Сейчас, к счастью, у нас есть возможность, без каких-то ограничений и давления «сверху», работать с документами. Совсем другая ситуация была ранее, когда архивы были доступны для крайне узкой группы лиц, в основном военных. Кроме того, присутствовало давление в лице тех людей, которые в войну занимали те или иные высокие должности, а затем заняли посты вплоть до руководителя государства. В данном случае на фотографии ниже—это Н. С. Хрущёв, эту фотографию можно назвать как «руководящая и направляющая роль партии», когда Н. С. Хрущёв нависает над командованием Воронежского фронта, в центре Н. Ф. Ватутин к ним спиной, рядом с ним А. Д. Штевнёв, заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками, а вот третьего человека нам опознать не удалось. Но тем не менее Н. С. Хрущёв как бы над ними реет.
Несмотря на то, что Н. Ф Ватутин был ярым сторонником наступательной стратегии, в июне 1943 года он говорил, что «время уходит, время уходит, давайте наступать», именно штабу Воронежского фронта, поскольку членом его Военного Совета был Н. С. Хрущёв, приписывалась оборонительная стратегия и направление в Ставку предложения о переходе к преднамеренной обороне. Это продолжалось как раз вплоть до того, как Никиту Сергеевича сняли, вышли, опять же, мемуары Г. К. Жукова, где он цитировал документы, в том числе поданое им апрельское донесение. Соответственно, всё встало на свои места. Но тем не менее закрытость документов и давление «сверху» сильно мешали изучению битвы на Курской дуге.
Главный вопрос, который возникает при обсуждении Курской битвы—это применимость её стратегии к другим периодам войны. Очень часто приходится слышать о том, что если бы Красная Армия в 1941-42 годах исповедовала ту же самую стратегию, то есть переход к преднамеренной прочной обороне, накопала бы окопов, понаставила бы минных полей, то катастрофы ни лета 1941 года, ни отступления от Харькова до Ленинграда и Кавказа, его бы не было. Тем самым Курская дуга подаётся как образцово-показательный пример, как надо делать. Апогея это всё достигло в конце 80-х годов, когда даже в Уставе Советской Армии оборона стала впереди наступления. То есть если вначале двадцатого столетия говорили о «подлой» обороне, то в конце 80-х годов и позднее стали говорить о «подлом» наступлении.
Здесь необходимо написать следующее—с бытовой точки зрения, действительно, казалось бы, проще сидеть в окопе, ждать противника, а когда он пойдёт в атаку, то косить его из пулемёта, стрелять из противотанкового ружья по танкам, стрелять из пушки по танкам, и чувствовать себя укрытым теми позициями, которые сам себе выкопал. Но это на самом деле большая иллюзия. Матвей Захаров, один из наших лучших штабистов, ещё в 70-е годы предупреждал вот эту тенденцию к возвеличиванию обороны. В чём же проблема?
Допустим советская разведка, как показано в фильме «Подвиг разведчика», который мы думаем многие видели, прямо из сейфа украла немецкие карты, в которых есть расположение войск перед началом операции «Цитадель», и даже задолго до этого. Как известно, решение было принято заблаговременно. Ну допустим мы получили эти карты, выкраденные разведчиками из сейфа. Они нам помогут?
Возьмём карту, подлинная карта, она в данном случае просто серая для того, чтобы подчеркнуть те соединения, которые участвовали в операции «Цитадель». Видно сгруппированные дивизии, всё это у нас есть. Какие мы должны сделать выводы?
Если нарисовать предполагаемые стрелочки немецкого наступления, то они будут направлены примерно на восток, если карта ориентирована как обычно, то есть север сверху. Вырисовывается наступление из района Харькова на восток. То есть, можно сказать, в какой-то мере повторение «Блау».
Однако если мы посмотрим, как они в действительности наступали, они наступали совсем в других направлениях. Внимание вопрос—можно ли по фотографии ниже, по расположению дивизий, понять, куда они могут двигаться, и тем более конкретные участки, с которых будет стартовать немецкое наступление. Мы специально показали дивизию «Великая Германия», самое мощное соединение, самое многочисленное соединение ударной группировки группы армий «Юг», мы её показали стрелочкой. Вот эта дивизия утром 5 июля 1943 года находилась на южном фасе Курской дуги, примерно в основании направленной на север голубой стрелочки. Можно было заранее догадаться, что она выйдет именно туда? Мы думаем, что нет. Просто аналитическими методами это не вычислить.
К большому счастью для нас и для советской стратегии 1943 года практически уникальный случай за всю историю войны, когда мы получили объективные данные о планах противника. Это была радиограмма Вейхса, который замещал командующего группой армий «Юг» Э. Манштейна, направленная в Берлин, в которой он давал оценку советских войск в Курском выступе. Из этой оценки вырисовывался план немецкого наступления. Тем самым, мы бы сказали, первый и единственный раз за войну, получили немецкий план, получили косвенным образом. Эту радиограмму дешифровали англичане и через наших разведчиков, «Кембриджскую пятёрку», и конкретно Кернкросса, мы получили копию этой расшифрованной радиограммы с докладом Вейхса, и получили возможность «увидеть» немецкий план. Не просто расположение дивизий, из которого, как мы видим, мало чего можно вычислить, а именно план. Но на самом деле проблемы на этом не закончились.
