Передышать, переждать приступ плача... Надо выдержать и это. Но как же обидно!
Как обидно!
Казалось, сил больше нет. Вышли все силы. И недавний душевный подъем лишь показался. Она сломлена, рушится в эту пропасть безнадёжности, не верит в хороший исход, обозлилась так, как злилась только что, там, в кабинете дежурного.
Она не может больше держать эту улыбку, когда жизнь с ней вот так...
Галина расплакалась, отвернувшись, прижав крепко обеими руками толстую вязаную шапку к глазам. Всхлипы раздались на весь кабинет.
К ней быстро подошли, что-то говорили, но это только добавило слез. Ну, что ж это за жизнь подлая! Что за жизнь!
Но так было нельзя. Ждала дочка. Все же вскоре Галина нашла в себе силы, тяжело и глубоко вздохнула – плач прекратился.
– Вы не расстраивайтесь так, ведь всё поправимо, – приятный мужской голос за спиной.
Она взяла себя в руки, вытерла шапкой глаза и продолжила печатать.
Галя вышла на улицу из неуютного здания милиции, глубоко вдохнула морозный воздух, но неприятное ощущение собственной беспомощности и обиды не отпускало. Все казалось каким-то зловещим – тучи, несущие бесконечный снег, люди, бегущие через площадь, поднявшийся ветер.
Она направилась обратно к больнице и вдруг услышала оклик:
– Девушка, постойте, – её догонял мужчина в синей куртке, который, похоже, успокаивал её больше других, когда она позволила себе эти неожиданные слёзы.
Мужчина был среднего роста и телосложения, в капюшоне, он широко шагал, догоняя её.
– Девушка, я слышал, у Вас паспорт украли. Могу помочь.
– Как?
– Возможно, я знаю где его искать. Вы мне фамилию скажите, и где найти Вас.
И Галина назвалась. Поверила. Видимо это потому, что встретились они в милиции, доверилась как-то сразу.
– Там ещё Свидетельство о рождении дочки, билеты, деньги...
Он спрашивал, она отвечала. Потом вспоминая это, ей будет казаться, что превратилась она тогда, после слез, в маленькую девочку, жаждущую помощи...
– А где Вы живёте? Как найти Вас?
– Я... я...мы уезжаем скоро с дочкой. А я в больнице буду с двух и до вечера, в областной, в дерматологии детской.
– Хорошо, я найду Вас, – он вроде и не смотрел на нее, и не запомнил ничего, развернулся и также широко зашагал по ветренной белой улице.
И только когда спина его исчезла за спинами прохожих и косыми нитями снега, Галина очухалась.
Как он может найти украденное? Да никак! И зачем она ему так много рассказала?
Вот ничему жизнь её не учит! Надо, надо быть впредь осторожней с такими личностями. Тут, в городе, все по-другому. Видимо, время такое нехорошее.
А жизнь учила и учила ... как будто испытывала.
– Ох, где Вы, Галя? – причитала дежурная, – Забирайте скорее своей чемодан, у нас карантин объявили. Сегодня никаких посещений, сейчас главврач с обходом.... Давайте, давайте... Завтра приходите.
Она выпроваживала Галю.
– Наде передайте, что меня не будет, пожалуйста.
– Знают все уже, объявили им.
– Хоть к окну ... к окну её позовите.
– Нет-нет, уходите со двора больничного, пожалуйста.
– Я в часы посещений к окну подойду ....
– Ох, не знаю. День такой, ну, приходите, там видно будет.
Больше трёх часов Галина с чемоданом бродила по городу, заходя в магазины погреться. Была уверенность, что в больнице ей обязательно помогут, только надо дождаться, когда пройдет главврач, когда уляжется больничное волнение.
В часы посещений она все же направилась к больнице, ноги сами понесли. Спрятала чемодан за угол и прогуливалась под окнами палаты дочки. Должны же ей передать, что мама будет под окном.
Но Нади у окна все не было. Небо затянулось хмурыми тучами, да и не видать его, снег завивал спиралью.
Она ходила под больничными окнами полчаса. Потом, наконец, в окне кто-то мелькнул, и появилась Надя.
Галина улыбнулась, пантомимой показала, что она хочет дочку обнять, но сегодня её не пускают, а потом начала смешить. Построила из снега подобие ёлочки, начала вокруг скакать зайчиком, переваливаться медведем...
***
Мама была очень смешная. Надя хихикала, хлопала в ладошки, прыгала, опершись руками о подоконник. И было совсем не больно. Ладошки не болели.
