Первый день нового года выдался в меру морозный, зато солнечный и яркий. И хотя во многих домах праздновали почти всю ночь, утро в деревне началось по расписанию, хотя и немного позднее, чем летом.
Громкая перекличка петухов и звуки обычной деревенской жизни говорили о том, что после праздника всегда наступают рядовые будни.
Кто-то уже вышел чистить снег у калитки, кто-то колол и носил дрова, кто-то пытался снять замерзшее на веревках белье. Во дворах, где еще держали скотину, хозяйки вышли на утреннюю дойку, кормили животных и птиц. Повсюду из труб были видны сизоватые столбы дыма.
Виктория проснулась от глухого кашля деда. Дверь в комнату, где спали Виктория с сыном, была закрыта, но даже так было слышно, как кашляет дед.
«Вот ведь беда, неужели простудился вчера дед. Вроде и на улице не был. Где же это он так?», - подумала она, вставая с широкой бабушкиной кровати.
Они всегда спали с Митькой в этой комнате. Даже когда бабушка была жива, она укладывала Викторию на этой кровати. Говорила, что спится на ней сладко. Кровать когда-то давно дед сам сделал, для молодой жены. Она и сейчас была крепкой и удобной. А Митька спал на небольшом диванчике, который старики купили специально для него.
Сам дед с бабушкой переехали в комнату Виктории, когда поняли, что внучку они будут видеть только время от времени, как гостью. Комната хоть и была размером поменьше, зато тепло долго держала и дверь прямо на кухню выходила.
Виктория накинула халат, сунула ноги в тапочки, что всегда ждали ее в этом доме, поправила одеяло у сына и вышла в небольшой коридорчик.
Этот коридорчик получился сам собой, когда они разделили третью комнату в доме на малюсенький теплый туалет и ванную. Виктория тогда настояла на проведении воды в дом и разделе третьей комнаты. Очень ей хотелось о стариках позаботиться. Туалет старики одобрили сразу, а вот ванной почти не пользовались, считая это баловством. Мылись-парились все больше в бане. Но зато воду теперь ни в дом, ни в баню носить было не надо, чему Виктория была очень рада.
Виктория прошла на кухню. Дед сидел у окна и рассматривал старый журнал. Рядом с ним, прямо у самых ног лежал Чурбан. Кошка Василиса по-прежнему лежала на полатях за печкой и внимательно наблюдала за собакой. Чурбан никакого внимания на кошку не обращал, он наслаждался теплом и покоем.
- Деда, что-то мне твой кашель не нравится. Давно ты кашляешь? Лекарство есть у тебя какое-то?
- Ты же знаешь, не пью я лекарства. Да и не кашляю вовсе, так стариковские причуды по утрам. А ты, я гляжу, проснулась. Так умывайся скорее, да чай вот горячий. Даниловна вчера пирогов с собой дала, я и не стал ничего с утра готовить. А хочешь глазунью сделаю, я уж сбегал с утра, пошебуршил у курочек своих. Набрал десяточек.
- Ты же сказал, что больше не будешь кур держать?
- Когда это я говорил? Кура в доме важное животное. Это и суп с картошкой, и жаркое, и яишенка, и омлет. Не. не, я с курями не расстанусь. Это после меня, что хочешь с ними то и делай. Хоть в суп всех засунь.
- Ну, о чем ты опять говоришь, деда, - отвечала Виктория, направляясь умываться.
- А почему ты собаку на улицу не отправил, ты же сказал, что только ночь в сенях будет, - спросила она, возвращаясь на кухню.
- Так будка то не готова. Чего же ей на снегу валяться? Вот попью с тобой чаю и пойду. Приготовлю все, дождусь помощника и все сделаю честь по чести. Тогда и Дружка на улицу отправлю, - дед посмотрел на собаку, - а, Дружок, что скажешь?
Пес приподнял голову и посмотрел на старика.
- То-то же, запомнил, значит. Все утро ему объясняю, что чурбанов нам не надо, Дружок он теперь. Вот повторяю раз за разом, чтобы запомнил. Вроде понимает.
После завтрака дед с собакой пошли во двор, а Виктория занялась домашними делами. Изредка поглядывала в окно, видела, что дед принес несколько досок, ножовку, какие-то ящички и положил все это в кучу рядом с собачьей будкой, стоящей недалеко от калитки.
Когда-то в этой будке жила Марфа, большая и добрая деревенская собака. Дед ее еще щенком принес. Щенок был такой маленький, что даже сидеть не умел, ноги расползались в разные стороны. Он пластом лежал на полу и не сразу соображал, что надо сделать, чтобы встать.
Бабушка, глядя на малыша, со смехом сказала: «Ишь, разлегся как Марфа Петровна». Почему Марфа Петровна никто не знал, но имя прочно закрепилось за щенком, тем более, что щенок и правда оказался девочкой. Чтобы было короче, звали просто Марфа. И только в редких случаях обращались уважительно, Марфа Петровна.
