченной рациональности.
Но дело далеко не только в ограниченной рациональности мышления.
Политическая пассивность
Рядовой обыватель — это не безмозглая серая масса, каким его обычно рисуют интеллигенты. В вопросах, касающихся их лично, они проявляют чудеса смекалки и изобретательности, которым бы позавидовали многие манипуляторы и стратеги.
Именно по этой причине (хотя и далеко не всегда) участие людей в политике хорошо развито на местном уровне. Ощущая причастность к родному городу/району/двору/подъезду, люди куда более склонны к общественной деятельности. Но и здесь хватает контрпримеров, когда люди не могут даже коллективно выбрать старшего по подъезду из числа соседей.
На национальном уровне люди же массово проявляют себя только ради достижения краткосрочных и весьма эгоистичных целей. Например, французы могут эффективно организоваться для противостояния повышению пенсионного возраста, но не более того. Здесь нет места возвышенным дискуссиям об обоснованности повышения пенсионного возраста с макроэкономической точки зрения, люди лишь хотят защитить выгодные для себя здесь и сейчас условия. Точно также многие россияне стали интересоваться политикой лишь в тот момент, когда началась СВО, что так или иначе сказалась на них лично.
В областях политики, где личные интересы рядового гражданина затрагиваются лишь косвенно или не затрагиваются вовсе, люди резко теряют хватку и равнодушно пожимают плечами. В лучшем случае обсуждение политических вопросов становятся эпизодическим способом проведения досуга и темой для малозначительных разговоров. Политические темы кажутся далекими; они совершенно непохожи по характеру на деловые предложения, а опасности могут вовсе не материализоваться. В результате у человека возникает ощущение, что политическая жизнь — это некий воображаемый мир. Ощущение ограниченной реальности формирует и ощущение ограниченной ответственности, а также политической воли. Этот тип может быть профессионалом в сфере своей деятельности, однако рассуждать о политике совершенно примитивно. Он не вполне понимает политические механизмы и то, как они относятся к нему лично:
Все это показывает, что без инициативы, которая проистекает из непосредственной ответственности, несмотря на все обилие точной информации, будет преобладать незнание. Оно будет преобладать даже в условиях, когда в обществе предпринимаются заслуживающие всяческих похвал усилия выйти за рамки простого изложения информации и организовать обучение тому, как ее использовать посредством лекций, классов, дискуссионных групп. Результаты этих усилий не равны нулю. Но они малы. Людей нельзя внести вверх по лестнице — они должны карабкаться сами.
Лучше всего это можно проиллюстрировать игрой в карты. Игроки имеют определенную задачу и дисциплинирующие их правила; при этом успех или неуспех четко определены, и от безответственного поведения удерживает лишь то, что каждая ошибка тут же скажется и будет немедленно отнесена на счет того, кто ее сделал. В политическом поведении этих условий нет и быть не может. Так стоит ли удивляться, что так много людей хорошо играют в карты, но так плохо разбираются в политике?
Почему доктрина до сих пор жива?
Таким образом, индивид неизбежно подвергается когнитивным искажениям, которые только усугубляются политической агитацией. Это также неизбежно, поскольку если политик желает завоевать доверие людей, он будет играть на уже сформировавшихся убеждениях, прибегая к тем или иным психотехническим уловкам. Можно предположить, что невозможно «вечно дурачить всех» и «тайное становится явным» в долгосрочной перспективе, но исторический процесс во многом состоит из последовательности краткосрочных ситуаций.
Вывод один: не народ в действительности поднимает и решает вопросы, эти вопросы, определяющие его участь, поднимаются и решаются за него. После смерти Шумпетера этот вывод стал подтверждаться ещё яснее. Но почему же многие идеалисты и политики до сих пор оперируют понятиями «народной воли» и «общественного благополучия»? На то есть несколько причин:
- Многие страны связывают свои национальные успехи с демократическими идеалами. Яркий тому пример — Соединенные Штаты, которые одержали победу в войне за независимость против англичан под риторикой противостояния «народа» за «свободу». Дальнейшая история экономического восхождения Штатов подтверждала верность демократических идеалов в глазах многих граждан страны и даже иностранцев.
- Классическая доктрина демократии несёт в себе мощный идеологический заряд. Демократическое общество является новым этическим идеалом, который пришёл на смену власти божественных помазанников ради блага народа. Лишённая обоснования внеземного авторитета монархов, доктрина все ещё напирала на обеспечение блага всех и каждого, пусть и с другим обоснованием. Современные же политики крайне любят фразеологию, которая льстит народным массам и позволяет сокрушить противников «во имя народа».
- В некоторых случаях можно пронаблюдать нечто близкое к классической доктрине демократии. Например, политическая жизнь Швейцарии или стран Северной Европы наиболее близка этой доктрине. Однако это связано с отсутствием необходимости принимать важные решения, коль скоро эти страны являются мирной и малонаселённой периферией мировой политики и является лишь исключением, подтверждающим общее правило.
Альтернативная теория демократии и социализм
Социалисты переняли основные либеральные ценности (свобода, равенство, братство), в том числе и тезис о демократии, как власти народа. В их понимании к реальному народовластию приведёт только социализм. Однако возражения выше опровергают возможность построения такового общества в принципе. Возможно, просто требуется другое, более реалистичное определение демократии, которое позволит отделить зёрна от плевел и избавиться от недостатков классической доктрины демократии:
Предложенное Йозефом Шумпетером определение более конкретное, поскольку оно концентрируется на процедуре отбора кандидатов, а не целеполагании. Кроме того, определение делает акцент на политическом лидерстве конкретного индивида, так как за каждым коллективным действием всегда стоит тот или иной координатор. Наконец, это определение учитывает и коллективные интересы (например, устремлением отдельных категорий населения к повышению социальных льгот), которое становится политическим фактором лишь тогда, когда эту волю поднимет на щит харизматичный политик.
