В истории пейзажной живописи нет никого, кто мог бы сравниться с «гениальным мальчиком» как отозвался о нем И.И. Шишкин, который всего за 23 года жизни в целом и 5-6 лет активной творческой жизни оставил после себя ТАКОЕ наследие: десятки превосходных картин, сотни живописных эскизов, тысячи рисунков и воплощение в своих работах глубоких философских задач, которые он смог поставить, и что удивительнее всего – осуществить.
Не сомневаюсь, что многие видели картины Федора Васильева, даже что называется «проходили в школе». Но, к сожалению, столь раннее наше знакомство со столь сложными, я бы даже сказал, эпохальными работами и скороговорка, сопровождавшая, как правило, знакомство с ними, стали причиной того, что шедевры Васильева ассоциируются у многих со штампом, навязыванием своего мнения учителями, некой привычностью и даже рутиной. Как произошло с картинами «Утро в сосновом лесу» того же И.И. Шишкина или «Тремя богатырями» В.М. Васнецова. А ведь каждая их этих работ куда интереснее и глубже, масштабнее по своим задачам, чем кажется с первого, поверхностного взгляда. Именно об этом я уже рассказал однажды в серии публикаций, посвященных другим замечательным русским художникам - Павлу Федотову (всем его знаменитым картинам), Илье Репину и его "Бурлакам на Волге", Василию Пукиреву и его "Неравному браку" и Максиму Воробьеву и его картине "Дуб, раздробленный молнией" (ссылки на все эти публикации о тайнах и скрытых знаках на знаменитых картинах великих русских художников можно найти под этой статьей).
Но вернемся к герою нашего повествования.
Да, Федор Васильев известен многим, но столь же многие проходят мимо его великолепных работ второпях, едва глянув в их сторону и часто махнув рукой «А, это я еще со школы помню». И торопятся дальше. И очень много теряют от такой спешки.
Так что я вижу задачу своих публикаций в том, чтобы поведать о глубине изображаемого, о часто скрытых и при этом крайне важных смыслах, заложенных и воплощенных в картинах великими мастерами прошлого, для которых их творчество было выше желания понравиться публике и просто заработать деньги. Они ставили перед собой грандиозные задачи, почти нечеловеческой трудности и вышины, и к счастью очень часто воплощали их в жизнь.
Так было и с Васильевым, который за невероятно короткий срок оставил просто выдающееся наследие, навсегда вписав свое имя в золотой фонд русского искусства. Господи, 23 года жизни… Ну что может обычный человек оставить за такой короткий срок из того, что будет восхищать тысячи и тысячи потомков после того, как он исчезнет с лица земли?.. Мало что или совсем ничего. А вот Васильев смог и это та причина, которая подтолкнула меня к написанию цикла статей о нем, потому что в одну публикацию просто невозможно впихнуть всё, что можно сказать о нем и о его невероятном, незаурядном, я бы даже осмелился сказать выдающемся живописном наследии.
В общем, не хочется мне суетиться и говорить скороговоркой. Поэтому я торопиться не стану, а буду спокойно и подробно рассказывать о вкладе этого грандиозного мастера в развитие русской пейзажной живописи. И делать это с точки зрения обычного зрителя и с точки зрения профессионального художника, занимающегося живописью уже более 50 лет. И я постараюсь изо всех сил, чтобы рассказ мой не был сухим перечислением общеизвестных фактов, а открыл всем новые, малоизвестные грани и нюансы живописи этого замечательного художника.
Конечно, рассказывать о гении очень трудно. Хочется избежать всех этих штампов в виде родился-учился-добился-прославился-скончался. Так что я попробую по возможности рассказать об этом художнике что-нибудь интересное и по существу его творчества. Хотя некоторых важных подробностей его жизни, проливающих свет на суть его творчества и причину его трагической судьбы, избежать не удастся. Да и не нужно – ведь из подобных важных мелочей и складывается грандиозное мозаичное полотно под названием «Гениальный русский художник Федор Васильев».
Впрочем, многие могут воспринять этот мой рассказ как некий субъективный взгляд на этого мастера, как вкусовщину. Не скрою, я восхищен работами этого живописца и, конечно же, полностью объективным с этой точки зрения быть не могу. Но вот что говорили о Федоре Васильеве его современники, которых в дилетантизме и предвзятости заподозрить и обвинить уж никак нельзя.
И.Н. Крамской:
«Нет у нас пейзажиста-поэта в настоящем смысле этого слова, и если кто может и должен им быть, то это только Васильев. Ах, Васильев! Это, батюшки, такой феномен, какого еще не было на земле!.. Я такой одарённой натуры еще не встречал!»
И.Е. Репин:
«Я зашёл от света, чтобы видеть картинки, и онемел, – картинки меня ошарашили… Я удивился до полной сконфуженности… Скажи, ради бога, да где же ты так преуспел? – лепечу я. – Неужели это ты сам написал?! Ну, не ожидал я!.. Небо-то, небо… Как же это? Неужели это без натуры?.. Я никогда еще не видывал так дивно вылепленных облаков, и как они освещены!!! …Мы рабски подражали Васильеву и до обожания верили ему. Он был для всех нас превосходным учителем».
Н.Н. Ге:
«Молодой, сильный, всего пять лет живший как художник, достигший высоты громадной,.. он открыл живое небо, он открыл мокрое, светлое, движущее небо и те прелести пейзажа, которые он выразил в сотне своих картин».
И.И. Шишкин:
«Гениальный мальчик».
И это все об одном человеке – о Федоре Васильеве, вклад которого в русскую пейзажную живопись просто невозможно переоценить. И повторю: всё это сделано за какие-то 5-6 лет серьезных занятий живописью, которые прервала злодейка-судьба, когда Федору Васильеву было всего 23 года…
В этой первой о нем публикации я расскажу о том – с чего он начинал. И вы поймете – какой незаурядный талант был у него, какое гениальное начало проросло буквально из ничего. Так бывает иногда: гений рождается как бы ниоткуда. Так произошло и с Федором Васильевым, художником, без которого русское изобразительное искусство не было бы самим собой.
А теперь несколько слов о биографии художника. Надо сказать, что она не богата внешними событиями. Достаточно освещенная современниками, она дополнена собственными письмами Федора Васильева. Но за этим перечнем фактов кроется и нечто такое, что сам Васильев, видимо, скрывал ото всех и что, очевидно, было связано с сильными впечатлениями детских лет, отразившимися потом на его сложной натуре.
Федор Александрович Васильев родился 10 февраля 1850 года в Гатчине, в семье мелкого почтового чиновника.
Будущий художник был внебрачным ребенком, так что положение «незаконного» сына в царской России доставило Васильеву немало неприятностей и горьких минут.
Спустя некоторое время его семья переехала в Санкт-Петербург. Но этот переезд не улучшил положение – отец будущего художника отчаялся подняться по служебной лестнице и обрести сколько-нибудь достаточный доход и как часто это бывает всё свое жалованье пропивал или проигрывал в карты.
В общем, детство Федора Васильева было горьким и трудным. Семья постоянно бедствовала. Не имея средств, Васильевы часто переезжали с квартиры на квартиру, тщетно подыскивая комнату подешевле. Неделями семья сидела в темноте, так как часто не на что было купить свечей. От тяжелых условий жизни отец, брат, сестра Васильева и сам он заболели туберкулезом.
В гимназию Фёдора Васильева взяли за редкостно чистый и звонкий голос, который всегда выделялся в церковном хоре. Учился мальчик бесплатно – из милости. И постоянно подвергался насмешкам со стороны одноклассников – бедный и незаконнорожденный. Да ещё и работает в каникулы на почте за 1 рубль в месяц (мальчик помогал почтальону носить тяжёлую почтовую сумку).
В возрасте 12 лет Фёдор оставляет гимназию и начинает работать на почте – разбирает корреспонденцию и выполняет всякую мелкую работу, будучи вынужденным зарабатывать себе на хлеб.
Отец художника рано вышел в отставку и умер, когда Федору едва исполнилось пятнадцать лет. Однако еще больше, чем постоянная нужда, угнетала юношу его участь «незаконнорожденного». Несмотря на то, что родители вступили в брак вскоре после его рождения, существующие тогда законы не позволяли им усыновить своего собственного ребенка.
С момента смерти отца на плечи пятнадцатилетнего Федора легли заботы о хлебе насущном для себя и всей семьи. Так что он очень рано распрощался с беспечностью детства.
Всё пережитое сделало юношу Васильева преждевременно взрослым и легко ранимым, развив в будущем художнике редкостную сложность духовной организации и повышенное внимание к нравственным вопросам жизни.
Надо сказать, что пристрастился он к рисованию очень рано, уже в десять лет он довольно бегло владел техникой масляной живописи, а с карандашом и акварелью был знаком много раньше. Любимым его занятием в раннем детстве было срисовывание журнальных картинок.
Но поскольку надо было работать, чтобы не дать семье погибнуть, то рисовал он в основном по вечерам или по воскресеньям, отдавая этому делу всё свободное время.
Когда Федору исполнилось тринадцать лет, в его жизни произошел первый серьезный поворот в сторону искусства. Причем трудное детство не сломало его, а наоборот, выработала в характере Федора Васильева удивительную для его юных лет целеустремленность и цельность.
Приняв решение сделаться художником, он действовал осмотрительно и последовательно. В 1863 году, еще тринадцатилетним подростком, наш герой начал посещать вечерние классы Рисовальной школы при Обществе поощрения художников и одновременно устроился на должность помощника к одному из лучших российских реставраторов при Академии художеств Петру Соколову (через несколько лет Васильеву припомнят и это – шутники будут намекать, что Васильев попал в Академию не как все, а через задний двор).
Вот несколько сохранившихся рисунков художника того времени (в ту пору ему, повторяю, было всего 13 лет).
Прощание. 1863 год. Государственная Третьяковская Галерея.
Сельский домик. 1863 год. Государственный Русский Музей.
Да, это первые робкие работы, в них еще не просматривается узнаваемый почерк будущего гения, но каждый художник с чего-то начинает. И без детского и юношеского опыта никакое мастерство невозможно.
Необычайное дарование Васильева, скоро замеченное в школе (самым известным преподавателем которой являлся в то время И.Н. Крамской), позволило ему стать на равных со старшими членами организованной Крамским Артели художников, предшественницы Товарищества передвижных художественных выставок. На вечерах Артели он восхищал товарищей своим неиссякаемым остроумием и искрометной способностью к импровизации в рисунке. Илья Репин вспоминал: «К нему всех тянуло, и сам он зорко и быстро схватывал все явления кругом».
Портрет Федора Васильева кисти И.Н. Крамского. 1871. Монохромная живопись. Холст, масло. Государственная Третьяковская Галерея.
Этот портрет Федора Васильева, написанный Крамским в монохромной, похожей на фотографию технике, являет зрителю образ франта, по выражению Ильи Репина, «живую, кипучую натуру». Увековеченный на полотне пронзительный взгляд, свободная поза пейзажиста будто вторят характеристике, оставленной современником: «Звонкий голос, заразительный смех, чарующее остроумие с тонкой до дерзости насмешкой завоевали всех своим молодым, веселым интересом к жизни; к этому счастливцу всех тянуло, и сам он зорко и быстро схватывал все явления кругом».
Удивляла друзей манера Васильева держать себя. Разночинец по происхождению, он вел себя так, как будто был, по меньшей мере, графом. Одному Богу известно, сколь тяжело давались художнику этот светский лоск и непринужденность в обращении, вводившие в заблуждение тех, кто недостаточно близко его знал. Незаконный сын мелкого чиновника, он тяжело переживал свое «двойственное» состояние. Хотя его отец впоследствии и обвенчался со своей гражданской женой, старшие дети — Федор и Евгения — в его документах даже не были означены. «Двойственным» положение Васильева оставалось до конца его дней.
Всего 23 года жизни…
Казалось бы, в столь скупо отмеренные годы едва начинает созревать характер, только начинают определяться общие черты мировоззрения и лишь смутно намечается перспектива жизненного и творческого пути. Обычно, да. Но к Васильеву обычной мерки не применишь. Это человек исключительной судьбы и феноменальной силы дарования; этот юноша, необыкновенно чуткий и восприимчивый, наделенный сверхъестественной зрительной памятью и творческим воображением, имел свои собственные критерии и темпы роста. Ему хватило двадцати трех лет не только для того, чтобы окрепнуть как художнику, но и для того, чтобы проложить новую тропу в русском искусстве.
И дело здесь не только в нем самом, не только в таланте и трудолюбии Васильева, но и в том, что с детства он неизменно встречал на своем творческом пути заботливых и опытных руководителей.
И самое удивительное, что этот едва начинавший живописец, почти не получивший систематического художественного образования, уже при жизни в совсем в молодые годы оказывал влияние не только на молодого и легко поддававшегося влиянию И. Е. Репина, но и на сложившегося мастера, идейного вождя передвижничества, И. Н. Крамского, который охотно в этом признавался.
И в том и в другом молодой Васильев вызывал восхищение своей исключительной одаренностью, блеском таланта, той легкостью, с какой ему все давалось, с какой он все хватал налету. Крамской совершенно верно называл его «поэтом» и «музыкантом» в живописи, характеризуя тем глубокую и взволнованную лиричность, внутреннюю вдохновленность и органическую артистичность его натуры. Именно ощущение этой прирожденной артистичности позволяло другим художникам, отдавать должное Васильеву и закрывать глаза на его «аристократические» вкусы и замашки и на его «художественную беспорядочность», с которой он то беспечно фланирует, ничего не делая, то работает ночь напролет. Он как-то «между делом и забавой» делал то, что было подвигом жизни для Крамского, что приводило в восторг и почтительный трепет молодого Репина.
Иногда я думаю, что проживи он еще хотя бы 5-10 лет, то затмил бы всех без исключения пейзажистов той эпохи. А если бы прожил еще дольше… даже подумать страшно – каких бы заоблачных высот он тогда бы достиг. Впрочем и то, что он оставил после себя за свою такую короткую жизнь, просто невероятно.
Новизна мотивов и часто смелое по приемам их решение в картинах, рисунках и сепиях дают достаточно ясное представление о стремительности развития творчества этого художника, в особенности, когда знаешь, что из совсем немногих лет его непрестанной работы три последних года прошли в борьбе с тяжелым недугом, рано оборвавшим жизнь художника.
Вот ведь сколького может достичь молодой совсем человек, если он талантлив и работоспособен! Неплохо бы об этом помнить нам всем.
Что ж, рассказывать о Федоре Васильеве надо под стать его гению - подробно, неспешно, не скатываясь в скороговорку. Поэтому основной разговор о творческом наследии этого незауряднейшего мастера русской пейзажной живописи, существенно повлиявшего на ее дальнейшее развитие, не смотря на крохотный отрезок времени, которым наградила его судьба, будет в следующих публикациях.
Ну, вот пока и всё на сегодня.
Надеюсь, что вы прочитали эту публикацию с пользой для себя и смогли хотя бы ненадолго отвлечься от мирской суеты и проблем.
Засим смею закончить и откланяться.
Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, оставляйте комментарии и заглядывайте на огонек. А я постараюсь сделать всё возможное, чтобы вы получили от моих публикаций максимальную пользу и удовольствие.
Ссылки на предыдущие публикации о русских художниках и глубоких смыслах их известнейших картин:
Почему всё не так просто со знаменитой картиной И.Е. Репина «Бурлаки на Волге»
Загадки и интересные детали знаменитой картины «Неравный брак» Василия Пукирева