Три года назад Марфы не стало. Состарилась, сама оставила будку и ушла за сарай. Там ее дед и обнаружил, там же, ближе к забору и закопал. Очень переживал, сказал, что больше никаких собак заводить не будет. Воровать у них нечего, а от бандитов у него дрын есть.
Шутил, конечно, но как-то очень грустно. Привык к своей Марфе. И будку убирать не стал, так и стояла все три года.
И вот теперь Чурбан, который стал Дружком. Дед его сразу принял, хотя и понимал, что хлопот добавится.
Ближе к обеду проснулся, наконец, и Митька. Он быстро ополоснул лицо холодной водой, выпил чаю с куском пирога и побежал к деду на помощь. Через некоторое время вокруг будки собрался целый консилиум. К деду и Митьке присоединился его друг Санька, потом подошел Андрей вместе со своей дочкой. Все дружно принимали участие в реставрации старой будки.
Виктория готовила обед, наводила порядок на кухне, наблюдая из окна за всей этой кутерьмой.
«Надо же, мальчишки даже на горку не бегут, так помочь хотят», - думала она, глядя на работников.
После обеда все снова собрались, теперь уже у горки, построенной дедом из снега сразу за забором. Горка была средней высоты, зато крутая и скользкая. Детвора, скатываясь, уезжала далеко в сторону, чему была несказанно рада.
Постепенно к горке стянулись и другие дети с улицы. И те, кто постоянно жил в деревне, и те, кто в гости на каникулы приехали. По традиции возникали споры «кто дальше съедет» и каждый старался продлить скат еще немного.
Митька катался со своим другом Санькой, они вместе залезали на горку, садились на общий кусок старого линолеума и скатывались, крепко держа друг друга за руки. И хоть Митька привез из города настоящую ледянку, большую и удобную, а у Саньки даже была с собой надувная «ватрушка», но кататься парой на старом линолеуме было гораздо веселее.
Вот только съезжали они не так быстро, тормозя друг друга. И это вызывало недовольство у тех, кто ехал за ними. Иногда от такого катания в самом конце ската образовывалась небольшая куча мала и происходили разборки между участниками.
Митька старался не ввязываться во всякие разборки, он вытаскивал своего друга из-под завала и они весело бежали к началу горки.
Маленькая Даша, которая не отставала от мальчишек, каталась только на своей ледянке, ярко желтого цвета, круглой, как солнышко. Девочка лихо мчалась прямо в самую гущу образовавшегося затора и громко смеялась при этом.
Ближе к вечеру к горке подтянулись и выспавшиеся подростки. Деревня! Все друг друга знают, кто не знает, быстро знакомятся и никогда ничего не делят.
То, что за калиткой, за двором – все общее. А раз общее, почему бы не подвинуть мелкоту и не покататься. Только мелкота уступать не собиралась. Катание с горки превратилось в стихийное соревнование под названием «Кто скорее на горке место займет».
Было шумно и весело, никого не смущало, что день клонится к вечеру, наступают сумерки, иллюминация деда освещала горку ярко, поддерживая праздничное настроение у всех.
Виктория уже два раза загоняла Митьку домой погреться и штаны посушить. Вместе с Митькой прибегали и Санька с Дашей. Но усидеть дома не могли. Напившись горячего чая, друзья быстро выскакивали опять к горке.
Дед весь вечер провозился с благоустройством будки. Очень ему хотелось, чтобы тепло там Дружку было, удобно. Основная реконструкция прошла днем. Андрей хорошо помог, мальчишки рядом вертелись. А уж после дневного отдыха дед пошел в будке уют наводить, как он сам выразился. Сена натаскал туда, старый полушубок приспособил на полу, козырек над миской с водой сделал. И хоть зимой никто в миску воды наливать не будет, дед заранее позаботился, чтобы защита от дождя была.
Натрудившись за день, старик прилег к вечеру в своей комнате. Виктория, закончив с домашними делами, устроилась у самой печки и нырнула с головой в ноутбук. Включила себе фильм, который давно хотела посмотреть, надела наушники и погрузилась в переживание за киношных героев.
Из состояния отдыха и покоя ее вывел Санька, который рывком открыл дверь и вбежал прямо на кухню, не снимая обувь.
- Тетя Вика, там… там… там Митька, он лежит. Его этот долговязый сбил, а он лежит.
Виктория сдернула наушники и услышала только последние слова Саньки, но она уже поняла, что с сыном случилась беда.
Подхватившись, она как была в халатике и тапочках выскочила на улицу и через несколько секунд уже была у горки. В самом низу, там, где заканчивался отполированный многоразовым катанием скат горки, стояла толпа мальчишек. Виктория бросилась туда, проваливаясь в снег и не чувствую обжигающего холода.
