…и внутри у меня холодеет от жути:
неужели я такой же, как все эти люди?
Илья Кормильцев
Когда ты уезжаешь из Орска в первый раз – ты то ли радуешься, то ли грустишь: радуешься тому, что наконец-то покинешь эту клоаку, а грустишь потому, что эта клоака – твоя родная земля. Когда ты впервые в него возвращаешься – ты сначала радуешься возвращению домой и город кажется тебе не таким отвратительным. Потом до тебя доходит, почему именно ты радовался отъезду. Еще немного – и начинаешь чувствовать потребность немедленно отсюда сбежать.
Ты можешь уехать из Орска, а он из тебя никуда не денется.
Тут выстроена чёткая и комическая таблица рангов. Если ты окончил девятый класс и поступил в каблуху (так в Оренбуржье называют ПТУ и падших женщин – причина этого мне не сильно ясна), то ты – чёткий пацан или деваха. Такими «чёткими» у нас забиты все машиностроительные и технические вузы – ничему техническому и машиностроительному там, конечно же, не учат даже тех, кто хочет чему-то научиться. Поступивших в одиннадцатый класс считают очень умными. При этом абсолютно не важно, на сколько такой «очень умный» сдаст ЕГЭ. Если же он его таки сдаёт и даже куда-то поступает, то он переходит в касту «ботанов». Тут уже свои правила и разграничения.
Поступивший в орский вуз, пусть даже и за деньги, свято верит в то, что его жизнь удалась. В эту категорию с моего класса попали те «чёткие», чёткость которых не позволила, однако, ослушаться мамкиного приказа идти получать образование. Аргументация этого приказа звучала так: «А то чё, дебилом совсем хочешь ходить?» Ребята, бывшие моими друзьями, дёргались гораздо активнее. Такие, как они, в худшем случае поступали на бюджет в Оренбург, в лучшем же – уезжали в Екатеринбург или в Казань.
А вот в Москву со всей параллели уехал только я. Вместо какого-нибудь красивого титула я получил прозвище «москвич». О, в Орске нет оскорбления хуже, чем «москвич»! Тут с гораздо большей вероятностью можно не получить ногой в живот за шутку про мать, чем не пасть в глазах орских уркаганов, узнавших, что ты имеешь честь учиться в столице.
До Орска нужно лететь два часа. Если ты летишь «Аэрофлотом», то будь уверен: таксисты слупят с тебя дополнительные сто рублей. Орские таксисты гораздо искуснее московских в плане сдирания дополнительных денег. Одни и те же лица встречают меня на выходе из комнаты получения багажа, наперебой крича: «Такси, такси!»
Я знаю, что меня спросят: «Вернулись или приехали?» Странная формулировка, да? Объясняю значение: «Ты, значит, вернулся из Москвы или прилетел в Орск?» Подразумевают они, что вернувшийся из Москвы – человек, лишенный денег и везущий бесчисленным родственникам всякий ширпотреб из торговых центров и прочие открытки с Красной площади. Прилетевший в Орск – голубая кровь, денежный мешок, последний идиот, по мнению бомбилы. Таксист считает, что москвича можно легко развести на поездку за восемьсот рублей, хотя обычно она стоит четыреста. Но до встречи с этими стервятниками еще нужно забрать багаж.
В аэропорту Орска нет багажной ленты. В аэропорту Орска есть, мать его, багажный ЗИЛ-130! Даже не голубой, а жёлтый, как томики «Библиотеки учителя». Я видел их россыпь около мусорных баков своего двора. В это воистину бессмертное детище советского автопрома безжалостно скинут все подряд чемоданы. Убогую торбу со всей дури вкинули в дорогой чемодан с кожаными ремешками и огромной наклейкой «ХРУПКОЕ, НЕ БРОСАТЬ!». Виниловые пластинки от удара спасла только ортопедическая подушка. В Орске не достать ни того, ни другого.
А стоит аэропорт в Степи. Специально пишу её имя с большой буквы. Когда меня спрашивают, откуда я родом, я отвечаю:
– Я из Орска, Оренбургская область. Родили в степи, крестили в Урале. Нет, мы не орки, а орчане! Сколько можно так шутить? – шутки про орков, боже, как часто я их слышал!
Между прочим, орки изображены на одном из шарфов «Южного Урала», но были такие шарфики в ходу ужасно давно. В те стародавние времена отец натягивал мне поверх куртки футболку с логотипом хоккейного клуба – раздобыть тогда реплику игровой формы, тем более детскую, было невозможно. Теперь я ношу её просто так, без куртки. Она была свидетелем стародавней поры: я был щекастым и без очков, а ЮУ был нормальной командой. Ни черта от той команды не осталось – одни только антикварные шарфики да футболки.
Как известно, мировые турне у знаменитых групп проходят исключительно в США и Австралии. Поездки же групп российских по непонятной причине элегантно обходят Оренбуржье, не говоря уже об Орске. Последний более-менее крупный концерт прошёл тут еще в моем детстве – и то это была «Бутырка». Мой лучший друг на свой первый в жизни концерт попал, как и я, в восемнадцать лет. У него это была «Алиса», у меня – «Орден Славы», который, впрочем, все присутствующие по старой памяти звали «Наутилусом Помпилиусом». Я попытался похвастаться этим в городе. Отреагировал лишь Саша Фаварисов – старший научный сотрудник краеведческого музея, с которым мы организовывали выставку моей коллекции автографов. Попробовал чисто ради интереса завести диалог об этом с одним из бывших одноклассников:
– А я вот вчера на «Наутилус» ходил. Слушал когда-нибудь?
– Не, ты чё, это для умных!
Из развлечений тут нет почти ничего, кроме огромного количества так называемых «лаунджей». Это – заведение, в которое натолкали кальянов, колонок и сомнительных личностей. Конечно же, я ни разу в них не заходил. Была альтернатива – дойти от Комсы (Комсомольская площадь, место, где я жил все восемнадцать годиков) до Елшанки (мелкая речка на отшибе, возле которой построили единственный нормальный гипермаркет). Прошелся до «Ленты», купил, скажем, чипсов – и покрыл дневную норму в десять тысяч шагов. Я выучил эту дорогу наизусть. Я все еще помню кафе под названием «Терасса» (именно так, с двумя С).
Смеётесь? А у нас больше и смотреть-то не на что, кроме как на такие шедевры. Есть, конечно, Драматический театр, но в нём уже десять лет идут только детские постановки. Есть Гора Полковник, знаменитая своей яшмой. Когда я проезжаю «Маяковскую» или прохожу мимо Мавзолея, в голове происходит «дзынь» гордости.
– А знаешь, из чего сделана…
– Ваня, ты надоел!
И я понимаю, что надоел и что уже все мои друзья в курсе, где добыли этот красный камень.
Ты можешь сколь угодно долго говорить про то, что твой родной город – та еще Тмутаракань, но как только кто-нибудь из окружения скажет что-то подобное – ты тут же становишься патриотом.
А ведь у нас и торты вафельные очень вкусные. И пирожки. И Урал – красивый и широкий, и природа с погодой – две буйные красавицы. Даже люди – если не хорошие, то полезные: столкнешься с дураком, получишь по голове и осознаешь, что нужно становиться умнее, сильнее и ловчее, чтобы выбраться отсюда.
Орск – замечательный плацдарм. Тот, кто жил тут и остался, – человек глупый, но сильный и изворотливый, будто уж. Тот, кто уехал, – человек умный и дальновидный. Но если ты уехал, то тебе необходимо возвращаться. Мой преподаватель по английскому языку сказал мне на последнем звонке:
– Главное, Ваня, не забывай, кто ты есть и откуда ты есть.
– Да как такое забудешь?
И это точно не забудешь. Яшма таит в себе разные невероятные рисунки, которые проявляются во время резки. Орск, в принципе, тоже в каком-то роде такой кусок яшмы, правда, паршивенький: среди красно-черных витков появляются щербинки и сколы. Браслет из такого куска не сделаешь, на полку поставить немного стыдно, подарить – тем более. Так и лежит он на антресолях, и изредка вспоминаешь о нём, достаёшь, протираешь от пыли, морщишься и убираешь назад. И вроде бы нет резона хранить его, но ни выбросить, ни забыть его нельзя – он-то помнит, кто ты есть и откуда ты есть.
[1] Пирженцами в некоторых районах Оренбуржья зовут пирожки с ливером, которые готовят в Орске. Любопытно, что везде эти пирожки зовут «орскими», а в самом городе их называют «старогородскими», так как цех по их производству находится в старом районе города.
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Иван Ворожейкин
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.