Мама была права – лечиться нужно. Самое неприятное – это уколы и завтраки. Уколы ещё можно было перетерпеть, это быстро. Но завтрак – это скучно, потому что дают кашу... Все заставляют её эту кашу есть, а она ждёт мамины блинчики.
Сегодня маму не пустили, в больнице объявили карантин – это такая болезнь, из-за которой никого не пускают, как поняла Надя. Ну, ничего, осталось совсем немного.
Она скучала по дому, по своему поселку, по игрушкам и ... и по той собаке.
– Я скоро приеду, собачечка, – шаптала она перед сном каждый вечер. Закрывала глаза и видела собачью морду. Такая родная она была.
Мама ошибается, она не пришлая. Она – её собака. Их с мамой собака, просто мама ещё не знает.
Надя стояла вечерами у больничного окна в коридоре и смотрела на заснеженный город. Там вдали на площади появилась ёлка, большая-пребольшая. А на улицах вечером загорались гирлянды, они змейками разбегались и сходились. Огни машин добавляли городу живости.
Красиво. И у нее была новогодняя игрушка – мама принесла ей маленькую ёлочку из дремучих лесов, где они живут. Так говорит мама. Надя так и отвечала, когда ее спрашивали, откуда она – из дремучих-дремучих лесов.
Наде нравилось здесь, но неудержимо тянуло туда – в их леса, в их снежный мир, в волшебство зимнего леса с его особенным чуть терпким запахом.
– Ты загадала желание Деду Морозу? – спросила как-то ее Людмила Афанасьевна.
А она не загадала. Надо, надо было загадать!
И вот сегодня, глядя на маму в окно, она придумала желание. Одно на всех на них – чтобы в новогоднюю ночь они водили хоровод вокруг ёлки посреди их комнаты и было всем очень радостно: и ей, и маме, и собачке.
А что надо для радости каждой из них Дед Мороз и сам знает.
Осталось совсем чуть-чуть потерпеть. Скоро – домой. И скоро – Новый год.
***
У больничных ворот на хрустком снежке застыл мужчина в синей куртке. Он наблюдал за знакомой женщиной.
Она развлекала девочку в окне третьего этажа. Скакала, раскачивалась, кружилась и танцевала. Порхала также, как снежинки вокруг нее.
Кто б подумал, что несколько часов назад она рыдала в милицейской дежурке так, как будто настал конец света. Рыдала так, что он, бросив все свои дела, направился туда, где надеялся отыскать украденное у неё.
И не ошибся.
Так уж сложилась его судьба, что пришлось стать ответственным сначала за одного подростка, младшего сына подруги матери, а потом вникнуть в эту тему – тему трудных подростков, с головой, стать правой рукой начальника инспекции по делам несовершеннолетних.
Вот и сейчас там, в участке, он тоже занимался делами своих подопечных. Дело-игра, организованное ими, воровство в транспорте, приобретало новый оборот. И опять он бесился, опять вместе с инспекторами пресекал и устанавливал связи, помогал задерживать и, как это ни странно, жалел и спасал некоторых, ставших уже близкими, пацанов-воришек.
Сволота, конечно. Но часто – просто несчастные глупые дети.
Вот и сейчас он просто догадался чьих рук это дело, знал, кто орудует на этой транспортной линии. Припугнул, пообещал не сдавать и ... документы и билеты девушки были уже у него.
Вот только её денег вернуть ему не удалось, они у пацанов не задерживались.
Мужчину звали Александр.
А Галина, попрощавшись с Надей, зашла за угол, где ждал ее занесённый снегом чемодан, спросила проходящую женщину – не начали ли пускать в отделение, но та сказала, что вообще закрылись.
Казалось, что снегопаду не будет конца и края. Наверное, Галина бы только радовалась такому изобилию снега, она любила снег, но сейчас, с чемоданом наперевес, с ноющим еще после падения бедром, с мыслями отнюдь нерадостными брела она с больничного двора, внимательно глядя себе под ноги – не поскользнуться бы.
Галина уже все решила. Решила и успокоилась. В кармане кофты она нашла мелочь, которой вполне хватало на то, чтобы доехать до квартиры родителей Артема. Возможно, там живёт и он, но не факт. В конце концов, они – бабушка и дедушка Нади, должны понять. А если не позволят остаться всего-то на три дня, то хотя бы от них можно будет дозвониться до школы, попросить о помощи.
Галина решила, что будет настойчива. Она как раз думала об этом, когда почти наткнулась на мужчину в синей куртке, подняла глаза.
– Здравствуйте, – он смотрел на нее с интересом.
