Легкое снежное покрывало едва прикрыло ледяные проплешины, оставшиеся после чистки дорог и тротуаров. Вроде не видно, но стоит зазеваться, обязательно поскользнешься. А кому же хочется получить травму за несколько дней до Нового года?
Вот и шли пешеходы по улице с черепашьей скоростью и опущенными вниз глазами, не отвлекаясь на празднично украшенные витрины и новогоднее оформление отдельных зданий.
Виктория была не исключением. Она аккуратно выискивала наиболее безопасные места на дорожке, перешагивая блестящие ледяные островки на пути к своему дому
«Зря надела сапоги на каблуках, убедительный шанс травму получить», - думала она, балансируя двумя тяжелыми пакетами и одной женской сумочкой.
Первое, что она увидела, войдя в прихожую своей квартиры, был дневник ее сына. Раскрытый на странице, где выставляли четвертные оценки, дневник гордо демонстрировал пятерки за вторую четверть по всем предметам. Митька проявил чудеса сообразительности и, чтобы страница не закрылась, аккуратно придавил ее любимым маминым тапком.
Виктория улыбнулась. Молодец, сынок. Приятный подарок к Новому году. Она прошла в комнату и увидела, что сын сосредоточенно занимается чисто мужским делом, разбирает какой-то механизм.
- Митя, я дома, - сказала она, входя в комнату сына.
Митька отвлекся от своего важного дела.
- Мам, ты видела мой дневник?
- Конечно, видела, сынок. Как только стала искать свои тапки, так сразу и увидела. И я очень рада тому, что там увидела. Молодец, сынок. Хоть я в тебе и не сомневалась, но приятно видеть твой успех.
Виктория с улыбкой положила дневник сына к нему на стол, пригладила его вихры и пошла на кухню. Надо было разобрать пакеты и готовиться к ужину.
- Сынок, ты опять все котлеты своим дворнягам скормил? Ни за что не поверю, что мой сын слопал 10 мясных котлет и почти полную кастрюльку рожков, - крикнула она сыну, рассматривая пустую сковороду и кастрюлю.
- Он был один, - отвечал Митька из своей комнаты, где сосредоточено занимался сборкой старого будильника. Сначала разобрал, чтобы посмотреть, что там внутри. Теперь будильник надо было собрать обратно. И хотя Митька старался запомнить расположение всех деталей, но почему-то выходило так, что все время оставались лишние детали.
- Кто один? – не поняла Виктория.
- Чурбан…, он был очень голодный. Все ел и ел. Я ему принес две котлеты, а он еще хотел. Не ругайся, мам. Я тоже немного поел. Вот как пришел из школы, сразу же и поел. А потом уже пошел Чурбана кормить.
- Кличка какая-то странная. Кто это собаке такое имя дает, - Виктория тяжело вздохнула и открыла холодильник.
- Я не знаю, его все так зовут. Он знаешь, какой хороший. Только люди к нему плохо относятся. Прогоняют, а мальчишки в него палки и камни бросают. Сами боятся и все равно бросают.
- А он что? – Виктория подумала, что сейчас услышит историю, как собака гоняет своих обидчиков и как те разбегаются в разные стороны. Она достала из холодильника кусок колбасы и пару яиц.
«Придется завтрашнюю пиццу перенести на сегодняшний ужин», - подумала она, ловко замешивая негустое тесто.
- Он отбежит в сторону и смотрит. И так смотрит, как будто ему стыдно за людей. Он умный. Он только с виду страшный, но в душе очень добрый. А люди его обижают.
- Ты откуда знаешь? Он тебе сам все это рассказал? Или и ты тоже палками кидался?
- Нет, я животных никогда не обижаю. Я их жалею. Вот вырасту обязательно стану врачом, который животных лечит. Мне старик Дробовик рассказал. Он сказал, что это собака одного очень хорошего человека, который внезапно умер. Собака стала никому не нужна, вот и бегает по району. Но далеко не убегает, помнит, что здесь у нее дом был и хозяин.
Митька снова разобрал свой будильник и аккуратно разложил запчасти на развернутой газетке. Он видел, что так дядя Семен делал, сосед, когда ремонтировал свою машину. Инструмент у соседа был самый лучший. Его не только на газетке, на салфетке надо раскладывать.
Виктория слушала сына, улыбалась каким-то своим мыслям и заливала тестом форму для будущей пиццы.
- Мам, а у меня уже завтра каникулы начинаются. Евгения Алексеевна сказала, кто хорошо четверть закончил в школу может уже не ходить. Теперь только на елку 30 декабря надо, - Митька пришел к маме на кухню и потянул носом, - как вкусно пахнет. Ты что пиццу делаешь? Так сегодня же не выходной.
- Выходной – не выходной, ужин никто не отменял. Это твой… как его, Чуркан, сейчас сытый и счастливый. А нам ужин еще приготовить надо.
