В Иркутске война продолжалась. С запада шли письма, и в письмах была война. Санитарные поезда везли сотни раненых, и в каждом из них высокой пронзительной болью жила война. Эвакогоспиталь № 2672 принимал, как горькую эстафету, эту военную боль и печаль. Чтобы утешить, спасти, дать веру ослабевшим и страдающим, день и ночь работали сильные стойкие люди — врачи и медсёстры госпиталя.
Через тридцать лет Валерия Казимировна Миталь, в военные годы бывшая начальником хирургического отделения госпиталя, показала нам сохранившиеся письма своих больных.
Раненный в обе ноги, майор А. Сточко долго не мог поверить, что будет ходить. Но — пошёл. Вот его письмо из Ленинграда, написанное в мае 1946 года.
«Здравствуйте, дорогая Валерия Казимировна!
Вы думаете, что я забыл Вас, Иркутск, э/г 2672? Конечно, нет, до конца жизни помнить буду! Говорят, хорошее забывается, но у меня наоборот — плохое забывается. Моё молчание объясняется тем, что я, как проголодавшийся, накинулся на работу. Первое время очень уставал, сейчас начинаю втягиваться.
Семейство моё пока здорово (относительно). Хотелось бы всем им создать условия получше, но возможности нет. Жена инвалид второй группы, сердечник, не работает. Дочь с постоянной температурой, но учится. Тётка без обеих ног, ходить на протезах не может, но буквально всё делает по дому. Блокада Ленинграда оставила на них глубокий след.
Ленинград ремонтируется, восстанавливается, украшается, в 1950 году будем ездить по городу в метро. Красив город, и как жаль, что я не могу гулять по нему, как бывало. Сегодня воскресенье, жена поехала за город искать так называемую дачу. Всё это для дочки. Не знаю, как у неё будет с экзаменами: рассеяна очень и память плохая. Её бы надо подлечить, а потом учить. Проклятая война всех перекалечила.
Как Ваше здоровье и здоровье детей? Передавайте привет всем, кто меня помнит.
Уважающий Вас ваш А. Сточко»
В 1948 году в письме он опять вспоминает войну:
«Валерия Казимировна, Вам тяжело было в войну, но к нам в палату приходили бодрая, уверенная, внимательная к нам, больным, и вселяли свою бодрость и уверенность в нас. Я смело могу сказать, что все больные, которых Вы лечили, с благодарностью и уважением вспоминают Вас»
В этом же письме он писал, что «последние восемь месяцев был на партийной работе, работал с большим удовольствием. Но ноги и сердце подвели. Выявилось, что я физически не гожусь для этой работы»
Она была в прошлом, и — уже навсегда с ними, фронтовиками, эта война.
А вот ещё одна судьба. Виктор Олехнович попал в госпиталь, когда ему было восемнадцать лет. Простреленную левую ногу отняли. И когда пришла пора выписываться из больницы, оказалось, что ехать ему некуда. Отец погиб на фронте, мать немцы угнали в Германию, сёстры потерялись во время войны. Валерия Казимировна привела его в свой дом — где двое ребятишек, там и третий не помешает. Виктор жил у неё около трёх лет — до конца войны. Потом нашлись его сёстры и, освобождённая, вернулась из Германии мать.
Валерия Казимировна вспоминает:
— Виктор был добрый человек. Бывало, начну бельё стирать, он костыль под руку — и помогает. Время-то было голодное, ели смесь из картофельной кожуры и полугнилой капусты. Вот Виктор однажды опрокинул на пол чашку с этой кашей. Плакал горько, чисто ребёнок, ничем не могли успокоить. На то она и война, чтобы всему цену открыть.
Сохранилось у Валерии Казимировны письмо, написанное в марте 1947 года матерью Виктора:
«Многоуважаемая и дорогая Валерия Казимировна! Шлю Вам пламенный и сердечный привет! Не могу выразить Вам всех чувств благодарности за Вашу отзывчивость и большое внимание, которое Вы оказали Вите. Ваше благородное сердце и чувство матери спасли его от гибели, когда я была совершенно оторвана от мира. Пережито очень много. Добрые люди спасли меня от смерти. После освобождения я быстро нашла детей. Всё очень хорошо.
Не сочтите за труд хоть изредка написать о себе и Ваших детях. Будем очень рады.
С приветом Мария Яковлевна Олехнович»
Прошло много лет. У Виктора своя семья, дети, а связь не потеряна до сих пор. Не так давно побывала Валерия Казимировна в Минске в гостях у Виктора. Приняли её, как родную, а дети называли бабушкой.
Что ещё помнит Валерия Казимировна о тех военных буднях? Помнит, что не хватало медикаментов, белья, нечем было кормить раненых. Помнит хирурга из Грозного Григория Петровича (фамилию время стёрло из памяти), который часто отдавал свой паёк врачам-женщинам. Придёт время обеда — он ложится на кровать, а потом шутит: «Я лежал, а вы работали, так что извольте не спорить».
Да, в Иркутске война продолжалась. Напряжённо и остро её чувствовал каждый, она жила в поступках, в словах, в отношениях, и, наверное, потому так помнят, так ценят друг друга люди, породнённые войной.
Е. ТАТАРИНОВА, Н. ПОДОЛЯНЧУК (1975)