Исходя из определения, демократия не обязательно означает индивидуальную свободу, хотя в некоторой мере это связанные вещи. Степень влияния народа на политику ограничивается отказом переизбрания индивидов на постах. И хотя сами выборы могут быть лишь фикцией и на практике конкурентная борьба за голоса отсутствует, это не сильно снижает ценность выбранного Шумпетером определения.
Социалисты, как и многие другие сторонники демократии, утверждают, что политика не должна становиться профессиональной деятельностью, иначе демократия быстро выродится. Увы, совмещение политической деятельности с основным местом работы просто невозможно по объективным обстоятельствам — человек вынужден фокусироваться на чём-то одном, чтобы делать дело качественно. Неудивительно, что у политиков возникает собственный профессиональный интерес, который может легко выйти из под контроля тех групп, которые стоят за ним. Но это не единственная проблема.
Демократический метод правления может приводить к тому, что государственные деятели окажутся слишком поглощены политической борьбой, а не управлением государства. К тому же, многие качества политика, что помогли ему занять пост, могут оказаться совершенно бесполезны для государственного управления.
Перечисленные выше проблемы демократии более чем справедливы. Примечательно, что и сам Шумпетер возлагает эффективность демократического метода на качество человеческого материала. У чиновников, и избирателей должно быть развито чувство взаимоуважения и ответственности за своё дело, а политическая система должна возносить деятельных и добросовестных людей на политический пьедестал. Увы, всё это не более чем трюизмы.
В шумпетерианской трактовке демократия никак не связана с социализмом, но и не противоречит ему. Социализм вполне может быть демократическим. Огосударствление экономики не означает обязательное расширение влияния чиновников на повседневную жизнь людей. Сохранятся выборные должности, кабинеты и парламенты. Бюрократия, которая занимается вопросами экономического планирования, может быть относительно далека от политической борьбы при грамотной её организации.
По мнению Шумпетера, у социализма есть неоспоримое преимущество — отсутствие конкуренции между частным и государственным сектором, что резко сокращает возможности для лоббизма и фактор пагубного противоборства в политике. Увы, конфликты между капиталистами и государством превратились в конфликты между центром и руководством предприятий. Этот крупный просчёт теоретика мы разбирали в предыдущей части.
Есть и оборотная сторона медали. В социалистическом обществе можно забыть о рабочем самоуправлении на предприятиях, так как трудящиеся будут подчиняться единому плану. Наконец, у центральных властей при социализме куда больше поводов для злоупотребления своим положением. Необходимым условием демократического социализма Шумпетер называет зрелость общества, где люди всегда готовы отстоять свою политическую самостоятельность и принимают социалистическое устройство как данность, а социалистические политики добросовестно выполняют своё дело.
Конечно, это будет «диктатура не пролетариата, но над пролетариатом». Эта система вряд ли будет сочетаться с ростом индивидуальной свободы и «народной волей». Но это все ещё будет демократия, ничуть не хуже той, что была при капитализме, пусть и куда более неустойчивая.
Итоги
Итак, мы наконец-то разобрались с теоретическим наследием Шумпетера. Собственно, его работа «Капитализм, социализм и демократия» как раз и была посвящена дальнейшей эволюции этих способов общественной организации.
Он считал капитализм системой, которая возвысила человечество до невиданных высот с точки зрения экономического развития. При этом капитализм совершенно не исчерпал свои экономические возможности, но сама его эволюция подталкивает к бюрократизации экономики, оттеснению предпринимателя от управления фирмой и недовольству общественных слоёв, ведомых антикапиталистической интеллигенцией. Увы, резонно опровергнув возражения сторонников «экономического краха», сама шумпетерианская теория экономической трансформации в социализм также не оправдалась из-за переоценки роли интеллигенции и недооценки политических амбиций предпринимателей.
Он полагал, что социализм будет лишён недостатков противоборства предпринимателей друг с другом и с государственным сектором, а потому не менее, а может и более эффективным строем, чем капитализм. Разбив возражения критиков социалистического строя, он и сам недооценил проблему коллективных бюрократических интересов и лоббизма уже в плановой экономике, масштаб которых был довольно значителен.
Наконец, он справедливо раскритиковал распространенные представления о демократии, как о «народной воле» и предложил более здравый взгляд на политический процесс, который получит развитие в политологии в дальнейшем. При этом конкретные рецепты обеспечения выживаемости демократии у него отсутствуют.
Можно сказать, что Йозеф Шумпетер был довольно подкованным теоретиком, который предложил альтернативное видение эволюции капитализма в социализм на основании наблюдавшихся тенденций эпохи. Но, как и многие до него, он ошибся в своих долгосрочных прогнозах. Незадолго до своей кончины, после окончания Второй Мировой войны, Шумпетер видел дальнейшее усиление государственного регулирования. Тогда казалось, что бюрократический социализм действительно не за горами. К сожалению или же к счастью, история пошла по другому пути. Но это уже совсем другая история…
Если вы дожили до конца цикла и вам понравился материал, вы можете отправить деньги на счет автора (сбер 2202 2005 4871 3468). Финансы пойдут на симпозиум по проблеме демократии.
Автор: Федор Яковлев.