- Чурбан он. И ничего он не счастливый. На улице вон как холодно, а у него даже будки своей нет. Где придется, там и спит. Прямо на земле. Представляешь? Хоть и шерсть теплая, но ведь все равно холодно.
- Представляю, - отвечала Виктория, прислушиваясь к порывам ветра за окном.
Она заварила горячий чай и вытащила готовую пиццу из духовки.
- Ну, хоть в том повезло твоему Чурбану, что сытый сегодня. Давай и мы будем ужинать.
- Мам, а давай в комнату пойдем, телевизор включим, там, наверное, кино показывают.
Маленькое семейство Васильевых уютно устроилось за журнальным столиком и с удовольствием поглощало горячую пиццу, не отводя глаз от очередной серии про Мухтара.
- Митька, а не махнуть ли нам в деревню на новогодние праздники? – спросила сына Виктория, допивая свой чай и стряхивая крошки от пиццы на салфетку, - там вроде друг твой, Санька, с родителями должен приехать, дед уже и горку для вас построил.
Мальчик внимательно посмотрел на мать.
- Опять прячемся, да, мама? – серьезно спросил он.
- Ну что ты, сын! Ничего мы не прячемся. Только скучно здесь будет. В гости вроде никто не приглашал, а сидеть в квартире мы и в другое время можем. Да и простор там, на лыжах походим, по лесу с дедом побродим.
- Ладно, как скажешь, так и сделаем, - так же серьезно ответил мальчик и принялся убирать со стола. Это было их давнее правило. Если кушают в комнате, то маленький Митя убирает со стола, а мама моет посуду.
Виктория мыла посуду, наводила порядок на кухне, готовила обед на следующий день и все время видела перед собой глаза сына. Взгляд взрослого, все понимающего человека. Его вопрос про то, что они опять прячутся, всколыхнул в душе бурю эмоций, старых душевных обид и злость на свою такую непростую жизнь.
Она давно поняла, что с несостоявшимся семейным счастьем надо рвать сразу, да не очень это на практике получалось.
Муж, в которого Викуля влюбилась сразу и окончательно, не сразу показал свой характер. Вначале все было как у всех, то есть хорошо и отлично. Встретились, влюбились, поженились.
У Вики к тому времени была маленькая двухкомнатная квартирка, которую оставили ей родители и которую бабушка с дедушкой торжественно передали ей в обмен на диплом об окончании института. Была работа со стабильной и вполне приличной зарплатой.
Были друзья и подруги, но самое главное, была внутри какая-то легкость и ожидание счастья.
Ее каждодневный труд по взрослению, учебе, становлению на ноги увенчались успехом. Теперь пришло время семейному счастью.
Владик появился ниоткуда и быстро завоевал ее сердечко. Уже спустя два месяца с момента знакомства он переехал жить к Виктории и стал дня нее светом во всех квартирных окошках.
Только одно смущало девушку, которая все в жизни добывала своим упорством и трудом. Владик не хотел работать. Нет, он любил красивую жизнь, умел произвести впечатление и очень гордился своим происхождением. Графским, как он любил подчеркивать. А вот работать… У него, кажется, была какая-то специальность, вот только денег там много не платили, а на малое он был не согласен.
Вика смотрела на мужа влюбленными глазами и кивала в знак согласия. Конечно, она пока работает, денег хватает, а он пусть ищет. Он достоин только лучшей работы. И обязательно ее найдет. Надо только немножко потерпеть и поддержать любимого.
И она поддерживала. Брала подработки, сверхурочные и даже короткие командировки. В общем, вполне обеспечивала свое маленькое счастье.
До той поры, пока не поняла, что беременна. На радость деду с бабушкой. Владик же поморщился от неожиданного известия, как от зубной боли и принялся уговаривать Викторию избавиться от ребенка. Ведь два года, что они прожили до этого события, им было так хорошо вдвоем.
И Виктория первый раз не поддержала своего любимого. Она решила, что муж растерялся, не проникся ситуацией. Вот-вот он все осознает и будет радоваться вместе с ней. Как оказалось, у Владика просто были другие взгляды на жизнь под названием Тамара Георгиевна, веселая вдова богатого чиновника.
Вот к Тамаре Георгиевне Владик и отправился, объяснив популярно своей жене, что она просто не сможет обеспечить все его потребности, когда в доме появится некто третий.
Сначала был шок, потом слезы. За ними последовал развод и сердечные страдания. И только появление на свет ее Дмитрия расставило все по своим местам, заставило новоиспеченную маму переключить внимание на себя и своего ребенка.
В отличие от многих, первые два года не особо напрягали Викторию. Бабушка с дедом почти все время находились рядом и помогали, как могли. Основной обязанностью Вики стали прогулки с ребенком, кормление по часам и развивающие игры во время бодрствования. Все трудности с завтраками-обедами, стиркой-глажкой, уборкой-готовкой взяли на себя старики, которые во внучке и в правнуке души не чаяли.