Советская оборонительная стратегия всё равно оставалась крайне рискованной. Теперь обратимся к северному фасу Курской дуги, до этого мы смотрели, что происходило на юге, на юге действительно вырисовывается скорее наступление от Харькова на восток. На северном фасе Курской дуги тоже нет полной определённости куда направлена эта немецкая группировка.
Кроме того, разведка хорошо «вскрыла» те соединения противника, которые находились в первой линии. Захватывались контрольные пленные из числа солдат в передовых окопах, допрашивались, выясняли к какому соединению и к какому полку они принадлежат, и выстраивалась картинка, кто нам противостоит. А вот те, кто находились в глубине, вот с ними уже было гораздо хуже. Вычислить и точно выявить нумерацию тех, кто находился в глубине, представляло весьма непростую задачу, а самое главное—эти данные не быстро поступали в советские штабы. Даже практически в полигонных условиях ожидания «Цитадели», которое длилось много недель, вскрытие немецкой группировки, мы специально привели ниже июньское донесение, и реальную карту по состоянию на 1 мая 1943 года, полного «вскрытия» не получилось, что уж говорить о событиях 1941-42 годов, когда ударные группировки складывались хорошо если дни, когда 4-я танковая группа перебрасывалась из-под Ленинграда под Вязьму—под Вязьмой в октябре 1941 года «рецепт» «Цитадели не работал. Поэтому ситуация под Курском была уникальная, именно «вскрытие» планов противника и длительное ожидание, возможность работать разведке и строить оборону.
При этом итоговый результат работы, несмотря на полигонные условия, в которых работала разведка, он не производит такого впечатления, о котором можно говорить и восхищаться. Опять же, мемуары Г. К. Жукова, их появление в своё время, оно действительно стало очень важной вехой в истории Великой Отечественной войны и Второй мировой войны, именно потому что он расставил многие точки над «ё», и честно сказал об очень многих вещах. Он без преувеличения совершил научный подвиг, рассказав о многом абсолютно без обиняков, хотя проверить его слова тогда мало у кого была возможность. Никто не мог пойти в архив и сказать—«Дайте мне это».
Мы хотим свериться с тем, что написал Георгий Константинович. Он написал, что мы переоценили группировку, которая была на северном фасе, и недооценили ту, которая на южном фасе. При этом ситуация была такова, что на северном фасе был довольно узкий «коридор» в лесах, а на южном фасе 164 километра танкодоступной местности. Поэтому ответ на вопрос—почему Воронежский фронт не обошёлся бы без резервов Ставки Верховного Главнокомандования, он лежит именно в плоскости оценки разведки и конкретных условий местности.
Опять же, если мы будем проецировать ситуацию Курской дуги на 1941-42 годы, вот этих «полос» танкодоступной местности, особенно летом 1942 года, их было много. Вот так вот угадать куда ударят, было сложно, поэтому выбор оборонительной стратегии крайне рискованный, поэтому стремятся не дать инициативу противнику. Это работает в обе стороны. Именно поэтому Н. Ф. Ватутин в июне 1943 года говорил, что давайте наступать, время уходит, а то, что нагадает наша разведка, совершенно неизвестно, насколько это соответствует действительности.
Однако эта пауза перед «Цитаделью», помимо этого нервного ожидания, она давала возможность накопить силы. Хотя Н. Ф. Ватутин с раздражением говорил о том, что время уходит, вот эти недели перед началом немецкой операции «Цитадель» были использованы с большой пользой, прежде всего в отношении пополнения войск. Дивизии Воронежского фронта были пополнены до численности 7-8 тысяч человек, штатно, конечно, 10 тысяч человек, но штатная численность была очень редко, тем более по состоянию на 1943 год это встречалось крайне редко.
Длительная пауза позволила пополнить дивизии и довести численность рот до 100-120 человек. Это произошло в том числе на волне успехов в зимней кампании, когда немцев отбросили от Сталинграда и освободили большую территорию. Мы специально сделали самым ярким цветом тех, кого призвали на освобождённой территории. Успех Курской дуги базировался ещё и тем, что мы освободили большую территорию, могли на ней призывать людей, и «ставить под ружьё», в том числе весьма мотивированных ужасами германской оккупации, молодых, а иной раз не очень молодых людей. Вот это накопление сил сыграло важнейшую роль в стратегии советского командования летом 1943 года в целом. Было достаточно сил, в том числе, как тогда говорили, «активных штыков».
Помимо проблем с разведкой, неопределённости планов противника, обороняющийся всегда рискует, вынужден закрывать несколько направлений, но говоря о Курской дуге и тем более говоря спустя столько лет, когда нам доступны документы Красной Армии и вермахта, необходимо подчеркнуть, что не только подготовленная оборона, но и серьёзные ошибки в планировании операций поставили под вопрос осуществление германских планов.
Командующий группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн был человеком, у которого была привычка наступать без резервов. Он раз за разом предпочитал ставить выделенные ему войска в одну линию. Эта постановка в одну линию регулярно ему приносила неприятности. Это, например, декабрь 1941 года под Севастополем—войска 11-й армии поставлены в одну линию и нет возможности развить неожиданно проявившийся успех—там, где немцы планировали наносить главный удар, немцев постигает неудача, а где советская оборона надломилась, туда не могут перебросить ни артиллерию, потому что мало горючего, ни какую-то дивизию из резерва. Тоже самое повторилось и в июне 1942 года.
Апофеоз этой вот привычки воевать без резервов, он имел место в операции «Цитадель», когда сильнейший 48-й танковый корпус, получивший 200 «Пантер» и получивший дивизию «Великая Германия», численностью около 20 тысяч человек, можно сказать, «монстра», с которым не всякий генерал в вермахте мог управляться. Получив эти могучие силы, их выстроили в одну линию без резервов, не имея возможности развить какой-то накопившийся уже успех, подбросив силы из глубины. На немецкой карте ниже, как раз за 5 июля 1943 года, видно, что все в одну линию и никого позади нет. В условиях, когда советская оборона—это, во-первых, опытные армии, во-вторых, готовились долгое время, это привело к негативным последствиям. Такая же картина наблюдалась в Армейской группе «Кемпф», где тоже все выстроены в одну линию. Результаты не замедлили сказаться—эти ошибки были сразу же проэксплуатированы советским командованием, причём на тактическом уровне.
Одним из самых важных населённых пунктов, за который велась борьба в ходе Курской битвы и отражения «Цитадели»—это было селение Черкасское, оно не на слуху, но тем не менее Черкасское—это место важнее Прохоровки. Это мы можем сказать с полной определённостью. Здесь с самого начала, в первый же день, германское наступление забуксовало, когда превращённый в противотанковый ров ручей стал непреодолимым препятствием для огромной массы германской бронетехники—350 танков. Они все стояли и ждали, когда будет построен мост.
Естественно, строительству моста мешали огнём артиллерии, налётами авиации и оно шло ни шатко, ни валко. Фактически «Великая Германия» застряла перед этим мостом. Кроме того, распределение сил тоже было не безошибочным, когда вот эти тяжёлые «Пантеры», больше 40 тонн, стояли и ждали своей очереди на переправу, а более лёгкие танки торчали «в хвосте», не имели шансов быстрее переправиться и, так сказать, развить успешно двигающееся наступление мотопехоты. Упорная оборона Черкасского стала первым моментом, который ставил под вопрос осуществление операции «Цитадель». План начал давать «трещину». Это полоса 48-го танкового корпуса, немецкий левый фланг.
Абсолютно аналогичный случай, то есть последствия распределения сил и выстраивание их в одну линию, имел место на другом направлении, под Белгородом. По немецкому плану 4-я танковая армия и Армейская группа «Кемпф» должны были наступать «плечом к плечу», сомкнув боевые порядки, двигаться чуть по расходящимся направлениям, но «плечом к плечу». Вот это «плечом к плечу» с самого начала перестало работать.
Небольшой плацдарм у Михайловского, куда немцы бросили целую танковую дивизию, подвергся мощному обстрелу артиллерии, немцам не дали с него прорваться. Последствия были таковы, что целая танковая дивизия застряла на этом плацдарме у Михайловского и ни вперёд, ни назад. Район Белгорода стал «волноломом», который расколол две немецкие группировки, когда они пошли наступать в разных направлениях, будучи рассечены вот этим «Белгородским волноломом». Это была следующая «трещина» в плане операции «Цитадель». Несмотря на то, что южную группировку группы армий «Юг» недооценили, вот из-за этих решений советского командования, упорства бойцов, и ошибок со стороны Манштейна, всё пошло не так уже в первые дни.
В дальнейшем им удалось этот «волнолом», что называется, сдвинуть, заставить советскую пехоту отступить, но время уже было безвозвратно потеряно. Имея резервы, опять же, ту же 6-ю танковую дивизию, использовать в зависимости от результата первого удара. Вообще для Красной Армии это была характерная практика—выделяем резерв, кто продвигается успешнее, ставим «в затылок» этот резерв, и двигаются вместе дальше ещё быстрее. На южном фасе Курской дуги с немецкой стороны это не применялось. Результаты не замедлили сказаться, поскольку по другую сторону фронта, то есть в советских окопах, были уже крепкие и опытные люди.
При этом реальный успех первого дня операции «Цитадель», когда за 17 часов, меньше суток, немцы прошли оборону, которую готовили несколько месяцев. Этим прорывом руководил такой человек, без всяких орденов, он стоит в центре в пилотке—это Пауль Хауссер, командующий 2-м танковым корпусом СС, его всегда фотографировали в профиль, потому что у него один глаз был выбит на Бородино. Его всегда старались фотографировать, так сказать, чтобы не показывать уродство.
Тем не менее этот человек действовал не так, как Манштейн. Он сосредоточил усилия на одном направлении, использовал новую «технологию», так называемые «бронегруппы», то есть танки, бронетранспортёры, самоходная артиллерия дивизии «Лейбштандарт», и сразу прорывается на большую глубину. Собственно, это видно по карте на предыдущих фотографиях. Самое большое вклинение в советскую оборону—это как раз корпус Хауссера. Развить этот успех немцам не удалось, именно потому что Манштейн пошёл воевать без резервов.
Похожая ситуация была и на северном фасе Курской дуги. Если на юге Манштейн всё бросил вперёд, то на северном фасе, В. Моделя, традиционно считающегося «гением обороны», наоборот его упрекают в том, что он не всё использовал в первом ударе, использовал слишком мало сил, из-за этого наметившийся прорыв не был использован. Опять же, сработала неопределённость планов противника, и немцы, несмотря на длительное ожидание, несмотря на длительную работу разведки, ударили не там, где их ждали, пусть на тактическом уровне, пусть в той же самой полосе Центрального фронта, в которой он оборонялся, но ударили по самой слабо подготовленной дивизии, про которую позднее в мемуарах Н. П. Пухов, командующий 13-й армией, которая как раз приняла на себя удар немцев, он говорил, что она у нас подготовлена плохо, не прошла проверку и т. д., это 15-я стрелковая дивизия В. Н. Джанджгавы, её опрокидывают, и впереди уже, что называется, «брешь», а развить успех нечем, потому что ожидается второй эшелон.
Однако работа историков показала, что эти упрёки не вполне обоснованы. В. Модель поставили в первую линию всё же больше половины своих сил и вопрос вот этого развития прорыва в глубину неочевиден. То есть не факт, что другое распределение сил позволило бы им развить удар, который опрокинул дивизию В. Н. Джанджгавы. В советской группировке на северном фасе Курской дуги были достаточные силы, она рассчитывалась на более мощный удар. Вот это распределение сил, упрёки В. Моделю, они не вполне адекватны. Если упрёк Манштейну, он достаточно очевиден и довольно быстро стало понятно, что не только мощная советская оборона, но и ошибки в планировании операции «Цитадель» привели к её неудаче.
Ещё один фактор, который сыграл на руку Красной Армии—это длительное ожидание начала немецкого наступления, которое позволило накопить боеприпасы. По ряду как экономических причин, так и определённых тенденций, тянущихся ещё с 30-х годов, у Красной Армии были большие проблемы с боеприпасами артиллерии. Оно касалось и освоения новых порохов, и само производство пороха, а эвакуация, потеря территории и промышленных мощностей в 1941 году, только усугубили эту ситуацию, и 1942 год проходил у нас в условиях, когда на один тяжёлый снаряд, ушедший от нас в сторону противника, обратно прилетало два-три таких же, примерно тех же калибров. Естественно, результаты были удручающими, и наиболее удручающим был Ржев, что август 1942 года, что ноябрь 1942 года, что декабрь 1942 года, операция «Марс»—шквал огня, который сдерживал советские наступления.
В июле 1943 года противники фактически поменялись местами. То есть теперь Красная Армия, как говорится, отомстила за Ржев, и «топила» в огненном шквале наступление 9-й армии, которая как раз обороняла Ржев в 1942 году. Центральный фронт в обороне, за достаточно короткий отрезок времени, расстрелял едва ли не больше, чем Сталинградский фронт за месяц в наступлении. Вот этот вот ураганный огонь на узком участке препятствовал в том числе немецким прорывам на новой бронетехнике. Артиллерия мешает работать немецким сапёрам, танки подрываются и никакого продвижения нет. Поэтому немецкое наступление на северном фасе Курской дуги достаточно быстро захлебнулось в урагане огня, который обрушивал на противника Центральный фронт.
По итогам Курской битвы писали о том, что войска расстреливают по 200% месячного выпуска боеприпасов, что если мы будем такими темпами стрелять, то мы останемся без боеприпасов. Но стечение обстоятельств позволило именно в июле и в августе 1943 года расстреливать эти самые 150-200% месячного выпуска боеприпасов, потому что они были и ждали своего часа. По орудиям большого калибра, 203-мм, расстреливали по 400% месячного выпуска боеприпасов. То есть если «питаться с колёс», как это было как правило в предыдущее время, то расстреляли бы в четыре раза меньше. А так стреляли, в том числе из такого орудия попали даже в один из «Фердинандов», тяжёлую немецкую самоходку. Естественно, самоходка была «разобрана на запчасти» от такого попадания. Артиллерийская дуэль была по сути впервые выиграна в июле 1943 года на Курской дуге. Срыв немецкого плана «срезания» Курской дуги был обеспечен именно вот этим выигрышем артиллерийской дуэли.
Однако выбор вот этой оборонительной стратегии имел естественно и оборотную сторону. Помимо тех проблем, о которых мы уже написали, с выявлением планов противника, когда даже имея, что называется, карту с достоверно известным расположением дивизий противника, мы не можем сказать, где они ударят. Точно также мы вынуждены, строя оборону на предполагаемом направлении главного удара, идти на компромисс в отношении последующего наступления.
Советский план на Курской дуге предусматривал комбинацию обороны и наступления. Он был довольно замысловатым и многовариантным. Предполагалось не только обороняться и сдержать противника, но заранее готовились планы наступательных операций Брянского, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Но все эти планы строились, опять же, исходя из той группировки, которая была у Красной Армии к началу немецкого наступления, то есть в оборонительной группировке. В первую очередь это касалось Центрального фронта К. К. Рокоссовского. Когда он получил приказ наступать, у него не было возможности перегруппироваться. Он был вынужден фактически атаковать пусть разобранную, растащенную от «тушения пожаров» и парирования кризисов уже после начала советского контрнаступления, но всё равно ему пришлось наступать на довольно мощную группировку, кроме того, вытеснять немецкие войска с той территории, которую они заняли в ходе своего наступления. Это обошлось на самом деле недёшево.
Когда идёт обсуждение потерь, есть один из историков, по понятным причинам мы его не называем, который говорил, что советские документы врут, потому что не сходится баланс потерь Центрального фронта в июле 1943 года. А он не сходится потому что этот историк забыл про вот этот вот период выхода на исходные позиции, которые были на 5 июля 1943 года, там были понесены потери, сравнимые с оборонительным периодом. Если это всё выстроить в линию, вот эти цифры, то баланс как раз сходится, и все обвинения того, что статистика врёт, они оказываются абсолютно беспомощными.
Но тем не менее выход на исходные позиции был тяжёлым. В дальнейшем, в наступлении, также на Кромском направлении, Центральный фронт шёл с трудом. Значительная часть советских потерь в контрнаступлении, в операции «Кутузов», приходится на Центральный фронт. Сам К. К. Рокоссовский писал о том, что да, надо было перегруппировываться, хорошо было бы перегруппировываться. При этом следует подчеркнуть, что «крест» на немецкой операции «Цитадель» был поставлен контрнаступлением Западного и Брянского фронтов, которое началось 12 июля 1943 года—ни высадка на Сицилии, ни Прохоровка, не являются причиной остановки операции «Цитадель».
Причиной остановки операции «Цитадель» является фактически наступление Западного и Брянского фронтов против северного фаса Орловской дуги и её «макушки», а также выявленная немцами подготовка советского наступления в Донбассе. Вот два фактора, которые поставили окончательный «крест» после, так сказать, завязания в советской обороне ударных группировок немцев. Именно наступательные действия и вот эта общая стратегия, комбинация оборона-наступление, позволила добиться успеха в срыве операции «Цитадель».
Собственно, те же слова о необходимости перегруппировки мы встречаем в мемуарах Г. К. Жукова. Он также откровенно написал о том, что да, нужно было перегруппировываться. Но ситуация была такова, что одно решение тянуло за собой другое. На самом деле вот эта вот пауза на перегруппировку, она скорее сыграла бы против нас и поясним почему.
На южном фасе Курской дуги советская стратегия также предусматривала комбинацию обороны и наступления. Точно также после отражения удара противника планировали сами перейти в наступление. Н. Ф. Ватутин считал, что разумное направление удара—это показанное верхней стрелочкой на снимке ниже, в обход главной группировки противника, которая наступала, более слабый участок обороны группы армий «Юг». Ещё один удар с юга навстречу. То есть получился бы такой удар на окружение. Но возможность наступать именно так, когда Н. Ф. Ватутин говорил, что время уходит, давайте наступать, он предлагал именно такое наступление, то есть ударить в обход и охват Харькова. Мы не можем сказать, что это предложение было совсем уже не имеющим шансов на успех.
Но тем не менее нужно было переходить в контрнаступление как можно быстрее и предпочли всё осуществлять без перегруппировок. То есть если мы увидим реальные стрелочки, как планировали «Румянцев», советское наступление Воронежского и Степного фронтов, которое началось уже в августе 1943 года, то мы увидим, что это всё же не такой широкий «замах», который планировали изначально. Но по другому действовать было нельзя.
Главным фактором здесь было количество немецких танков, которые являлись силой в обороне и в наступлении. По состоянию на конец июля 1943 года, то есть перед началом операции «Румянцев», значительная часть немецкой бронетехники числилась в ремонте и её могли отремонтировать за 10-15 дней. Если перегруппировываться, так сказать, ввести войска на те направления, которые, которые более оптимальны для наступления, то мы теряем время и сталкиваемся вот с этим, что называется, «куском пирога», который показан красным на снимке ниже, который пока ещё не готов к действию. Мы потратим время, противник будет готов, и наши ударные группировки будут встречены в том числе теми, кто на момент начала операции «Румянцев» стоял в полуразобранном состоянии.
Поэтому Г. К. Жуков прекрасно знал, что да, хорошо бы перегруппировываться, хорошо бы «стучать» по менее плотной обороне, но недоразобранной ударной группировке противника, не вытесняя её на исходные позиции зайти с фланга, но тем не менее другого выбора не было и ставка на быстроту, причём именно Г. К. Жуков настаивал на том, чтобы как можно быстрее подготовиться и перейти в наступление. Он выиграл именно потому что этот «кусок пирога», который находился в таком состоянии, что называется, развинченный и небоеготовый, его собрали в металлолом.
Немцы, как богатая нация, пытались эти неисправные «Пантеры» вывозить на колёсный трейлерах. Мы думаем, что это была эпическая картина, к сожалению мало фотографий по тому периоду, но мы думаем, что там картина разгрома, включая эти брошенные трейлеры, она имела просто апокалиптические масштабы. Вот эта вся бронетехника, которая по итогам операции «Цитадель» была несправна, подрывы на минах, в принципе танк после подрыва на мине можно отремонтировать, после нескольких пробоин от снарядов можно отремонтировать, самое главное, если не сгорел, то можно отремонтировать. Вот это всё неотремонтированное пало «жертвой» операции «Румянцев». Весь этот металлолом собрали и пошли дальше к Днепру. Группа армий «Юг» потеряла свои ударные возможности, у них сталось только вот, что называется, показанное зелёненьким на этой диаграмме ниже. Была только небольшая часть машин, которая имелась в строю к началу операции «Румянцев».
Здесь мы переходим собственно к обсуждению вопросов значения Курской дуги, в том числе в разрезе новейших исследований, и вообще её место в истории Второй мировой войны. Возражения относительно ключевого значения Курской битвы встречались и встречаются до сих пор. Мы коснулись одного момента относительно того, что было причиной остановки операции «Цитадель». Один из традиционных аргументов, которым пользуются так называемые «историки»—немцы были вынуждены бросить войска в Италию, что вот союзники высадились в Италии, и это было так сказать, страшно и ужасно для фюрера.
Однако если мы посмотрим куда поехали эсэсовские дивизии после остановки операции «Цитадель», то выяснится, что ни в какую Италию они не поехали, а точнее туда на отдых поехал один «Лейбштандарт», оставив всю свою бронетехнику своим, так сказать, коллегам по корпусу Хауссера. Остальные эсэсовские дивизии отправились на Миус, отражать советское наступление на Миусе, наступление Южного фронта, оно началось только 17 июля 1943 года. Но тем не менее что что-то готовится на Донбассе немцам было ясно уже 12 июля 1943 года, операция «Цитадель» на юге сворачивается, танки и мотопехота грузятся в эшелоны, едут под Славянск, на Миус, и дальше участвуют в оборонительных боях.
В советский период об этих боях не любили вспоминать. Поэтому внятного ответа, кто и куда поехал, не было. Сейчас мы можем спокойно сказать—поехали отражать наступление на Миусе и понесли там потери больше, чем под Прохоровкой, имеется в виду Прохоровка, как всё же такой образ, касающийся боевых действий 10-13 июля 1943 года на Прохоровском направлении в целом. Это тот момент, на который ответить проще. Но есть и более сложные вещи.
Есть немецкий историк Фризер, который употребил такое выражение, как «виртуальное сражение», то есть некое виртуальное событие, которое ознаменовало перелом, такая некая условная точка, не имеющая практического значения, как сражение на Курской дуге. Аргументы, которые выдвигают Фризер и выдвинули наиболее серьёзные зарубежные историки, на самом деле профессиональные люди, они много пишут и по советско-германскому фронту, также у Н. Цеттерлинга есть очень мощная книга о Нормандии, но тем не менее они выдвигали теорию, которая на первый взгляд имела право на существование. Что такое для них операция «Цитадель», вот этот период наступления?
Для них немецкие потери, понесённые в этот период, были компенсированы пополнением. Для них немецкие потери в абсолютных цифрах вроде бы не очень большие. Для них немецкие потери танков, именно безвозвратные потери танков, мы этой темы уже касались, вроде бы небольшие. То есть если мы посмотрим на снимок ниже, вот этот вот синенький «кусочек пирога»—это как раз безвозвратные потери. По сравнению с общим количеством это вроде бы немного. К концу года количество танков, находящихся на советско-германском фронте, практически такое же, как в июне 1943 года, при этом новых танков даже больше. Всё хорошо прекрасная маркиза, для этих историков Курская дуга—это всего лишь мелкий эпизод на фоне лета 1943 года.
Но! Что хотелось бы особо отметить, «разгром» историков Н. Цеттерлинга и А. Франксона был устроен даже не нашими историками, а американским историком Стивеном Ньютоном, потому что вещи, которые он говорил, они на самом деле были вполне очевидными. С. Ньютон обратил внимание на то, что Н. Цеттерлинг оперирует общим количеством боевых машин на фронте. Реальный же практический эффект имеют те, кто находится в этот момент в боеготовом состоянии.
Процент боеготовой техники к 1 июля 1943 года у немцев был объективно выше по очевидным причинам—у них было много недель на восстановление тех, кто сломался. К концу года, если брать не общее число тех танков, которые числятся в соединениях на советско-германском фронте, а считать тех, кто боеготов, это число упало на очень низкий уровень. С. Ньютон в своей книге пишет, что давайте посмотрим штурмовые орудия, танки, количество боеготовых, и обратил внимание ещё на то, что произошло перераспределение типов бронетехники.
У немцев всё большее значение имели те боевые машины, которые стали поддерживать пехоту. Это и батальоны «Тигров», и батальоны формально считавшиеся батальонами танковых дивизий, но брошенные на поддержку пехоты, например, батальон «Пантер», который был брошен на Миус, реально не в составе танковой дивизии, которой он предназначался, а на поддержку 6-й армии Холлидта. То есть количество боевых машин в танковых дивизиях, основной ударной силе, оно меньше. Примерно три тысячи машин имелось у немцев перед операцией «Цитадель», три тысячи боевых машин имелось на бумаге в конце 1943 года. Но реально количество бронетехники, которая могла быть использована в бою, различалось на 1 200 машин, плюс учёт вот этих факторов, что штурмовые орудия—это пехота, что батальоны «Тигров»—это очень часто пехота, поддержка пехотных дивизий.
И оказывается, что да, Курская дуга—это переломный момент, это момент, когда «сломали хребет» панцерваффе, когда выбивали большое количество техники именно танковых дивизий. Последующее советское контрнаступление поглощает ремонтный фонд. Становится кристально ясно и понятно почему фронт покатился к Днепру, потому что из германской военной машины вырвали самый мощный её механизм—танковые дивизии. Они потеряли свои возможности по парированию советских наступлений.
Этой общей стратегией, комбинацией обороны и наступления, привело к этой ситуации, когда удалось нанести немцам в обороне и в наступлении практически обезоруживающий удар. Группа армий «Юг» действительно покатилась к Днепру чересчур быстро, и впоследствии не смогла занять оборону га рубеже этой реки, что создало предпосылки для развития наступления. Фактически вся зимняя капания 1943-44 годов на Украине—это последствия операции «Цитадель».
Но на этом, как говорится, «разгром» Н. Цеттерлинга с А. Франксоном силами Стивена Ньютона не остановился. Следующий аргумент тех, кто считает, что провал операции «Цитадель» и успех советских войск в обороне это ничто, обращают внимание на потери. Н. Цеттерлинг говорит—ну понесли немцы потери, давайте посчитаем, сколько они в процентах от общей численности вермахта на Восточном фронте, и даже 9-й немецкой армии. А он составляет небольшой процент.
Потом ещё был такой ход со стороны Н. Цеттерлинга—а давайте сравним сколько прибыло пополнения. А пополнения прибыло едва ли не больше. При этом в стороне оставляется тот факт, что пополнение-то было на весь фронт, а не только конкретно в понёсшую потери 9-ю армию, и дальше идёт подсчёт. У немцев те люди, которые непосредственно участвовали в бою, у нас они, опять же, условно назывались активные штыки, у немцев это была так называемая боевая численность, «Кампфстерке».
Вот именно эта боевая численность, то есть те люди, которые с оружием в руках участвуют непосредственно в бою, они составляют меньшую часть общей численности войск. Если мы посмотрим, сколько понесли потери за период операции «Цитадель», то есть собственно немецкого наступления с 5 по 12 июля 1943 года, мы увидим, что из этой самой боевой численности, за короткий временной период была выбита сразу четверть.
При этом 9-я немецкая армия к началу операции «Цитадель» находилась не в лучшей форме. С неё «снимали стружку» весь 1942 год под Ржевом. Советские наступления под Ржевом были да, неуспешными, но, но они раз за разом «снимали стружку» с конкретных дивизий конкретной 9-й армии Вальтера Моделя, людей и технику. Количество людей в боевой численности 9-й армии В. Моделя было невысоким и по состоянию на начало операции «Цитадель». Оно было гораздо ниже, чем у его соседа, Э. Манштейна, у которого в том числе были дивизии, приехавшие с Запада после доукомплектования, у него были, что называется, «разжиревшие монстры», а у В. Моделя «доходяги», которых до этого били изо всех сил под Ржевом.
Да, советские наступления были неуспешными, но удары-то были, и они выкашивали не только людей, но и технику. Если посмотреть на количество орудий дивизионного звена, то у армии В. Моделя не хватало 30% тяжёлых гаубиц, потому то они, опять же, были «жертвами» советской контрбатарейной борьбы, или, например, были брошены при отступлении.
Та же картина наблюдается, если глянуть шире, потому что одной из распространённых ошибок, на самом деле в основном историков на Западе, но иногда и у нас это встречается, когда Курскую битву сводят только к операции «Цитадель», то есть к немецкому наступлению и к советской обороне. Однако Курская битва—это длительное сражение, закончившееся 23 августа 1943 года, а реально, если на самом деле о чём можно спорить в будущем—это о временных рамках Курской битвы. Вот на наш взгляд, и это сугубо мнение нашего канала, вполне обоснованным будет расширение этих временных рамок за 23 августа 1943 года, за освобождение Харькова, потому что это условная точка. Если мы посмотрим, что происходило после 23 августа 1943 года, то мы увидим, что бои продолжались, и на самом деле к Курской битве стоит прибавить минимум 70 дней, до момента стабилизации фронта, а далее уже начинается следующий этап—это битва за Днепр.
Поэтому Курская битва на Курской дуге—это июль-август 1943 года. Это длительный временной интервал, и даже если его сужать только до июля 1943 года, то результаты сражения на Курской дуге для немцев оказываются просто обескураживающими, и говорить о какой-то виртуальной точке, якобы не имеющей никакого значения—невозможно.
Если мы посмотрим на потери немецких 9-й и 2-й танковой армий, то есть те, кто наступали и оборонялись в июле 1943 года, 12 июля 1943 года началось советское контрнаступление, операция «Кутузов», и все те дивизии, которые наступали, они оборонялись, к ним ещё прибавилась 2-я танковая армия. Вот если мы посмотрим их потери всего-навсего за июль 1943 года, то от общей численности они вроде бы составляют небольшую величину. А если мы посмотрим на боевую численность, то выясняется, что «выкосили» 56% численности. В результате этого группа армий «Центр» вынуждена оставлять Орловскую дугу и отходить на линию «Хаген», на позиции меньшей протяжённости в основании Орловской дуги. Эта линия «Хаген» была довольно выгодной, например, один из рубежей линии «Хаген»—это огромный, господствующий над восточным берегом берег Днепра.
В целом была укреплённая линия в основании Орловской дуги, которая позволила вот этим вот избитым немецким соединениям остановиться на какое-то время. Потом, уже в сентябре 1943 года, был освобождён Брянск и была Смоленская операция. Причиной успехов дальнейших наступательных действий было именно то, что комбинацией обороны и наступления выбили у немцев людей, технику и нанесли довольно тяжёлое поражение. Поэтому Курская дуга была и остаётся важнейшим сражением, как говорили в советский период—завершением коренного перелома. Но в целом это крушение наступательной стратегии вермахта, поскольку чисто технических возможностей наступать с какими-то далеко идущими целями у немцев уже не было.
Более того, если обратиться к более широкому временному интервалу, посмотреть на последствия боёв на Курской дуге, то мы увидим, что фронт, который занимали немцы на 1 июля 1943 года, по протяжённости является минимумом за последующие несколько месяцев. Если у германской военной машины и были какие-то шансы сдержать продвижение Красной Армии на юг, то на этом более узком фронте, поскольку дальше для них ситуация неуклонно ухудшалась. На конец года у них меньше людей, меньше техники и более протяжённый фронт.
Фронт оказывается на несколько сотен километров длиннее. Соответственно количество людей в окопах, которыми можно оборонять этот фронт, меньше. Результаты попыток держать больший фронт меньшими силами были немного предсказуемыми, особенно в условиях Правобережной Украины с её танкодоступной местностью. Танки были одним из главных «козырей» Красной Армии.
Нанося каждый раз удары на новом направлении немцы теряли стратегическую инициативу и против них работали все те же факторы, о которых мы писали в самом начале—неопределённость планов противника, в данном случае это Красной Армии. Каждый раз немцы были вынуждены угадывать, что будет следующим ходом советского командования. Эта угадай-ка, опять же, как мы написали в самом начале, она была задачей со многими неизвестными, чаще всего она решалась неправильно. Это привело к цепочке успешнейших операций, приведших к освобождению огромных территорий.
Поэтому операция «Цитадель», её крах и советское контрнаступление—это поворотный момент, поворотный в гораздо большей степени, чем те же события в Италии. Поэтому неудивительно, что очень много работ сейчас выходит именно по Курской битве. Это действительно один из интереснейших и многогранных моментов Второй мировой войны.
Благодаря одному из наших российских историков, Валерию Николаевичу Замулину, который вплотную занимается Курской битвой, мы на этом фоне смотримся неплохо, имеется в виду Россия. То есть российские учёные вносят немалый вклад и персонально Валерий Николаевич Замулин с его книгами, на данный момент им освещены все направления на южном фасе Курской дуги, включая 7-ю гвардейскую армию, которая до этого была таким второстепенным участком. Сейчас это всё освещено, и у нас есть какой-то баланс с той массой литературы, которая издаётся на английском языке, именно ввиду высокого интереса к Курской битве.
При этом мы не можем не отметить, например, такую вещь как даже есть конспирологические теории о том, что советское командование специально «сдало» советские наступательные планы на Миусе и заставило немцев свернуть операцию «Цитадель». В ответ на это мы можем сказать, что это такая конспирологическая теория, и она не имеет под собой веских оснований. Причина того, что советское наступление было выявлено немцами, заключалась в том, что перебрасывались не танковые соединения, как это обычно происходит, танки и автомашины едут быстро, поэтому их чаще всего не успевают «вскрывать», в частности, танковую армию П. А. Ротмистрова, которая шла из резерва к Курской дуге на выручку Н. Ф. Ватутину, её не «вскрыли», а на Миусе перебрасывали довольно крупные силы пехоты, которая движется пешком, движется медленнее и поэтому заметнее.
В силу этой причины немецкая разведка справилась лучше, чем обычно, и «увидела», что скоро последует удар. Немцы начали судорожно «демонтировать» свою группировку на южном фасе Курской дуги именно понимая, что если не «бежать» спасать Холлидта, то там всё рухнет. Поэтому это конспирология, но тем не менее Миус тоже надо встроить в общую стратегию, опять же, комбинации оборона-наступление, Красной Армии на советско-германском фронте. Не надо забывать, что у нас в штабах фронтов и в Ставке сидели профессиональные люди, и прекрасно понимали все недостатки исключительно оборонительной стратегии. Курск—это комбинация оборона-наступление.
Немцы, зная недостатки оборонительной стратегии, точно также планировали наступление исходя из тех же самых соображений, потому что или они держат за собой инициативу, наступают и наносят удар там, где они хотят, и там, где скорее всего противник не ждёт, либо они пытаются угадать, что будет делать противоположная сторона, чаще всего не угадают, и у них будут обвалы фронта, ввод дивизий в бой по частям, и все эти «прелести», которыми немцы «наелись полной ложкой», начиная со второй половины июля 1943 года и до 1945 года.
Поэтому про Курскую битву стоит помнить, что это грандиозное и очень важное для сокрушения нацизма событие. Это события исключительной важности, в которых принимало участие примерно 3,5 миллиона человек, это если считать оборону и наступление, 3,5 миллиона человек с обеих сторон. Это очень много. Можно представить себе большой город, и вот все эти люди сражались во имя Победы, которая в июле-августе 1943 года оказалась на стороне Красной Армии.
После Курской дуги всем стало уже ясно и понятно, что победа за антигитлеровской коалицией. Это было наше лето. Лето 1943 года впервые было нашим летом. До этого, в 1941 и в 1942 годах, были тяжёлые моменты отступления. А вот лето 1943 года впервые было нашим летом, и это был перелом, в том числе психологический, на всём фронте, от Ленинграда до Азовского моря.
P. S. Команда канала World War History будет благодарна за любую оказанную материальную помощь, пожертвовать на развитие канала можно на кошелёк Ю-Мани,(бывший Яндекс Деньги) 410018599238708 или по ссылку внизу.
