Исходя из ленинской идеи мировой революции, сталинское руководство считало, что страна находится во враждебном окружении и, следовательно, существует высокая вероятность войны с капиталистическими государствами. Это обстоятельство требовало основательного перевооружения, провести которое можно было, только имея тяжелую промышленность, а ее у молодой советской республики фактически не было.
В 1929 году был принят план первой пятилетки, в основу которого было положено исследование русского инженера Василия Гриневецкого, опубликованное в 1919 году – «Послевоенные перспективы российской промышленности». Но выполнение плана было под угрозой – слишком сильно отстала страна вследствие Октябрьского переворота и Гражданской войны, развязанной большевиками.
Тем не менее, Сталин потребовал плановые задания повысить. В феврале 1931г. он заявил: «Мы отстали от передовых стран на 50 - 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Для создания тяжелой промышленности требовались высококлассные специалисты, а их в Советском Союзе практически не было – часть эмигрировала, часть была выслана насильно, часть репрессирована. Пришлось приглашать инженеров из – за границы, в основном из Германии и США. Западные фирмы с удовольствием откликнулись на просьбу советского правительства, потому как на Западе царила Великая депрессия с обнищанием населения и безработицей.
В Советском Союзе трудились почти 20 000 иностранных инженеров и рабочих. С помощью иностранцев (в основном, американцев) были спроектированы и построены: Магнитогорский металлургический комбинат (который был копией завода в г. Гэри, штат Индиана), Московский автозавод ЗИС, Челябинский тракторный завод, «Уралмаш», Горьковский автозавод, Волгоградский тракторный завод, Пермский авиамоторный завод, «Сибсельмаш», Казанский авиационный завод, Новокузнецкий металлургический комбинат и многие другие предприятия.
В конце 1932 года правительство заявило, что первая пятилетка выполнена якобы за четыре года и три месяца. За это время было введено в действие свыше 1500 новых заводов и фабрик. В своем докладе на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) Сталин отметил, что у страны не было ни черной металлургии, ни тракторной промышленности, ни станкостроения, ни авиационной промышленности, а сейчас страна это имеет. Большевистские СМИ (а других не существовало) захлёбывались от восторга.
В 1932 году началось строительство первой линии московского метро протяженностью 11,2 км, которая открылась в мае 1935 года. Естественно, большевистская власть приписала это достижение себе, хотя строилось метро по дореволюционному проекту инженера П.П. Юренева, позже ушедшего к белым.
Уделялось внимание и индустриализации сельского хозяйства. Благодаря появлению отечественного тракторостроения, уже в 1932 году Советский Союз прекратил закупку тракторов за границей. Всего с 1932 года по 1941 год в Советском Союзе было выпущено 700 тысяч тракторов, что составило 40% их мирового производства.
Лозунгом второй пятилетки с 1933 года по 1937 – й стал сталинский призыв «Кадры решают все!» Были пущены предприятия легкой промышленности: текстильные, трикотажные обувные фабрики, хлебозаводы, мясокомбинаты. В 1935 году были отменены введенные в 1929 году продовольственные карточки. Сталин объявил: «Жить стало лучше, жить стало веселее».
На полную мощь использовалась пропаганда, мобилизуя население, особенно комсомольскую молодежь, на многочисленные стройки. Миллионы людей самоотверженно, почти вручную, строили с заводы, электростанции, прокладывали железные дороги, метро. Часто заводы работали круглосуточно - в три смены.
Одновременно в советских СМИ раздувалась ложь о якобы бедственном положении рабочих на Западе, о том, что они голодают, питаются отбросами. В газетах, например, можно было прочитать о том, что в Англии рабочие живут в сырых и темных лачугах, называемых «коттеджами».
В 1935 г. появилось «движение стахановцев», в честь забойщика шахты Алексея Стаханова, который, согласно официальной информации, в ночь с 30 на 31 августа 1935 г. выполнил за смену 14,5 нормы.
На каждом предприятии появились свои стахановцы. Настоящими национальными героями стали наряду с Стахановым шахтер Зотов, кузнец Бусыгин, машинист Кривонос, текстильщицы сестры Виноградовы и др. Их портреты печатали в газетах, о них рассказывали по радио, в качестве почетных гостей их приглашали на различные съезды и конференции, где просили поделиться опытом.
Но зачастую рекорды стахановцев были «дутыми», подготовленными всем трудовым коллективом. «Рекордомания» вела к нарушению производственного процесса, дезорганизовывала его.
Тем не менее, за годы второй пятилетки было построено 4,5 тысячи новых заводов, шахт, электростанций. Сейчас в это трудно поверить, но тогда каждый день в строй действующих вступало в среднем по три крупных объекта.
Третья пятилетка началась в 1938 году и приоритет в ней получили отрасли военно-промышленного комплекса, но она не была закончена – помешала война.
Индустриализация привела к колоссальным сдвигам в жизни страны. Была создана современная тяжелая промышленность. Всего к концу третьей пятилетки, к 1940 – му году, было построено около 9000 новых заводов. По сравнению с 1932 годом основные производственные фонды страны выросли в 2,2 раза. Уже к 1933 году обновление производственных фондов тяжелой промышленности составило 77%, электростанций – 88%, нефтяной промышленности – 85%, угольной – 83%, основной химии – 81 %. Удельный вес отраслей, производящих средства производства, за 1929 – 1940 годы, увеличился с 56 до 78%.
Страна обрела экономическую независимость и самостоятельность.
⃰ ⃰ ⃰
Не подлежит сомнению, что созданная в процессе индустриализации мощная промышленная база позволила одержать победу в Великой Отечественной войне.
Но необходимо помнить, за счет чего производилась индустриализация в сталинском варианте, каких чудовищных жертв она потребовала. Один Бог ведает, на сколько десятилетий назад отбросили страну в её экономическом развитии Гражданская война, развязанная большевиками, а также бегство специалистов от большевистского террора и репрессии против них.
Так, в результате эмиграции Россия потеряла выдающегося авиационного конструктора Игоря Сикорского, ставшего отцом мирового вертолетостроения. Был утерян бесценный опыт создания тяжелых бомбардировщиков типа «Русский витязь» и «Илья Муромец».
По этой же причине была уничтожена русская автомобильная промышленность, уже в начале века выпускавшая в Петербурге отличные легковые автомобили «Руссо – Балт», не уступавшие импортным аналогам.
Воссоздавать эти отрасли, как и многие другие, пришлось заново и с великими трудностями - индустриализация страны шла не так гладко, как преподносили нам советские историки. Забывают последователи большевиков сказать о том, что при дореволюционных темпах роста промышленности Россия имела бы приблизительно в два раза большую промышленность, чем СССР в 30 – е годы.
Процесс индустриализации негативно повлиял на условия труда рабочих - они становились год от года хуже. Постоянно снижались расценки на выполняемые работы, падала зарплата. Если московский рабочий в 1913 году мог купить на среднюю зарплату 314 кг хлеба, то в 1933 году – только 32 кг. Если в 1913 году рабочий мог купить 43 кг мяса, то в 1933 году - только 7 кг; вместо 18 кг масла в 1913 году рабочий мог купить в 1933 году только 3 кг.
Резко ухудшились бытовые условия рабочих. Большинство квартир в крупных городах были превращены в коммунальные, где в каждой комнате жило по семье, а туалет, ванная и кухня были общими. Если в 1913 году в городах на 1 человека приходилось 7 кв. метров жилья, то в конце 30 – х годов – всего 4,5 кв. м. Но эта статистика не учитывала бараки, а в них условия жизни были ещё хуже. Часто семьи из 3-5 человек ютились на площади 6 – 10 кв. метров.
Никита Сергеевич Хрущев, бывший тогда секретарем Московского комитета ВКП (б), в своих воспоминаниях признавался:
Рабочих вербовали (а точнее, направляли по разнарядке) из деревни, селили в бараки, там люди жили в немыслимых условиях: грязь, клопы, тараканы и, главное, плохое питание, плохое обеспечение производственной одеждой. Вообще с одеждой было плохо, не купишь. Все это, естественно, вызывало недовольство. Раздражали людей и пересмотры коллективных договоров, связанные с пересмотром норм выработки, расценок. К примеру, была такая – то норма, а потом, после нового года, вдруг на 10 - 15% выше при тех же расценках и даже меньших.
В начале первой пятилетки (в 1929 году) вновь была введена карточная система, отмененная в 1921 году в связи с переходом к политике НЭПа и расцветом предпринимательства.
Сталин постоянно требовал невозможного и за невыполнение заданий «вредители» осуждались и расстреливались. Чтобы уцелеть, руководители шли на очковтирательство и приписки, представляли липовые отчеты.
Первый пятилетний план – с 1928 по 1932 год, вопреки заверениям самого «вождя», не был выполнен. Объем промышленной продукции увеличился на 8,5 % вместо 36% по плану. Было выпущено 53 тысячи тракторов вместо 170 тысяч по плану; автомобилей 24 тысячи вместо 200 тысяч по плану. Было построено 5 500 км железных дорог – ровно столько, сколько строилось за четыре года при царской власти.
Провал был вызван, в основном, тем, что Сталин хотел выполнить план не за счет организации труда и профессионального руководства, а за счет энтузиазма и нечеловеческих усилий населения. В ходу был старый большевистский лозунг – «нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики». Не принимая во внимание объективные трудности, Сталин усугубил ситуацию еще и тем, что провозгласил лозунг: «Пятилетку в четыре года!»
Профессиональные, честные специалисты были вынуждены доказывать невозможность выполнения заведомо невыполнимых планов, за что подвергались репрессиям. В своей книге опальный советский дипломат А. Бармин, ускользнувший от чекистов за границу, рассказывает об одном таком случае. Видный коммунист и опытный инженер Шах – Мурадов отвечал за добычу меди в СССР, когда ЦК партии выдвинул лозунг: «Дать стране 159 тысяч тонн меди!» в то время, когда производство меди не превышало 40 тыс. тонн в год. Напрасно Шах – Мурадов доказывал, что попытка настолько увеличить производство меди потребует оборудования и пуска новых рудников, постройки сотен километров дорог по пустыне и новых заводов, на что уйдет 3 – 4 года. В результате опытный профессионал был обвинен в «оппортунизме», в подрыве планов ЦК и снят с должности. Но и это не помогло - в результате огромных усилий и затрат производство меди не превысило 50 тысячи тонн.
Аналогичная ситуация сложилась с выплавкой чугуна. По плану на первую пятилетку, выплавка чугуна была запланирована в 10 миллионов тонн, затем Политбюро потребовало от Совета народных комиссаров увеличить её до 17 миллионов тонн. В результате было выплавлено всего 6,2 миллиона тонн.
Несмотря на жесточайший партийный диктат, повсеместно царила бесхозяйственность. Так, Политбюро потребовало увеличения выпуска подшипников и директор одного завода, бывший красный кавалерист Бодров довел их количество до двух миллионов штук в год. При этом оборудования эксплуатировалось «на износ», профилактического ремонта не проводилось. Вскоре нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе потребовал увеличения производства подшипников …до трех миллионов! Бодров, посмевший доказывать необходимость ремонта оборудования, был снят с должности, обвинен в саботаже и вскоре исчез совсем. Пришедший на его место некто Меламед обеспечил дополнительный миллион, был осыпан наградами, но вскоре тоже был объявлен «врагом народа» за посыпавшийся в изобилии брак.
Развитие тяжелой промышленности шло за счет уменьшения выпуска товаров народного потребления, доля которых уменьшилась с 44 до 22%, то есть в два раза. Такая тенденция создала в экономике страны уродливые перекосы - тяжелая промышленность стала фактически работать на саму себя. Возник дефицит потребительских товаров.
В хозяйственной жизни страны часто царила откровенная глупость, и она была видна многим. Это отметил, в частности, Иван Солоневич, который дал большевистской экономической системе убийственную характеристику:
Соцсоревнование и ударничество, строительный энтузиазм и выдвиженчество, социалистическое совместительство и профсоюзный контроль, «легкая кавалерия» и чистка учреждений – все это заведомо идиотские способы «социалистической организации», которые обходятся в миллиарды рублей и в миллионы жизней, которые неукоснительно рано или поздно кончаются крахом, но против которых вы ничего не можете поделать…
Мне могут возразить, что все это – слишком глупо для того, чтобы быть правдоподобным. Скажите, а разве не глупо и разве правдоподобно то, что сто шестьдесят миллионов людей, живущих на земле хорошей и просторной, семнадцать лет подряд мрут с голоду? Разве не глупо то, что сотни миллионов рублей будут ухлопаны на Дворец Съездов, на эту вавилонскую башню мировой революции, когда в Москве три семьи живут в одной комнате? Разве не глупо то, что днем и ночью, летом и зимой с огромными жертвами гнали стройку днепровской плотины, а теперь она загружена только на 12% своей мощности? Разве не глупо уморить от бескормицы лошадей, коров и свиней, ухлопать миллионы на кролика, сорваться на этом несчастном зверьке и заниматься, в конце концов, одомашнением карельского лося и камчатского медведя? Разве не глупо бросить в тундру на стройку Беломорско – Балтийского канала 60 000 узбеков и киргизов, которые там в полгода вымерли все? Все это вопиюще глупо. Но эта глупость вооружена до зубов. За её спиной пулеметы ГПУ. Ничего не попишешь.
Яркий пример большевистской глупости на самых верхних эшелонах власти приводит Владимир Чернавин, специалист в области ихтиологии и вылова рыбы, чудом бежавший из Соловецкого лагеря вместе с женой и сыном. Он пишет, что к концу четвертого года пятилетки - к 1 января 1932 года - Северный рыболовный флот получил категорическое задание - увеличить вылов и переработку рыбы с 40 000 тонн до 1 500 000 тонн, то есть примерно в 40 раз! И это при том, что население Мурманска – столицы рыболовного флота – не превышало 12 000 человек. Большевиков в Москве не смущало, что на Северном флоте не было такого количества специалистов, имевших право на управление рыболовными судами, не было штурманов и механиков. Не существовало учебных заведений для подготовки таких специалистов. Не было и самих траулеров – плавало всего 22 судна, а за три года их количество нужно было довести до 500 судов! Не было складских и производственных помещений для разделки такого огромного объема выловленной рыбы, не говоря уже о жилых помещениях. Одним словом, не было ничего, что позволило бы выловить и переработать такое огромное количество рыбы, но специалисты, усомнившиеся в таких фантастических цифрах, безжалостно подвергались репрессиям.
(Продолжение следует)