Владик не спешил увидеть сына, а Виктория не торопилась подавать на алименты. Она вышла на работу, не дожидаясь пока сыну исполнится годик. Правда, всего на полставки, зато это был дополнительный денежный поток в семью.
Потом Митьку отдали в детский сад. Бабушка с дедушкой и тут не оставались в стороне. Помогали, чем могли и всячески опекали внучку и правнука. Теперь уже они старались побольше гулять с Митенькой, забирали его из детского сада, когда Виктория была занята, проводили с ним выходные дни.
Вот только не знали они, что через два года Тамаре Георгиевне надоела домашняя игрушка. Красивая игрушка, которую надо было кормить, одевать и развлекать. А что делают с надоевшей игрушкой? Правильно, выбрасывают в мусорный контейнер. Вот и Владика отправили туда, откуда пришел.
Но туда его уже не пустили. Пришлось Владику отправляться жить к маме с папой, что пожилой паре совсем не нравилось. Они стали уговаривать Владика воссоединиться с семьей.
Узнав, что Виктория живет одна с сыном и новых отношений не завела, Владик решил, что его ждут, только сказать стесняются.
Поэтому он стал периодически появляться у Виктории. Сначала с цветами и со смущенной улыбкой на устах, потом с затяжными разговорами «по душам», потом и слегка выпивши со скандалом.
Вот только к сыну он был равнодушен. Взглянет разок-другой и больше не обращает внимания. А о том, чтобы материально порадовать мальчика и его маму, речи никогда не шло. Он ведь так и не нашел занятие по душе.
Постепенно Владик стал приходить к бывшей жене по расписанию. В выходные, в дни государственных и народных праздников и тогда, когда расставался с очередной любовью. А так как праздник, особенно народные у нас случаются чуть ли не каждый день, то и Владик появлялся с завидным постоянством.
Виктория пыталась вразумить Владика, поговорить с ним «по-хорошему», обещала пожаловаться в полицию. Но он все ходил и ходил, приняв для храбрости энное количество воодушевляющего напитка.
Только ситуация теперь резко изменилась. Владик стал считать Викторию виноватой в распаде семьи, а себя жертвой, которая бросила свою любовь к ногам бессердечной женщины.
Виктория точно знала, что незваный Дед Мороз в лице ее бывшего мужа явится как всегда пьян, зол и решительно настроен на воссоединение семьи. А это значит будет скандал, который испортит весь праздник.
Чем больше Виктория думала о своей жизни, тем громче на кухне гремела посуда. В какой-то момент на кухню пришел Митя, подошел к матери и обнял ее за талию.
- Хорошо мама, давай поедем в деревню. Только у меня одна просьба.
Виктория посмотрела на сына.
- Давай возьмем с собой Чурбана. Там же у деда будка есть, а собаки нет. Пусть Чурбан хоть каникулы с нами поживет. Здесь холодно ему и голодно. А там мы. Пожалуйста. Я ему даже свою котлету отдавать будем.
- Ну, зачем же свою котлету отдавать? Мы и для него котлетку выделим, супу нальем. Специально похлебку какую-нибудь сварим.
- Значит, ты согласна? Спасибо мама, я так и знал, что ты у меня самая лучшая.
Оставшееся время до нового года Виктория провела в приобретении костей, которые складывала на морозном балконе, круп и рожков для собаки. Она внимательно оглядывала все это богатство, прикидывая, как они смогут все довезти.
В последние рабочие дни по всей стране играла музыка и звучали поздравления. Виктория поздравляла коллег, принимала поздравления и милые сувениры, но от праздничных вечеров отказывалась, старалась быстро забежать в магазин, приобрести все необходимое и вернуться домой как можно скорее.
Дома был сын, который не очень любил оставаться один на целый день. Она даже пожалела, что каникулы у сына начались так рано.
Накануне отъезда Виктория сказала сыну:
- Где там твой хвостатый друг? Наверное, его хоть вымыть перед дорогой надо. Я купила шампунь для собак и средство для выведения всякой нечисти. Давай, пригласи его к нам в гости. Попробуем придать ему вид воспитанной собаки, чтобы дедушка не испугался.
Митька обрадовался.
- Конечно мама, я мигом. Только и ты не испугайся. Он же уличный и с виду не очень приветливый. Но меня он слушает. Я приведу его вечером.
В этот день Виктория возвращалась чуть позднее обычного. Задержалась на работе со сдачей последнего отчета. В магазин уже заходить не стала, слишком много было народа. Все словно вспомнили, что завтра новый год и надо купить что-то к столу.
