С 1815 по 1818 год Георг Фридрих Керстинг (1785–1847) жил в княжеской семье в Варшаве.
После смерти мужа, князя Александра Сапеги, в 1812 году княгиня Анна Ядвига Сапега-Замойская попросила Керстинга стать учителем рисования для её детей — шестнадцатилетней дочери Анны Софии и двенадцатилетнего сына Льва Людвика.
Ранее семья жила во Франции. Князь был политиком и учёным-естествоиспытателем с международной славой.
Так что Керстингу окружающая его среда — польская, аристократическая и космополитичная — должно быть, показалась весьма экзотичной.
Перед нами один из двух интерьеров, которые Керстинг написал проживая в Варшаве.
Картина впервые была выставлена в Высшей школе изобразительных искусств в Дрездене в 1818 году под длинным названием «Ein Mädchen an dem offnen Fenster ihres Zimmers, im Gespräch mit einem Jungling» («Молодая женщина у открытого окна своей комнаты в разговоре с молодым человеком»).
Личности изображенных фигур неизвестны.
Обе они одеты по последней французской моде.
Кажется, мужчина, небрежно опирающийся на подоконник, частый гость в этом доме. Его профиль с вьющимися каштановыми волосами идеализировано красив.
Девушка, которую он позвал на прогулку, одета в прогулочное платье в стиле ампир с завышенной талией и шлейфом. Широкие поля соломенной шляпы скрывают профиль.
Оба задерживаются у окна, как будто ожидают экипаж.
Судя по их нарядам, они вряд ли собираются на прогулку в горы, которые виднеются из окна.
Особенно с учётом того, что эти горы являются частью художественной магии — изображенный горный массив находится в Ризенгебирге, расположенном между Силезией и Богемией, к юго-востоку от Дрездена и в сотнях миль от Варшавы и этого окна.
Кроме того, на самую высокую вершину художник поместил замок Кинаст — крепость на юго-западе Польши, которую он посетил в июле 1816 года и зарисовал в своем альбоме.
Вид, отраженный в высоком широком зеркале трюмо между двумя окнами комнаты — правое окно находится за краем холста, — также “скорректирован”.
Строго вертикальное положение зеркала сделало бы оптически невозможным отражение кушетки и золотой арфы в углу комнаты, слева от двери.
Однако это зеркальное отражение красной кушетки в стиле раннего ампира, добавляет богатства палитре комнаты с зеленоватыми стенами, серыми панелями и светло-коричневыми деревянными полами.
О пристрастии семьи ко всему французскому также можно судить по позолоченной и патинированной бронзовой чернильнице с фигуркой мавра, держащего перья.
Это свидетельствует и о том, что любящая музыку молодая женщина также, возможно, является и писательницей.
В интерьерах Керстинга фигуры являются олицетворением атмосферы комнат, а комнаты, в свою очередь, отражают деятельность и профессии их обитателей.
Личности моделей, за исключением позировавших ему друзей-художников, не имеют большого значения.
Поэтому может быть простым совпадением, что то в 1817 году (год написания картины) Керстинг потерял Анну Софию в качестве ученицы. В том же году, в возрасте восемнадцати лет, она обручилась с князем Адамом Ежи Чарторыйским (1770-1861), польским государственным деятелем и писателем.
Почтенный возраст принца — сорок семь лет — и его суровая внешность исключают его в качестве кандидата на роль этого красивого молодого человека, собирающегося сопровождать молодую женщину на картине, которая может быть Анной Софией, а может и не быть ею.