Галина хлопотала. То стучала заслонкой у печи и ловко вытягивала из горячего её нутра кастрюлю с картошкой, то складывала оставшееся в большой коричневый чемодан. При отъезде каждый раз немного волновалась.
Но лицо ее этого волнения не выдавало, она улыбалась Надюше.
И вот и Надя уже была готова, укутана поверх пальто серой вязаной шалью. На ручки, поверх бинтов, которые были у неё и не только на руках, натянуты варежки.
Куль, а не ребенок.
– Выходи, Надь, во двор, чтоб не запариться. Я скоро. Там дядя Костя сейчас приедет, папа ученика моего.
Надюшка, смешно переваливаясь, направилась к двери.
Галина ещё раз просмотрела дом, возле печи высились чурки – соседка обещала подтапливать.
Все ли в порядке? Ох... Оставлять дом всегда волнительно.
Она вынесла чемодан, пошла к сараю – положить ключ, куда договорились с соседской старушкой.
– Мам, а ты ничего там не видела? – Наденька такая смешная была сейчас – одни глаза, остальное – чистая матрёшка в валенках.
– Что там? – Галя оглянулась.
– Мне кажется у нас там кто-то поселился? Может волк?
– Ну что ты, Надь. Волки побаиваются так близко к людским домам подходить. Не бойся, нет тут волков, – Галина прислушивалась – должен приехать трактор.
– Значит собака. Я видела из окна.
– Ну, может и забегала какая. Много их тут у нас.
– А если она у нас поселиться, мы ее возьмём себе?
– Надь! Ты опять? Мы с тобой говорили об этом тысячу раз. Нет, не возьмём, потому что тебе может стать хуже. Ты же знаешь.
– Понятно, – вздохнула Надя.
Огорчилась, но приняла как должное.
Надя так жила – всю жизнь с ограничениями. Она привыкла.
На дороге показался голубенький трактор с большими силосными санями. Беззаботная ребятня с криком и визгом цеплялась за сани, самые смелые пытались прицепить свои санки.
Надюша смотрела с искренним любопытством. Галина всегда удивлялась этому свойству человеческой приспособленности к обстоятельствам.
Она смотрела на мир глазами дочки, и ей все время казалось, что Наде должно быть очень-очень завидно тому, что делают другие дети, а она не может, обидно оттого, как живут другие.
Но она наблюдала за дочерью и понимала, что этого сравнения в мыслях у Надюши , практически нет. Она понимала, что не может кататься на санках с горы, потому что от сырых варежек, носков, штанов у неё начнутся очередные болячки. Она не могла взять в ручки лыжные палки - руки практически постоянно болели, но она искренне наслаждалась, глядя на то, как это делают другие дети. Она считала себя другой – особенной, но не была несчастной от этого.
Когда посторонние наблюдали, как Галина ей прокалывает пузыри на ручках и прижигает их лекарством, они закрывали глаза от страдания за ребёнка. А Надюша смотрела на эти процедуры с интересом и ничуть не боялась их. Знала - будет больнее, если пузыри оставить как есть, и сама бежала с очередным пузырьком к матери.
Вот и сейчас, когда ее усадили в кабину трактора, она таращила свои любопытные синие глаза на детей и улыбалась. Какая-то защитная реакция включилась – отсутствие завистливости.
А ещё Надя любила путешествия. А кто б в её случае их не любил? Надюша практически не имела друзей. Родители хотят только хорошего своим детям.
Не заразно? Верим ... но лучше перестраховаться.
Они ехали к дому Константина, он забрал их по пути с работы. А затем повез он их уже на жигулях.
Поселок удалялся, словно уплывал. Становился все меньше и меньше. Уплывал элеватор, церковь.
Меж полей, перелесков, утонувших в снегу, застыли тишь и безмолвие. Надя, утомившаяся от волнения, ослепленная белизной снега, уснула, прикорнув к матери.
– Позвоните в школу, как возьмёте обратный билет, хорошо? Я встречу, – Константин обещал.
– Конечно, спасибо Вам большое.
– Да это Вам спасибо за оболтуса моего младшего. Столько нервов Вам потрепал!
– Ну что Вы! Я люблю его. Хороший Юра мальчишка.
– Да уж! Ремень по нему плачет. Если б не Вы, вылетел бы уже из школы... Бедные вы бедные, учителя!
И показалось Гале, что мужчина сейчас говорит не об учителях в целом, а именно о ней. Скользнула какая-то жалость к себе. К тому, что не повезло ей с судьбой, не ту дорогу выбрала, не туда свернула.
А вот если б туда, все сложилось бы иначе...
И не раскачивалась бы она с больной дочкой в кабине трактора, не пришлось бы ей тягаться с тяжёлым чемоданом, поклажей и ребенком по чужому городу, напрашиваться в гости, сидеть в больничных очередях, считать – хватит ли денег на лекарства и пропитание.
В конце концов не пришлось бы ей вставать в пять утра ежедневно, чтобы каждый день ходить на работу в соседнее село.
И стало так грустно от этих мыслей, что заложило уши монотонностью машинного гула, захотелось закрыть глаза и убежать от всего этого туда – в белоснежное поле. Просто убежать, и найти там другой путь, другую судьбу....
Такой защитной реакции, как у Надюши, у Галины не было. Она сравнивала себя с другими женщинами, жалела и грустила довольно часто.
Но на коленях спала Надя. Да и от судьбы разве убежишь?
Поезд летел с северо-востока на юго-запад. Дочка восхищалась заоконными картинами, пассажиры - соседи находились ещё в некотором замешательстве. Они наблюдали размотку бинтов, видели руки девочки, щёчки, хоть и нежные, но нездоровые.
Галя сразу объяснила, что это за заболевание, но оправдываться и повторять сто раз не стала.
Знала по опыту – если люди не верят, их не убедишь. Так и будут чураться. Лишь одна бабулечка из соседнего купе сказала, что у её внучки тоже самое было, а сейчас уж взрослая и "как корова языком слизала". Немного поболтали с ней о болезни.
– Ты что вдруг загрустила? – Галя заметила смену настроения Нади.
Та посидела маленько в раздумье, а потом тихонько прошептала:
– Мам, я все думаю, а как же та собачка? Мы уехали, а она совсем там одна...
– Наденька, тебе показалось. Это, наверное, из соседних домов собака там у нас гуляла.
– Она смотрела на меня в окно вот так, – и Надя резко повернула голову набок, очень похоже изобразив, как делают это собаки, когда приглядываются.
– Ты что с ней играла в гляделки?
– Да, из окна. Я подумала, а вдруг это новогодний подарок от Деда Мороза? Или это он превратился в волка.
– Она большая? Похожа на волка?
– Да. А может и нет, толстенькая такая.
– Ну, вот видишь. Раз толстенькая, значит сытая, домашняя. Не волнуйся. Собачка эта уже спит где-нибудь в хозяйских сенях. Давай и мы спать.
– А сказку? Ты обещала....
Да верно. Она обещала, но так и не придумала финал. Кто ж спасет ту бедную девочку? Принцы и царевичи были, феи – тоже, даже баба Яга добрая уже была в их сказках. И тут пришло решение – никогда ещё героев в сочиненных Галей сказках не спасала собака.
Пусть она и будет спасителем. И сюжет пошёл ...
Поезд клубил сухими облаками снега под стучащими колесами, пролетали ледяные реки, занесённые леса и холмы. Он нёс их навстречу судьбе в дальние дали. А в их дремучих лесах оставался охладевший от отсутствия хозяек дом, запорошенный снегом двор и, возможно, какая-то загадочная собака.
Город встретил их оттепелью. Уже вечерело, они вышли на площадь, миновав галдевших таксистов, не удостоив их внимания. Таща чемодан, скользя и обходя лужи, они зашагали на остановку. В автобусе Галя немного подраздела Надю. Она явно переусердствовала.
Обычно к подруге она направлялась одна, устроив уже Наденьку в больницу. Но в этот сезон они приехали чуть позже, и поезд, который привозил их сюда утром, отменён. Сейчас нужно было переночевать у Светы вдвоем.
По кварталам от остановки.... Пятый этаж. Устали, но дошли.
Встретили их, показалось, приветливо. В квартире какие-то коробки, мешки.
У Светланы двухлетний сын, муж, мама и ... Оказывается у мамы появился мужчина, вернее – муж.
В прежние приезды их, в октябре, и мамы-то дома не было. Она пропадала на садовом участке – на фазенде, как любила говорить Светка.
А вот сейчас Галина явно почувствовала напряжение. Светлана была другая, а Надин вид опять вызвал недоумение и вопросы. Галине было неловко, но деваться им было некуда – ночь на дворе.