В квартире, как ни странно, было непривычно тихо. Из коридора нельзя было увидеть свет в комнате мальчика, но ощущения были такие, что дома никого нет.
- Митя, я дома, - произнесла она дежурную фразу, быстро убирая обувь на подставку. Пуховика сына на месте не было.
Еще не понимая надо ли уже тревожиться или не стоит, Виктория прошла в квартиру, открыла дверь в комнату сына и убедилась, что дома никого нет. Она решила подождать. Включила чайник, поставила разогревать ужин, отметив про себя, что Митя опять «съел» почти все, что она приготовила. Но на ужин кое-что оставил.
Она уже почти накрыла на стол, когда в замке заворочался ключ и дверь открылась.
Виктория поспешила в коридор, но глухое и не совсем доброжелательное рычание заставило ее остановиться на середине пути.
- Не бойся, это моя мама, я вас познакомлю. Заходи, - услышала она голос сына и все-таки вышла в коридор.
И в туже секунду отпрянула назад. Прямо посередине коридора сидел пес. Именно пес, а не собака и тем более не собачонка. Пес замер и, не мигая, смотрел на Викторию.
Запыхавшийся Дмитрий аккуратно вешал свою курточку на крючок.
- Чурбан, это моя мама, она хорошая. Она своя, - заговорил он с собакой, показывая на Викторию.
Пес все также настороженно смотрел на женщину, но хвост, лежащий на полу, чуть заметно шевельнулся.
«Понял. Он понял моего Митьку. Надо как-то устанавливать контакт, раз уж обещала», - думала она, рассматривая собаку.
Заросшая собачья морда была непропорционально большой по сравнению с худым туловищем, на котором выделялись впалые бока. Шерсть свисала клоками, в ней запутался какой-то мусор, сохранившиеся с осени сухие репьи и еще что-то непонятно-грязное. Глаз почти не было видно из-за разросшейся шерсти.
Собака была огромная по размеру и очень похожа на кавказскую овчарку.
- Давай знакомиться, - тихо и как можно спокойнее сказала Виктория, - мы тебя в гости пригласили. Только угощать будем после душа. Договорились?
И она медленно открыла дверь в ванную комнату.
«Да уж. Об этом я как-то не подумала. В тазике такую собачку не помоешь. А еще эти колтуны. Интересно, сколько стоит работа грумера в данном случае? Хотя о чем это я? Это уличный пес и его еще к грумеру как-то завести надо. Придется жертвовать ванной. А потом драить. Другого выхода я не вижу».
Виктория оглядела свою белую сверкающую ванну, вздохнула и открыла кран с водой, настраивая воду подходящей температуры. Она приготовила перчатки, пару старых простыней и необходимые моющие средства.
Тем временем Митя прошел в свою комнату и разделся. Собака спокойно сидела в коридоре, не делая попыток пойти за мальчиком.
«Умная», - вспомнила слова сына Виктория, переодеваясь в легкий халат без рукавов. Она велела сыну надеть только старенькие шорты.
- Я одна не справлюсь, попробуем вдвоем, - ответила она на немой вопрос мальчика.
- Ну что ж, друг, проходи. Попробуем смыть с тебя вековую пыль.
К ее удивлению, собака поняла, встала со своего места и осторожно ступая, прошла в ванную. Митя зашел следом и закрыл дверь на замок.
- Чтобы не выскочил, - пояснил он матери, а потом твердо и резко скомандовал, - Чурбан, мыться!
И показал рукой на ванну. Пес подошел, понюхал воздух, воду и вдруг одним махом перепрыгнул бортик ванной, обдавая брызгами все вокруг.
- Молодец, дружок. Ты все правильно сделал. А теперь стой смирно, я попробую тебя помыть, - проговорила Виктория, с сожалением оглядывая забрызганные стены.
Долгую процедуру мытья, вытаскивания из шерсти мусора и репьев, промывания глаз пес выдержал мужественно. Виктория с Митей несколько раз меняли воду, поливали собаку из душа, извели все бутылку собачьего шампуня, а пес только мелко подрагивал своим телом, выдавая внутреннее напряжение. Наконец процедура купания собаки была закончена.
Виктория постелила одну простынь на пол и предложила собаке выйти из ванны. Пес и в этот раз сразу послушался. Он выпрыгнул из ванны и легко встал на простынь. Виктория успела накинуть на него вторую простынь, когда пес начал отряхиваться. Ведь по закону, заведенному природой, собаки всегда отряхиваются после купания. Но Виктория была уже наготове и не дала брызгам с шерсти собаки разлететься по всей ванне.
- Митя, вы сейчас пройдете на кухню. Я там ему место приготовила. Попробуй его вытереть и пусть он лежит, немного обсыхает. Я приведу ванну в порядок, и тогда все вместе будем ужинать.
- Спасибо мама, - сказал Митя и Виктория увидела сияющие от счастья глаза сына.