В середине толпы прямо на земле лежал ее Митька. Голова его была повернута в сторону и даже немного вытянута, глаза закрыты, а щеки отсвечивали неестественной белизной. Рядом с Митькой стоял Чурбан. Ощерившись на окруживших его мальчишек, он никого не подпускал к Митьке.
Виктория кинулась к сыну и услышала резкий окрик:
- Не трогай ребенка.
Женщина на секунду замерла, а потом упала перед сыном на колени. Слез не было. Была паника и страх. В эту минуту к мальчику подбежал Андрей.
- Я врач, я помогу, - так же резко сказал он и протянул руку к шее мальчика, пытаясь найти пульс. Чурбан, словно понял, что сейчас его другу окажут помощь, обошел Викторию и Андрея с другой стороны и лег рядом с Митькой. По всему было видно, что уходить он никуда не собирался. И мог порвать любого, кто посмеет обидеть его друга.
Андрей тем временем нащупал пульс у мальчика и едва заметно выдохнул. Митька был жив и это главное. Потом он приподнял ему веки, посмотрел зрачки, потер щеки, снял с него варежки и только тут обратил внимание, что Виктория сидит на снегу в одном халате и в тапочках. Она пристально вглядывалась в сына, забыв о себе и не замечая холода.
- Вика, иди, оденься, надо будет ехать в больницу, возьми документы свои и сына. И не волнуйся. Самого страшного не произошло, - он говорил спокойно и размеренно, понимая, что женщина в таком состоянии с трудом воспринимает любые слова.
- Он…, он, - слезы покатились по щекам Виктории, она больше ничего не могла сказать, только протягивала руки к сыну.
- Он жив, успокойся, все будет хорошо, иди одеваться, время дорого. Я подгоню машину, мальчика пока не трогаем, пусть лежит, - все так же спокойно отвечал ей Андрей.
Вика встала, она сделала несколько шагов по направлению к дому, не заметила, как подскочила Даша, взяла ее за руку и повела в дом. Вика шла и оглядывалась. Ее сын остался лежать там, его охранял только Чурбан, Андрей бегом побежал за машиной.
Уже у входа в дом она увидела Санька, который сидел на крыльце и горько плакал.
- Как это случилось, спросила Вика, поднимая мальчика и помогая ему войти.
- Там всех много было, мы катались. Большие ребята тоже катались. Мы поехали и зацепились, они на нас. Получилась целая гора, а он внизу. Он кричал, а все смеялись. Потом, там, внизу вдруг собака, она стала нападать на всех. Все разбежались, а Митька… Митька… он лежал, он не мог бежать, - мальчик опять заплакал.
- Я хотел поднять его, а собака кусалась, не давала подойти. Тогда я за вами побежал. Он что умер, да? – Санек уже не только плакал, он рыдал.
В комнату вышел дед.
- Что случилось? Дружок порвал кого-то? Вот раздумывал еще, может на цепь посадить. Пацанов то много там, как бы не обидел кого.
Потом дед увидел плачущего Санька.
- Санек ты чего, или собака покусала тебя? Покажь!
- Да не я, Митька, Митька умер, - вдруг в отчаянии закричал мальчик и рванулся из дома.
Виктория вышла из своей комнаты уже одетая и увидела, как дед медленно оседает на пол, привалившись к печной стенке.
- Деда, что с тобой? Господи, да что же это? – воскликнула Виктория не зная что делать. Тут она заметила девочку, молча стоящую в углу.
- Дашенька, беги, папа сказал, что он доктор, пусть к нам идет, а я к Митьке, беги родная, быстро беги.
Девочка развернулась и выбежала за двери.
- Митька, внучек, - услышала она шепот деда.
- Да живой он, живой, деда держись. Мне с ним в больницу надо, упал, с горки упал. А ты держись. Его там Чурбан, эээ, Дружок охраняет. Ты только не помирай. Я мигом, - Виктория не замечала, что уже плачет в голос, приговаривая над дедом. Она налила в кружку воды, умыла деда холодной водой, попыталась дать ему хлебнуть глоточек, расстегнула ворот рубахи.
В это время в дом вбежал Андрей.
- Что тут у вас? Дед, чего это ты, все хорошо. И с внуком будет все хорошо. Я ему там нашатыря дал понюхать, так он в себя пришел. Лежит себе рядом с псом твоим, тебя ждет.
Андрей склонился над дедом. Виктория, воспользовавшись ситуацией пулей вылетела на улицу.
Еще не добежав до сына, она увидела, что тот лежит и одной рукой обнимает собаку. А пес вылизывает лицо мальчику, не позволяя никому даже приблизиться к нему. Рядом стояла только Даша. Стояла и смотрела, как Митька пытался увернуться от длинного и влажного собачьего языка. Он жмурился, крутил головой и ничего не понимал.