Они выпили чаю и, уложив детей ( белье Галина возила свое), ещё немного поболтали на кухне. Света не была ей в институте уж такой близкой подругой, все близкие разъехались и жили в области. Поэтому и обратилась когда-то Галя к ней.
– Я, Галь, беременна, второго жду, – вот это новость, хорошая какая новость! Галина обняла подругу, – И мы переезжаем. Мишка вступил в кооператив, мы купили себе двушку в новостройке. Родители помогли, конечно. Правда, на окраине.
– Светка! Здорово как! Счастливая ты!
– Ага, только суеты столько, столько дел, сборов этих, там ещё и ремонт...
– И все равно это движение вперёд. Я так рада за вас! Поздравляю.
– А ты как? Все в своей избушке с печкой?
– Ага, а куда мне деваться... Приезжайте в гости. У нас летом хорошо – речка, лес. По грибы, по ягоды пойдем. Ромка твой хоть на кур, коров посмотрит.
– Даа, это он любит. Из зоопарка за уши не вытянешь. Но теперь уж когда...– и она показала на свой ещё совсем плоский живот, – Лес, речка – это хорошо. Но в наше время печь дровами топить, Галь... я б не смогла, убежала бы. А для природы у нас фазенда есть, на выходные съездили, да и хватит. Ты ж лучше всех у нас на курсе училась.... Может все же переберешься в город когда-нибудь?
И опять Галине стало неприятно. Стыдно как-то за свою судьбу.
Рассказать Свете, как сводит она концы с концами, чтобы хватило Надюхе на мази, как откладывает на эти поездки, копит на то, чтоб свозить дочку на море, потому что там у нее всё проходит? В этом году не ездили, и вот вам результат – Наде стало хуже. А может рассказать, как хочет себе новые туфли, но вот уж какой год носит старые?
Навряд ли Светлана поймет.
Большую нагрузку в школе взять Галя не может – дочка дома одна. Алименты идут нерегулярно совсем, надежды на них мало, помощи ей ждать неоткуда. Ни ей, ни Надежде.
Материальный уровень жизни Светланы был налицо. А приобретение новой квартиры в областном центре для Гали было, вообще, за гранью фантастики.
Но объяснять сейчас все это Свете не хотелось, чувствовалось уже в её словах некое барское превосходство. Галина улыбалась.
А ещё она устала с дороги, хотелось спать.
Наутро захватили больничные хлопоты. Повезло им с врачом – Дерюгина Людмила Афанасьевна была известным здесь дерматологом, и каждый раз из больницы Надя выписывалась с улучшениями.
– Чего, Наденька – красотка, опять ты к нам в гости? Кушать обещаешь хорошо?
Здесь ее любили. Здесь она не была "странной больной девочкой", здесь она была милейшим ребенком с известным заболеванием.
Галину положить вместе с ней не могли, но Надя тут уже все знала, была уверена, что мама будет у неё ежедневно, и осталась в больнице спокойно. Курс лечения рассчитан на две недели.
Галина вышла из больничного двора в каких-то растрёпанных чувствах. Суета окончена, а что делать дальше она не решила. Она купила себе пирожок в ларьке, села на скамью в сквере под навесом, съела пирожок и ещё долго сидела в раздумьях.
Она решала, что будет привозить Наденьке, решала, как рассчитать бюджет, купить нужные лекарства, обратные билеты и еще не надоесть хозяевам квартиры своим присутствием.
Сейчас вдруг появлялось свободное время. Надо будет сходить в библиотеку, вход туда недорогой, а ещё в известную здесь бесплатную галерею.
И понеслись дни.
– Мам, мне кажется, Галя за эти дни повидала больше достопримечательностей наших, чем мы за годы жизни здесь, – говорила Светлана матери.
– Нам некогда, мы работаем, и дела....Ты полотенца упаковала?
Мама Светы была очень недружелюбна, хоть Галя была приветливой, помогала в упаковке, подготовке к переезду, старалась не надоедать своим присутствием и не раздражать видом, но ...
Лечение Нади шло, билеты были приобретены, в школу она отзвонилась.
Каждый день Галя по два часа сидела в больнице с Надей, она взяла абонемент в библиотеку, и сидела там после посещения дочки целыми вечерами. Потом медленно возвращалась к Светлане. Морозило, светились фонари и теплые окна домов и от их света становилось теплее.
По утрам лежала она в постели, прислушиваясь, чтобы никому не помешать. Потом готовила дочке и себе перекус – то, что Надя любила – блинчики или сырники. А потом, если помощь её хозяевам не требовалась, шла гулять по городу, по студенческим местам.
Не ходила только в микрорайон, где жил Артем. Туда идти не хотелось.
Город жил предновогодней суетой. Торговали новогодней красотой повсюду. Галя в восхищении ходила по рядом с игрушками и мишурой. Дорого, но все же она купила новые украшения на елку. Только вот макушку не взяла, дорого, обойдутся они.
Будет и у них с Надей дома праздник, обязательно будет!
В предпраздничные школьные дни, когда приходилось задерживаться в школе, она всегда жалела дочку, брала с собой. Наденька не могла водить хороводы, играть с Дедом Морозом, но все равно была счастлива. Она сидела в углу большого зала, наблюдала за праздником во все глаза и улыбалась.
А когда ее зазывали, лишь мотала головой. Такая маленькая, но такая понимающая все дочка.
До их отъезда оставалось четыре дня. Утром Галина зашла в кафе, взяла булку и чай, устроилась уютно на втором этаже у окна. Народу там было немного, утренние часы.
Было тепло, она сняла пальто. На центральной площади устанавливали ёлку. И Галина подумала, что это трудное для всех время обязательно должно закончится. Безработица, талоны, задержки зарплат ... Но люди празднуют, живут, радуются, женятся, рожают детей. А значит все будет хорошо...
В кафе шумно поднималась компания с Дедом Морозом во главе.
– Девушка, девушка! А почему грустишь? – Дед Мороз направился к ней.
Галина улыбнулась.
– Ну, что ты, Дедушка Мороз, не грущу вовсе.
– Да я же волшебник, я же все вижу! Меня не обманешь, – артистично басил Дед Мороз, а его компания устраивалась за соседним столиком.
– Генка, отстань от девушки..., – все веселились, шумели.
Но Генка вошёл в образ.
– Ну, вот что! Сейчас я сделаю так, что Вы, – он перешёл на Вы, – Что Вы будете счастливы! Трах-тиби-дох! – он махнул посохом.
Галина хихикнула, заклинание было не из того репертуара.
– В Новогоднюю ночь Вас ждёт необычайный сюрприз! - продолжал он, – Просто чудо и счастье! Ждите его и принимайте! А пока, – он полез в мешок, – Вот Вам конфетки.
– Спасибо, – искренне смеялась Галина, – Огромное Вам спасибо!
Генка – Дед Мороз стащил шапку с париком и бороду и направился к своим. Галина посмотрела в окно и вдруг услышала знакомый голос.
– Галь, ты?
Она оглянулась, перед ней стоял Артем. Вот так встреча!
Он был не один, Галина поняла по направлению его взгляда – он посмотрел в направлении столика за небольшой стойкой. Там сидела девушка, возможно, жена. Она тоже смотрела на них.
– Привет!
– Привет! Не ожидал тебя тут увидеть. Ты в городе?
– Да, Надя на курсе лечения.
– Как она? – он сел напротив.
– Не очень... Мы на море в этом году не съездили, поэтому хуже.
– Я знаю, ты скажешь, что алиментов мало, но я сейчас без работы. Нас всех посокращали, уволили... Время, знаешь ли, совсем неподходящее для алиментов, безденежное время. Переждать надо.
– Переждать? Что ты имеешь в виду? Переждать Надино лечение, или не кормить пока ее? Или может ей подождать – не расти временно, чтоб валенки новые не покупать?
– Ну, вот опять ты начинаешь! Так и думал, не надо было и подходить, – он надулся, отвернулся к окну.
Галина посмотрела на него, на артистично-понурую его позу, скорбную складку крепко сжатого рта, и вдруг сейчас почувствовала огромную пропасть между ними.
Артем так и остался ребенком, сыном своей мамы. А Галина, так много испытавшая за это время, похонившая маму, сразу повзрослела. Вынуждена была повзрослеть.
Если человек не упражняет свою душу, не испытывает больших тревог и потерь, он не приобретает ни силы характера, ни красоты.
Галина, как птица, возносилась со своими бедами все выше и выше, а он так и остался стоять на земле.
И вот сейчас Галина с горячим сердцем вспомнила все то, что оставила там, в дремучих-дремучих лесах: свой родной материнский дом, свою любимую работу, людей, живущих там. И такое там было все настоящее и зрелое.
И стало даже жалко сидящего перед ней мужчину-ребенка.
– Да ладно, прости. Ты с дочкой хочешь увидеться?
– А можно?
– Конечно. Она в областной больнице, в дерматологическом отделении. Не перепутай с дерматовенерологическим. Это детское. Часы приема с трёх до шести. До субботы следующей мы здесь.
– А туда можно?
– Скажешь, что отец, я предупрежу. Да и там я сама обычно в это время. Мы там уже свои.
– Я постараюсь.
Артем ещё пожаловался на жизнь, на отсутствие работы, на правительство.... и даже на мать.
– Твоя совсем другая... Тебе хорошо.
– Мама умерла три года назад.
– Как? – вытаращил глаза, как будто не встречался со смертью ни разу. Хотя, может и правда – не встречался.
– Сердце, – рассказывать не хотелось...– Тебя ждут, жена ждёт.
– Это не жена..., – ответил он неопределенно.
Галя лишь пожала плечами. Ей было неинтересно.
Они попрощались. И теперь Галина думала – стоит ли о том, что придет папа, предупредить Надю? Но все же решила, что не стоит. А если не придет? К сожалению, Галина осознавала, что обмануть Артем может.
Они со спутницей быстро оделись и ушли из кафе. Девушка оглядывалась на неё, смотрела осуждающе. Видимо, слышала версию об ужасной бывшей жене, какие любят излагать мужчины.
И все-таки Галя была благодарна этой встрече. Сейчас она чувствовала в себе потаённые силы. Она справится, и у её дочки будет все хорошо. И нечего себя жалеть, пенять на судьбу. Она обязательно будет счастлива! Может не так скоро, как предрекал Генка - Дед Мороз, но будет.
С таким боевым настроем, в прекрасном приподнятом духе и провела она весь день. Играла с детьми в отделении, помогала санитаркам, зашла в супермаркет и купила ту звезду, на которую не хотела тратиться! Пусть будет праздник!
Но вот дома у Светланы ждал ее неприятный сюрприз.
Светлана не знала куда девать глаза, умоляла простить, но... Они переезжали завтра, семейно решили сделать это до Нового года. В новой квартире спать было негде, да и Светин муж не хотел переезжать в новое жилье с посторонней ему женщиной, говорил – примета плохая. А мама изначально была не в восторге от присутствия Галины...
– Да чего ты, Свет! Не переживай. И так вы меня очень выручили, спасибо вам большое. И на мужа не обижайся. Я б тоже, наверное, на его месте так рассуждала. Не бери в голову.
Рано утром дня следующего Галина попрощалась. Дверь подъезда на тугой пружине за ней глухо охнула, как отрубила – сюда путь закрыт.
Крупными хлопьями валил снег, и Галина радовалась, что ее не видно из окна пятого этажа. Наверняка, семейство сейчас обсуждает верность своего решения.
Но Галина не очень унывала. Переживет. Всего-то три дня обождать.
Но вот из гостиницы она вышла быстро – стоимость трёх дней пребывания тут почти равнялась её месячной зарплате. Легче на вокзале переждать.
Была ещё надежда на знакомых из больницы. Она успела подружиться с персоналом, может кто и поможет снять жилье на три дня? И она направилась туда.
Городские службы явно не успевали за снегом. Галина успела упасть. Хорошо хоть просто ушибла бедро. Успела изрядно вымотаться. Снег стоял стеной.
Она затащила чемодан в переполненный автобус, выслушав все, что могут сказать не слишком вежливые пассажиры, взяла билет и застыла, зажатая со всех сторон. У больницы с трудом вылезла, чуть не оторвав ручку чемодана. Двери автобуса с трудом закрылись, он уехал.
– Девушка! У вас сумка порезана, – сзади стояла пожилая женщина.
Галина наклонилась к чемодану, начала разглядывать, где она его все же порезала, еле вытащив из толпы.
– Да не эта. На плече, вон, – указывала женщина.
Галина сняла сумку с плеча – открыла и увидела сквозь сумку снег под ногами. На дне длинная, сантиметров в двадцать прорезь. Сумка пуста.
– Вот сволочи! Вы уж не первая. Тут у нас – караул, сколько таких сумок. Вот сволочи! В милицию ступайте.
Медленно-медленно приходило осознание произошедшего.
В сумке был кошелек со всеми деньгами, пакет с железнодорожными билетами и документами – паспорт, Надино свидетельство о рождении. Были там и другие документы, мелочи, но это уже менее важно...
Галина стояла растерянная. "В милицию ступайте". Она огляделась.
– А где здесь милиция?
И все-таки она направилась в больницу, оставила там чемодан, посоветовалась со знакомой медсестрой и только потом пошла в ближайший милицейский участок.
В коридоре участка – небольшая очередь. Но с каждым дежурный разбирался невероятно долго. Только когда зашла в кабинет сама, Галина поняла почему.
Она быстро выпалила суть проблемы, а упитанный дежурный смотрел на нее исподлобья и хлебал чай.
– Фамилия Имя Отчество, гражданочка.
Она назвала. Только потом поставил он кружку, достал лист бумаги и спросил то же самое ещё раз.
– Паспорт давайте.
– Я же Вам сказала, что паспорт у меня украли.
– Что, и паспорт?
– Я говорила...
– Где живёте?
Галя назвала адрес, объяснила, что здесь лечится дочь, что жила у подруги, но уже не живёт.
– А где сейчас проживаете?
– Пока нигде, я как раз искала жилье.
– Как это нигде? – он поднял глаза.
– Я ехала на поиски жилья, понимаете. Нам уезжать в субботу.
– На чем?
– На поезде...
– Предоставьте билеты...
– Их украли.
– А билеты сюда?
– Их украли тоже, я говорила, в сумке был пакет со всеми нашими бумагами и кошелек.
– Та что Вы хотите?
Галина теряла терпение.
– Вот! – подняла она сумку и сунула сквозь её руку, – Вот! Я хочу, чтоб вы нашли воров и вернули мне мои вещи, документы, деньги...
– Ну, этого все хотят, но мы не волшебники. Я сейчас напечатаю, а вы подпишете – с моих слов написано верно, – он сунул чистый лист в печатную машинку, отхлебнул чай и начал печатать, изредка уточняя детали.
Нервы сдавали. Галина уже поняла – безнадежно. Надо искать выход самостоятельно.
Но когда она взяла напечатанный листок, чтобы перечесть и подписать, нервы сдали окончательно.
– Господи! Что вы пишете? Тут вообще нет ни точек, ни запятых. Я ничего не понимаю! Каша какая-то! Я это не подпишу.
Галина была учителем русского. И знала точно – её пятиклассники напишут грамотнее. И дело не только в грамматических ошибках. Текст невозможно было понять в принципе.
– Тогда я не приму заявление.
– Вы не имеете права! – Галина вскочила, готовая сейчас идти с жалобой, добиваться своего....
Но ее собеседник воевать не собирался. Он вялым взглядом посмотрел на нее, на напечатанный лист и предложил.
– Сами умеете печатать?
– Конечно.
– Пошли.
Он повел ее дальше по коридору. Они зашли в кабинет с несколькими столами, за которыми сидели сотрудники милиции и посетители. За соседним столом как раз что-то писал мужчина в синей куртке, объяснялся с лейтенантом милиции.
Галю усадили за печатную машинку, и она начала строчить заявление.
На сердце лежал камень, руки опускались. Не найдут...что же делать ей тогда?
Звонить в школу, чтобы выслали денег? Там, конечно, соберут, придумают чего-нибудь, но это долго. Но можно же телеграфом...
Занять в больнице, объяснить врачу Людмиле Афанасьевне? Наверное, поможет. Но сколько нас, таких вот больных... Так неловко!
Поехать к Артёму? Может он приедет все же к дочке, объяснить? Попросить помощи? Но, Боже мой, меньше всего хочется просить у него. Уж лучше, у чужих людей. Обратиться к Светке? Уж совсем бедная подруга она какая-то – то жить ей негде, то денег дай. Представился взгляд её матери.
Но ведь денег она смогла заработать, отложить! Они у неё были!
И так сейчас жалко стало денег! Она так экономила, так хотела подарков дочке на новый год! Как обидно...обидно...
Глаза застилала пелена слез. Клавиши печатной машинки расплывались, в горле вставал ком. Галина не хотела плакать при всех, отвернулась, стащила шапку и прижала её к глазам.
Передышать, переждать приступ плача...
Надо выдержать и это. Но как же обидно! Как!
Ком из груди предательски рвался наружу...
Белым занавесом опускался на землю снег.
***
Продолжение
Спасибо, что читаете, друзья🥀
А вот и оконченные истории для вас: