- Всё бы вам сказками детей пужать, - оглядела собравшихся, а у самой сердце от страха заходится, токмо нельзя показать того, всё ж её дети. По нраву ей Игнат, да и вон какая бледная Настасья стоит. – Россказни-то всё, - бросила Игнату, чтоб не думал парень о кончине грядущей. Вытащила из толпы соседа, да приставила его на место зятя, а сама под руку его да на улицу, но как токмо дверца за ними затворилась, всё та же старуха прошептала.
- Не жилец.
Начало всей повести
Предыдущая глава
Руки Игната подрагивали, хоть парень и пытался показаться смелым. Смотрела в бледное лицо Ульяна, совсем молоденький, и вспомнился ей сызнова Назар. Жар его уст в ту ночь, единственный раз, когда они касались друг друга. Сладость его тела… Устыдилась мыслям своим. Стоит посеред двора родительского, пока отца из дому выносят, и вспоминает такое. Вспыхнули щёки, хорошо, не понять, отчего именно, положила на плечо руку зятю и говорит.
- Не слушай их, поверья-то всякие. Они и русалок видали, и леших.
Бродят глаза по Ульяне, сомневается Игнат. И верить в то хочется, и супротив заведённых порядков не попрёшь. Токмо как жить дальше, ежели каждый день боятся станет.
- Сказки-то, - кивает согласно, сглатывая ком в горле, а самого страшит история с мертвецом.
Открывается дверь, выносят Касьяна вперёд ногами. Ступают мужики аккуратно, чтоб с крылечка не поехать, да покойника не опрокинуть. Калитка настежь раскрыта, даже собака схоронилась да не брешет. Глядит в оба Игнат, сердце меж рёбер стук-постук. Чечётку выбивает, волнуется. Смотрит на него с крыльца невеста, платок рукой удерживает, и нашёл в себе силы Игнат, сквозь страх улыбку выдавил. Живы будем – не помрём.
Снег не идёт, токмо под ногами хрустит, о морозе рассказывает. А тот, не щадя себя, щиплет людей за лица да руки. Глядит Ульяна на мужиков, что ямку отцу копали. Ежели б для согрева не пили, насмерть вымерзли. А так подливают, опрокидывают в себя и дальше работу творить. Смотрит Ульяна в мёрзлый прямоугольник, думая, будто и земля не желала принимать Касьяна. Нагрешил он на этой земле сполна. Ежели Бог всё ж есть, не примет к себе, иначе для чего ж безгрешным ходить, коли и такой, как он, и душа детская в одно место попадать станут.
Переступает народ с валенка на валенок, зябнет. Это Касьяну всё одно – лежит себе в новой рубахе да портах и ладно. Живому завсегда в тепло хочется. А потому разбегаться стали, как землицу кинут на крышку, пока все и не разошлись. Токмо близкие остались стоять. Большая семья у Фёклы. Глядит она на внуков да детей. Вот так и её схоронят. Встанут рядком, может, поплачет кто. А сейчас и слезинки лишней не уронят.
Стоит Настасья рядом с Игнатом, спросить боится, правда ль дед ему в глаза глядел.
- Домой идём, - кивает Зосим, расплатившись с мужиками, запахивает зипун и вперёд всех, как вожак направляется.
- Помянуть надобно, - согласно кивает головой Фёкла, утирая слезу в углу глаза. Надобно в избе, пирогами закусить, да медовухи испить. Новая жизнь пойдёт теперича. Без Касьяна.
Идут домой с погоста. Фёкла со старшей Авдотьей об отце говорит позади, впереди Зосимом да Пётр, за ними Ульяна с Анной да дети рядом вьются.
- Так ничего про неё не слыхала? – Ульяна смотрит на Анну, надеясь вызнать что про сестру свою, Лушу.
- Да к чему мне врать? – пожимает плечами та. – Сама Богу молюсь, прошу, чтобы нашлась. Кто знаешь, что с ней. Я же тогда к Марфе несколько раз ходила с гостинцами, молчит ведьма и всё. Мол, не знает ничего, только по глазам видела: говорить не желала. А теперь и вовсе Богу душу отдала, - замолчала на мгновенье, а потом поправила себя. – Может, и не Богу, да только дом стоит пустой. Тот, что Зосим на Настасью ставил – целёхонек, а второй покосился и в болото упал. Некому пригляд чинить. Не нашла себе преемницу Марфа. Говорят, после Лушки была одна, да ничего из неё не вышло. Выгнала её ведьма, и весь сказ. А куда Лушку подевала – знать не знаю.
- Может, сама с ней сделала чего? – брови сходятся на переносице Ульяны, пока голова думу думает.
- А кто ж о том ведает, – пожимает плечами Анна. – Я у наших охотников спрашивала, может, видали чего. А они только плечами пожимают. Говорят, не встречали.
Бросила взгляд на мужа Ульяна, шаг замедлила и ближе к Анне льнёт, под локоть руку свою закладывает.
- А про Назара ничего не слышно? – шепчет на ухо. Выбивается пар маленьким облачком, растворяется в морозном воздухе, будто и не было тех слов, что томятся в душе.
Встретилась с ней взором Анна.
- Пропал, как сквозь землю провалился, - говорит негромко, смотря на мужчин, что впереди вышагивают. Не хочется делиться мыслями, будто в лесу полным-полно опасностей. Небось волки задрали или медведь, а нет, так в болоте сгинул. Мало ли люду пропадает без вещей. Токмо пущай думает Ульяна, что у Назара всё хорошо. Так и жить легче.
- Дай-то Бог, чтоб всё хорошо было, - крестится Ульяна. Глядит на Игната и его сенит, всё ж плохой знак нынче зятю будущему выпал. Только надо забыть о том да не привлекать поверья, авось само разойдётся.
Идёт Игнат и думу крепкую думает.
- Ты в голову не бери, - кладёт на плечо руку Настасья, а у самой душа в пятках. Глядит вдалеке Марья стоит. Скривило всю от счастья их, сама обладать Игнатом желает. В деревне год назад объявились, сразу заприметила парня, только сердцу не прикажешь – выбрал он Настю, а та его. Только поговаривают, будто у Марьи кровь непростая, бабка её самая настоящая ведьма, потому боятся девку молодую в деревне, что с отцом приехала быт налаживать. Рассказывала, будто мать померла, а как есть на самом деле – никому ведомо. Но будто глянет на кого, сразу человеку не по себе становится, а то и вовсе заболеть может. Глаза голубые, пронзительные, как само небо. Настасья с ней дружбу вести хотела, да уж куда подругами стать, когда соперница ей.
Проходят мимо Марьи Игнат да Настя, и кожа мурашами покрывается. Словно виноваты пред ней в чём-то, так смотрит Марья на них. И кажется Насте, что шепчет та заклятье какое сильное. Старается в сторону её не глядеть, дабы не словить черноту, что от девицы идёт. А Марья до последнего глаз не отводит, не мигая. Стоит не шелохнется, как неживая, да всё ж грудь понемногу вздымается, и будто губы шепчут что-то, только издали не разобрать.
Внезапно Игнат будто на преграду невидимую натыкается.
- Скажу ей всё, - отчего-то вырывается парень, спеша в сторону Марьи, а та улыбку не прячет, только кривая она, не улыбка, а усмешка вовсе. Глядит вослед жениху Настасья, остановить бы, да так быстро сбежал, что не успела. Бросила взгляд на мать.
Остановилась процессия, смотрят все, как подоспел к Марье парень, а та ему что-то говорит, только не услыхать никому, далеко они, а девица тихо шепчет.
- Коли женишься на Настьке, смерть тебе написана. Ежели со мной останешься – ото всего защиту дам. Думай, Игнат, думай…
Продолжение здесь
Очень хочется послушать ваше мнение. Как думаете, что сделает Игнат?
Главы будут выходить 2 к 1. Это значит, что 2 дня будет Вдова поневоле. На третий - однодневнй рассказ.