– Здрасьте. А, это Вы? – она не ожидала увидеть его сегодня опять.
– Я. А Вас совсем занесло, – он стряхнул с её плеч снег. Она и не заметила, как оказалась похожа на снеговика, пока развлекала Надю.
– Есть новости? – спросила совсем безнадежно.
– Да, вот, – он начал доставать из внутреннего кармана документы, достал, протянул, но потом сунул обратно, – Да что мы мокнем, и бумаги намокнут, пойдёмте в машину, она тут.
И он сделал шаг, собираясь взять из ее рук чемодан.
– Дайте документы! – Галя ещё помнила обещание, данное себе – больше никому не доверять.
Она не выпустила чемодана из руки, подбородком стянула сырую варежку, протянула руку.
– Ну, нате, просто сыро же..., – он протянул ей бумаги.
Галина, наконец, поставила чемодан прямо в снег, затаив дыхание, пересмотрела документы. Тут было все: и паспорт, и Надино свидетельство, и медицинские справки, и железнодорожные билеты и прочее, пропавшее из сумки.
– А где кошелек, деньги? – посмотрела строго.
– А! Деньги? Кошелек не нашелся. А деньги, деньги тоже не все.
Он открыл черный бумажник, достал несколько пятидесятитысячных купюр. Деньги тогда считались тысячами – времена дефолта.
– Это не мои. У меня стотысячные были, и всего три штуки, а ещё десяти, несколько...
– Так ведь, что отдали, то и взял.
– Нет, я не возьму.
Она присела, убрала документы в чемодан и, сказав быстрое "спасибо", направилась к остановке, не глядя в сторону мужчины.
Кто он? Не он ли сам и вор. Странно все это.
Но деньги бы сейчас очень выручили. Очень. Она остановилась, оглянулась. Мужчина шёл следом.
– Постойте же. Я помогу, куда Вы так быстро?
– Давайте деньги, – она протягивала руку.
Он растерянно поморгал, потом полез опять во внутренний карман, достал из бумажника несколько купюр и протянул ей.
– Давайте я Вас подброшу, Вы же на остановку на автобус? А я на машине...
– Нет! До свидания! – Галина спрятала деньги в варежке, подхватила чемодан и направилась дальше.
Теперь она уже никому не доверяла. Боялась доверять. Оглянулась чуть позже, силуэт мужчины таял за снежной пеленой и фигурами прохожих.
Неужели документы при ней? Господи! Какое же это счастье! Все вернулось - документы, билеты, деньги! Как же легко теперь дышится!
Нет, надо было его все же отблагодарить, наверное...но она так растерялась и даже испугалась, что...что это за человек?
Ну, чего теперь уж. Главное – они с Надей спасены!
Через три дня они уедут. Щёчки Надюшки стали розовыми, разгладились красные складки на теле, покрылись свежей кожицей ладошки. Все хорошо, лечение пошло на пользу, и скоро Новый год.
Теперь осталось найти себе ночлег на три дня.
И все же она поедет к бывшим свекрам. Как решила, так и сделает.
Решить-то она решила, но автобуса не было. Народ нервничал. Говорили, что из-за снежных заносов ушли с маршрута несколько автобусов.
Галина, весь день почти провела на улице, ничего не ела, не пила, совсем замёрзла. Она стучала сапогами нога об ногу, когда к ней опять подошёл незнакомец в синей куртке.
– Я не бандит. Честно. Я ветеринар, вообще-то. И я ещё раз предлагаю Вам помощь. Давайте, подброшу... Иначе Вы превратитесь в снежную бабу. А так хотелось бы, чтоб Вы остались живой девушкой. Куда Вам? – он подхватил ее чемодан.
– Мне на Советскую, – Галина уже сдалась, так хотелось в тепло.
– Пошли...
И она засеменила вслед за синей курткой.
В салоне машине было так хорошо. Галина готова была сидеть тут вечно. Она спокойно дождалась, когда хозяин, стряхнет с машины снег.
– Бррр! – он запрыгнул в салон, стряхивая с себя пласты снега, – Вот погодка! Замерзли?
– Есть немного.
– Сейчас, печки добавим... Я Александр, а Вы? – он выруливал из заснеженного пространства стоянки.
– Галина. Спасибо Вам, Александр, я так нормально Вас и не поблагодарила за то, что нашли документы, деньги...
– Ну, что Вы, нормально...
– А, если не секрет, как Вам это удалось?
– Догадался. Знаете, у меня мальчишка на глазах вырос, мать его болела все время. Ну, лекарства там нужны, да и вообще – нужда кромешная. Вот и начал воровать. Матери сказал, что работает, а она и рада – не нарадуется. Хвастается всем – какой у неё сын. А он ... Он так хотел сделать мать счастливой... Это подруга матери моей была. Умерла давно. Так и втянулся я... инспекции подростковой помогаю давно уж. Всех пацанов почти знаю местных.
– Так это что – дети сумку мою...?
– Ну, как дети. Не такие уж и дети.
– О, Господи! Да я сама учитель! И представить не могу, чтоб наши вот так... Нет, яблоки, конечно, воруют, но все равно думают – у кого. К старикам немощным не полезут...
– Вот и говорю. Это вам не детские шалости. Ох! Тут – просто надрать уши уже не помогает. Тут – дело серьезное.
Александр довёз её до самого подъезда и донес чемодан до квартиры. Она шла за ним и все не решалась попросить, чтоб проводил он их с Надей в субботу на вокзал. Вот было бы хорошо!
А потом он как-то резко поставил чемодан у квартирной двери, попрощался и быстро сбежал по ступеням. Не успела ...
Галина благодарила его уже в спину.
Она позвонила. В квартире раздалось шарканье тапок, кашель. Дверь открыл свекр. Осунувшийся, поседевший, в колючей небритости.
– Вам кого? – насторожился.
– Здравствуйте, Михаил Ефимович, я – Галя. Помните меня?
– Галя? – он посторонился, а она бесцеремонно затащила чемодан.
– Михаил, кто там? – голос свекрови из комнаты.
Свекр ушёл в комнату, а Галина разделась. Нет, она определенно сегодня никуда не уйдет. Из комнаты быстро вышла свекровь, глаза распахнуты – в них удивление. Щеки сухие, а взгляд – Надин.
– Галя? Откуда?
– Здравствуйте, Валентина Никоноровна. А разве Артем не говорил? Мы виделись. Он обещал зайти в больницу к дочери, но так и не зашёл пока. И я решила, раз уж я в городе, повидаться с вами. Чай не чужие, – говоря это, Галина уверенно раздевалась, – А тут как раз мне три дня выпали, вот и решила – поживу-ка у бывших свекров, хоть пообщаемся. В субботу мы с Надей уже уезжаем.
– Это как? Как поживу..., – свекровь ещё никак не верила своим глазам и, кажется, ушам тоже.
– Да всего-то три дня, Валентина Никоноровна. Мало, конечно. Вы, наверное, и с внучкой повидаться хотели, и в гости её позвать, и услышать о ней мои рассказы. Но видите, совсем нет времени. Всего у нас три дня. Уж, простите.
Первым в себя пришел свекр. Он побежал на кухню ставить чайник, а вконец обнаглевшая от навалившихся в этот день несчастий Галина, увидев на плите кастрюлю, попросила и тарелочку супа.
Свекр накладывал щи – сам варил, правда, вчерашние. Галина ела и нахваливала свекра. Потом пили чай и слушали истории Гали про внучку, про жизнь в деревне, про школу.
Неожиданно так свалилась на их головы бывшая невестка. Совсем неугодная, которая, по их давнему мнению, в жены сыну не годилась. Но которую иногда вспоминали, как лучшую из встретившихся далее на его пути.
Вот и сейчас Артем жил у какой-то продавщицы, без брака, без работы и перспектив. Свекровь жаловалась на здоровье, говорила, что большую часть времени вынуждена лежать, что врачи ничего не понимают. И Галя увидела ее сухие шелушащиеся ладони.
– У меня диабет, – сказала даже с какой-то гордостью. Как будто диабет был заслугой.
В общем, мало что изменилось в жизни этой семьи. По-прежнему, свекровь властвовала, свекр подчинялся и вез все хозяйство на себе. Но Галина не вникала, не до того, не рассказывала она и подробности своего появления здесь, не хотелось выглядеть этакой несчастной.
Она, побеседовав, достала постельное белье из чемодана и попросила указать ей ложе, где можно отдохнуть. Её устроили на диване в зале. Это все, что нужно было Гале на сегодня.
Это такое счастье – осознавать, что есть где провести ночь, и на месте документы, и есть деньги, на которые можно купить гостинцы дочке ...
Деньги! Она почти уснула, но эта мысль заставила встрепенуться.
Неужели Александр просто дал ей свои деньги? Купюры другие, да и бумажник его.
С этим вопросом Галина и уснула. Хватит ей на сегодня...
***
Финал рассказа
Могу предложить еще пару историй, друзья, они не менее увлекательные: