Окончание. Начало здесь
Данила не понимал, что творится. Его Верунчик резко прекратила все с ним отношения. С работы уволилась и телефон заблокировала. Он часами простаивал возле ее дома, как пес шелудивый, чуть не спал на коврике, пока раздраженная соседка не выскочила из квартиры напротив:
- Что ты тут околачиваешься? Что трешься? Я в полицию позвоню!
- Мне бы Веру…
- Нету Веры твоей! Съехала она!
Данила искал Верочку. Социальные сети, на которые он был подписан, тоже – заблокированы. Данила искал Верочкиных друзей, приставал к ним с расспросами.
- А ты не в курсе, что она выходит замуж? – ответила какая-то Ира Копейкина, Верочкина подружка.
Даня такого не ожидал. Вера ничего не рассказывала ему про жениха. Вот как…
- Ты совсем больной, что ли? – недоумевала Копейкина, - у нее все серьезно. И давно. А с тобой – так. Ты ведь у нас – женатый человек. Чего ты хотел?
Данила не нашел, что ответить Ире Копейкиной. Он и сам не знал – чего хотел. Наверное, уже ничего. Зря все это он затеял. Напрасно. Да и вел себя, как последний идиот. Расклеился, рассусолился, рассопливился. Ему не верилось, что дома жена и дети. И жене уже сорок один год. Смешно, да? А Дане было совсем не смешно.
Да мужик ли он вообще? Увел чужую жену, наплодил ребятишек, а потом загулял с молоденькой. А молоденькая – не дура. Держала его при себе «так», на всякий случай. Кому он нужен вообще, помощник машиниста? Если только, как альфонс.
Данилу передернуло от отвращения. Слово «альфонс» он терпеть не мог. Он ведь старается как может, но Сашка выше. Морально – выше. И ведь знает обо всем, догадывается, не дура. А глаза – больные. Наверное, у нее и будут такие больные глаза. Это на всю жизнь.
А ведь им хорошо было вместе. Даня вспомнил день из встречи. Этот день, пронизанный жарким июльским солнцем, пахучей хвоей каких-то новомодных сосен, бликами на изумрудной зелени отпечатался просто на подкорке. И белая фигурка, легкая, стремительная – Сашка – на фоне яркого, прихотливого газона.
Белые маечка и шортики, белые кроссовки на фоне бронзовой гладкой кожи. Теннисная ракетка в руках. Рядом с ней – сын хозяина, великовозрастной болван с прыщавым лбом. Но взгляд полон надменности. Щенок подрос и желает кого-нибудь укусить…
Хозяин, здоровенный и основательный мужик с бритым (все никак не выйти из образа крутого братка) затылком, так, между прочим, похвастался своим новым водителем:
- Саша, можешь не переживать за свои магазины бесконечные! Можешь брать карету, когда захочешь. Данила отвезет тебя, куда скажешь.
Она улыбалась. Белые зубы, голубые глаза. Запыхалась вся. Такая чудесная, как Дюймовочка.
- Спасибо, дорогой! – она всего лишь взглянула в глаза Данилы. Один взгляд. И он почувствовал нутром – зацепилась, завязла, пропала. Потому что неуловимо изменилось что-то в ее лице. Будто фокус сменили. Будто тень пробежала. Будто знала уже их историю. Невеселую, черт возьми, историю.
Только через несколько дней Даня узнал, что «Дюймовочке» тридцать восемь лет. Пятнадцать лет разницы. Господи ты, боже мой… А он не верил – Саша была полна жизни и так прекрасна, как может быть прекрасен чистый ключевой источник, бьющий в пустыне.
У Дани было много девчонок. Девушек. Женщин. Было, было. Многие предлагали ему там, в Питере, красивую, безбедную жизнь. Все просто – он должен делить с дамой постель. Сопровождать даму на вечеринках и показах. Торговать лицом, как говорится.
- Не хмурь брови, милый, - заливисто смеялась Кристи, тридцатилетняя «бейба», хорошенькая блогерша, дурившая миллионы доверчивых идиоток байками о роскошной жизни, толи инста-самка, толи инста-цыганка, шут их разберешь.
- Это твой шанс. Ты знаешь, сколько красавчиков именно таким образом стали медийными лицами? Улыбайся! И обними меня! Сдохнешь со скуки сейчас в шоу-мире, ни одного стоющего мужика, одни *омики!
А Даниле не хотелось. Ему было противно до зубовного скрежета. Лучше баранку крутить. Эта самая, дочерна зажаренная в солярии блогерша Кристи порекомендовала Даню бывшему братку Махнову. Зарплата – не хилая, работа – не пыльная. Знал бы, бежал бы от этого Махнова со всех ног! Но Даня не знал.
Он просто однажды задержался на работе до глубокой ночи. Хозяин опять что-то перетирал с партнерами на переговорах в Москве. Ночевать в столице не захотел. По пути в Питер нажрался коньяка, как свинота. Даня позвонил охране, а те, почуяв волю, шмонались где-то за воротами, оставив связь в сторожке. Идиоты. Женщина одна оставлена!
Он связался с Сашей. Она выскочила во двор. Всплеснула руками: боже, Николай, кто тебя так напоил, где все, как я потащу такого дядю, Даня, спасайте, выручайте, не оставлять же его на улице, ах, ах, ля-ля-фа…
Даня растолкал этого борова, и буквально на себе потащил в гостиную. Он тащил, а Саша поддерживала носки ботинок мужа. Типа – тоже тащит. Смешная. Она не обязана была отчитываться перед работником, а она объяснялась. Мол, Николай никогда не напивался до такого состояния, никогда, никогда, вы уж, Данила, извините, простите, спина не болит, ля-ля-ля.
А Даня готов был этого борова хоть на Камчатку тащить на себе, лишь бы она шла рядом, поддерживая мужа за носки старомодных остроносых ботинок… Лишь бы слышать ее голос. Только ее голос. И чувствовать ток, дрожавший между ними. Коснешься Сашиного плеча – звезданет молния. Что это было? Любовь была.
Куда их обоих эта любовь завела? Почему вдруг Верочка? Гормональная перестройка? Или просто – паскудный характер его, Дани? Такой гордый, но удивительно паскудный нрав. Как у шелудивой шавки. Значит его любовь умерла?
Умерла, так умерла…
Даня решил забрать детей из садика. В последнее время жена вменила ему это в обязанность. Теперь весь его график крутился вокруг заветных пяти вечера. Точнее, с пяти до семи. Он успевал, ему не в тягость, график позволял, два выходных и ночная смена. Сашке нужно время. Она работала и часто моталась в командировки. Раньше забирала малышей с собой, а теперь ездит одна.
Это раздражало. Ведь у него тоже – личная жизнь! В одну из очередных отлучек жены Даня позвонил матери (вот уж кому звонить точно не хотелось).
- Мама, посиди сегодня с детьми. Мне на работу!
В ответ – холодное фырканье.
- У меня слишком много дел. Я не обязана. Разбирайся со своей женой сам. Установите график, в конце концов.
- Мама!
- Я уже много лет мама. И что? А ты – отец. Кстати, у тебя сегодня выходной – не выдумывай!
Она права. Он – отец. Вот дичь… И когда это он успел стать мужем и отцом? А ведь он так радовался рождению малышей. Да он и сейчас очень их любит, просто… не любит, когда его ограничивают в свободе. Как-то так.
Маленькие, кругленькие, как колобочки, Степка и Катенька (в честь бабушки дочка названа, естественно) бросились ему навстречу с игровой площадки. Воспитательница отлепила глаза от смартфона и кивнула. Дети моментально ухватились за отцовские руки. Весело лопоча, отправились домой, через «погулять».
Даня терпеливо отвечал на тысячи заковыристых вопросов, удивляясь, как же это ему удается находить ответы. Посидели в кафе и слопали шаверму (разумеется, тайком от мамы) и три мороженых. Поболтались по набережной. Покормили уток и понаблюдали за наглыми, крикливыми, очень противными чайками. Катюшка их боится. Степка делает вид, что нисколько не боится чаек. Он же мужчина.
Устали гулять, пришли домой. Искупались, от ужина (скучные макароны с тефтелями) отказались. Попросили включить мультики и уснули вповалку на папке. Хороший вечер. Правда, Сашки не хватало. Она бы вместо мультиков затеяла какую-нибудь игру, или кукольный спектакль показала. И Даня был бы тоже задействован в роли какого-нибудь синьора-мандарина. Или помидора. Что там в холодильнике еще найдется.
А потом они бы с Сашкой, уложив детей, долго смотрели интересный сериал про драконов, и Сашка прыгала бы с дивана каждый раз, когда на экране происходил особо кровавый момент. И уснули бы. А может, и нет. У Саши мягкие волосы. Не такие красивые, как у Веры. Но – мягкие и скользкие, как шелк. Родные. Даня любил прикасаться к ним губами.
***
Верочку до смерти напугала чернявая тетка с ярко накрашенным ртом. Она бесцеремонно заявилась в бутик и приказала предоставить ей пробники «Черного опиума». Принюхавшись, скривилась.
- Дешевка. Это не опиум. Это – сладкая, приторная дрянь на спирту, а не на масле. Одновневка. А с виду и не скажешь.
- Ну что вы, у нас элитные воды, - посмела возразить Верочка. Но чернявая дылда ее перебила.
- Ваши элитные воды, как и бутик – всего лишь подделка. Полторы ноты сверху, а внутри – денатурат, - она уставилась на нее немигающим взглядом старой кобры, - снаружи вроде бы все пристойно, а на самом деле – чушь. Очень жаль, что ваш жених не смог разобраться в этом. А когда разберется, будет поздно. Пожалуй, я сообщу ему сама. Предупредить не мешало бы, ЧТО он желает взять себе в жены. Жалко мальчика. Хороший мальчик.
- Что вы себе позволяете! – пискнула побледневшая Вера.
- Я? – кобра ядовито улыбнулась. - Ничего. Всего лишь пытаюсь оградить мужчин от вашего влияния, милочка. Особенно, вашего будущего мужа. Чужого мужа вы уже заполучили. Значит, жених, как его… Эдик? Он не нуждается в вас, я правильно понимаю?
Вера готова была на колени упасть, лишь бы кобра не доводила задуманное до конца. Эдик Верочке был просто необходим, в противном случае, ей, наверное, до старости пришлось бы сидеть в этом фальшивом бутике. Такого, как Эдик, еще поискать. Мужа. Именно, мужа, а не папика или богатенького дяденьку, который избавится от Верочки сразу же после первой морщины. Неважно, где – на лице, или на заднице – папикам нужна молодая кровь.
Нечаянно с полки слетел флакон с туалетной водой. Верочке стало плохо.
Через некоторое время Даня был занесен в черный список. Хватит с нее приключений.
***
Увы и ах – семья не восстановилась. Хоть Даня и остепенился, Саша через год подала на развод.
- Это не семья, Даня. Я вечно мотаюсь в город, а ты скандалишь. Зачем мучить друг друга, - сказала она однажды.
Детей не стали делить. Детям был предложен свободный выбор. Даня оказался неплохим отцом, потому они часто встречались, и порой Катюшка и Степка жили у папы все каникулы. С папой весело. И тетя Ира, папина подружка, оказалась прикольной теткой. И еще они завели большую собаку и толстого кота, который оказался кошкой и родил двух котят! С папой можно ездить на озеро и плавать прямо по воде, без тренера!
Маму любили. Она добрая, хорошая, но вечно чего-то боится. Боится, что Степка и Катька простудятся, что схватят какую-нибудь инфекцию, или еще что. Большой город – большие проблемы. Мама хуже бабушки – вечно переживает и кудахчет. Зачем травмировать маму – ни Степка, ни Катя не рассказывали ей, что почти три дня они уходили с папой в поход, и их всех до костей обглодали комары.
Саша ушла с головой в работу. С Даней она сохранила теплые отношения. А смысл – ругаться? Просто они – не пара. Так бывает. Грустно, но не смертельно.
«Грустно, но не смертельно» - считает и Екатерина, бывшая свекровь Саши и нынешняя лучшая подруга. Молодые должны жить с молодыми. Вместе набивать шишки куда легче, чем по отдельности. А смотреть, как супруга старится с годами – интерес «так себе». Пусть Данька живет с этой Иркой. Они с Сашкой уже тысячу раз проехались по щекотливой теме, даже посмеялись. Смеяться легко – Саша сделала тогда правильный выбор.
Правда, Екатерина все равно не отказала себе в удовольствии поставить наглую Верочку на место. И тоже – правильно. Из Верочки, говорят, получилась прелестная жена.
Ирка Копейкина иногда заглядывала в соцсети. Ей было интересно, как поживает бывшая Дани. Поживала Саша интересно: курорты, командировки, красоты. Иногда на заднем фоне мелькал какой-то бороватый мужик с красной мордой. Нашла себе, блин… От такого парня уйти – с ума сойти можно! Ну и ладно, зато у Копейкиной теперь красивый и добрый муж. Кстати, их считают очень яркой парой.
И Ирка нисколько не возражает против его детей, часто гостивших в общей квартире. Надо бы еще парочку добавить. Но Копейкина пока не решается – хватает в доме оравы из кошаков, собаки и пары бандитов в ангельском обличье. Потом как-нибудь… Успеется еще.
Автор: Анна Лебедева