Понедельничный кишлак и бухарская крепость стояли на более высоком, восточном берегу реки Душанбинки, и центр нынешней таджикистанской столицы находится там же.
Центр города был спланирован вскоре после того, как Душанбе стал столицей Таджикской ССР, и застроен в основном в два последующих десятилетия - другое дело, что из-за хаотичного и бессистемного строительства последних лет от него остаётся всё меньше и меньше.
Бросается в глаза устройство района: планировка в основном прямоугольная, как и в остальных регулярных районах Душанбе, но с элементами лучевой структуры.
В центре улицы на перекрёстках порой расходятся в шести направлениях, а главная из них, проспект Рудаки, идёт не в широтном (запад-восток) и не в меридиональном (север-юг) направлении, а по диагонали, с юго-востока на северо-запад.
На некоторых перекрёстках - зелёные скверы, даже на этом далёком юге к октябрю желтеющие.
Застройка в более старой, южной части душанбинского центра в основном уцелела, это постконструктивистские и неоклассические здания с арками и колоннами вперемешку с хрущёвками, хорошо сочетающиеся с южной атмосферой.
Атмосфера на улицах центра столицы напоминает то ли соседний Иран (где я никогда не был), каким он был до прихода исламистов, то ли далёкое Средиземноморье.
Почти европейские лица, старые деревья, местами почти палладианская архитектура - можно немного напрячь фантазию и почувствовать себя в Италии.
Только не надо смотреть на плакаты и лозунги.
Ну и во дворах это чувство быстро рассеивается.
Ну и любовь среднеазиатов к советским артефактам не отнять.
На проспекте Рудаки - немало всяких офисов и учреждений, а посередине бульвар с огромными, очень высокими чинарами.
Стоит только переименовать "чинару" в "платан" (это два названия одного и того же дерева) - и ощущение Южной Европы станет ещё сильнее.
Самое красивое, что есть сейчас в центре таджикистанской столицы - это площадь Айни, где пересекаются две из четырёх крупнейших улиц города, тот самый проспект Рудаки, уходящий на север, и уходящая на восток, в сторону Памира улица Айни.
Украшение площади - неоклассическое здание, не так давно принадлежавшее Национальному музею.
Садриддин Айни - самый новый из классиков таджикской литературы, проживший всю жизнь так или иначе в составе России - сначала в вассальном Бухарском ханстве, а потом в советской Средней Азии. Как это часто бываетв азиатских странах, он был и интеллектуал, и человек государственный, принимавший участие в национальном размежевании региона, по итогам которого мы имеем нынешние границы государств (не всегда проложенные наилучшим образом). Забавно, что во многом именно трудами Айни в состав Таджикской ССР и Таджикистана вошла только периферия Средней Азии и не вошли главные города таджикского народа (Бухара, Самарканд).
Кроме бывшего Национального музея, около площади, в начали проспекта Рудаки можно обнаружить ещё одного кандидата на титул "самое красивое здание Душанбе" - это кинотеатр "Ватан" ("Родина"), тоже неоклассический.
На самом деле, проспект Рудаки начинается не от площади Айни, а ещё южнее, его начальный участок - это короткий и широкий бульвар, почти парк, идущий от площади к железнодорожному вокзалу.
Таджики и Куйбышев:
Железнодорожный вокзал в Душанбе давно нельзя назвать ни основным транспортным узлом, ни вообще сколько-нибудь оживлённым местом, и даже столичный автовокзал находится не тут.
Но здесь по-прежнему большая конечная городского общественного транспорта, и находятся многочисленные торговые точки и рынок, и это место по-прежнему по-вокзальному оживлённое.
С востока к старой части Душанбе спускаются холмы, начало склонов 5-километрового Гиссарского хребта.
Тут в позднесоветские годы был разбит парк Победы.
Из него по идее открывается лучший вид на город - когда погода хорошая, конечно.
Когда-то наверх, в парк когда-то ходили вагончики канатной дороги.
Сейчас парк не то чтобы заброшен, но и ухоженным его назвать сложно.
Севернее душанбинского "старого города" - официальный центр столицы и страны, площадь, парк, эспланада с фонтанами.
В советское время эспланада была площадью Ленина, которая в 1991 году была переименована в площадь Свободы (Озоди), на которой вскоре начался почти безостановочный проправительственный митинг - это были сторонники неожиданного альянса коммунистов и криминальных структур, получившие прозвище "Юрчики' (в честь Юрия Андропова).
Одновременно на площади Шахидон ("Героев", сейчас без названия) в паре кварталов севернее проходил митинг антиправительственно настроенных сторонников исламистов и демократов (позже известных как "вовчики", от "ваххабиты"), с противостояния между этими митингами и началась таджикистанская гражданская война.
В конце 1990-х площадь Свободы стала площадью Дружбы, а в 2000-е и 2010-е годы большу́ю часть центрального столичного ансамбля перестроили, организовав здесь настоящий правительственный квартал.
Что-то, впрочем, осталось от старых времён - например, с востока на эспланаду выходит здание правительства Таджикской ССР, сейчас это таджикистанский парламент.
При этом, в отличие от Ташкента, в таком же авторитарном Таджикистане в правительственный квартал бы можно зайти, и только к самому президентскому дворцу не приблизиться.
Увы, качество современной архитектуры в Таджикистане обычно даже хуже, чем в Узбекистане, причём такое ощущение, что чем более масштабно пытаются построить - тем хуже получается.
Беседки "под старину" в персидском стиле в парках бывают очень даже ничего.
А вот правительственные здания и элитные жилые комплексы в центре столицы - это сплошной пластик, зеркальное стекло и вентфасад.
И президентский дворец не исключение, только вместо вентфасада там мрамор.
Главное украшение эспланады площади Дружбы - внушительный памятник Исмаилу Самани, стоящий в самом начале, у проспекта Рудаки.
Я впервые повстречался с Саманидами в узбекистанской Бухаре, что немудрено, ведь большую столетнего существования их державы её столицей был именно этот город.
Это было первое независимое среднеазиатское государство, возникшее после арабского завоевания, и хотя оно располагалось в основном на территории нынешних Узбекистана, Туркменистана и Ирана, элита державы и большая часть городского населения были персами, и страна в целом была персоязычна.
В общем, у таджиков есть причины считать державу Саманидов первым таджикским государством. И их имя в современном Таджикистане можно встретить везде: в честь Саманидов, а чаще основателя династии Исмаила Самани названо очень многое - от национальной валюты (сомони) до проспекта и района Душанбе и высочайшей вершины страны (и всего бывшего СССР).
Эспланада кончается настоящим каскадом, по которому вода фонтанов буквально ниспадает на парк десятков метров вниз, в пойму реки Душанбинки (она же Варзоб). И не стоит сравнивать этот каскад с знаменитым ереванским: душанбинский аналог не похож на порождение древних гор или лестницу в небо, он больше напоминает увеличенный во много раз садовый фонтан.
По одну сторону от каскада - резиденция бессменного таджикистанского президента Рахмона (официально политкорректно именуемая "Дворцом Наций"), по другую - что-то вроде правительственного жилого комплекса.
Их разделяют буквально несколько сотен метров, и они соединены специальной правительственной дорогой (!), окружённой с двух сторон заборами и проходящей под эспланадой в тоннеле. Вот так: в Узбекистане в каримовские времена тотально перекрывали все ташкентские улицы на пути президента от дома до работы, а в Таджикистане просто взяли и построили для него специальную дорогу - и никаких помех городскому движению!
Впрочем, Рахмон поселился гораздо ближе к своему рабочему месту, чем Каримов, и в Ташкенте для строительства такой дороги пришлось бы многое снести, и нужно было бы построить тоннелей, мостов и эстакад хорошо если не больше, чем есть сейчас во всей узбекистанской столице.
Только парк Рудаки во всём этом ансамбле сохранился в более-менее нетронутом со старых времён виде.
Хотя и его сильно облагородили, конечно.
И снесли все старые здания рядом с ним, а ведь именно отсюда почти сто лет назад начинался советский Душанбе.
В центре парка - памятник персидскому поэту Рудаки, жившему тогда, когда разделения на персов и таджиков ещё не было.
Ну и родился и умер он около Пенджикента, в границах современного Таджикистана, и провёл почти всю жизнь в Средней Азии, в той самой державе Саманидов, которая считается первым таджикским государством.
Около памятника Рудаки повеяло чем-то советским: здесь через репродуктор постоянно транслируется местное информационное радио, в том числе на русском языке.
В отличие от парка Рудаки, парк Национального Флага - совсем новый.
Озеро с павильонами напомнили о среднем Китае - как и неожиданно многое в Таджикистане.
Но вот такое количество скульптур - это чисто по-таджикистански, ну или по-персидски.
Классический ислам не очень хорошо относится к скульптурным изображениям людей, но в Иране этот догмат был ослаблен шиизмом, а в Таджикистане - советской властью.
И сажать много-много роз тоже очень любят в этой части мира.
Ансамбль "нового центра" таджикистанской столицы, в основном перестроенного в последние десятилетия, прерывается проспектом Самани, вдоль которого по-прежнему стоят дома советского периода.
Самое яркое из них - это здание Союза Писателей Таджикской ССР, который до сих пор носит имя Мирзо Турсунзаде, которое рядовому россиянину известно даже меньше, чем имена Айни или Самани.
Таджикский классик Айни и русский классик Горький, которые были более-менее ровесниками, только один из метрополии, другой - с национальной окраины большой страны, и видимо этот монумент должен был изображать, что между "большим братом", русским народом и его меньшим братом в лице таджиков существуют в том числе и крепкие культурные узы.
В Таджикистане влияние Китая чувствуется больше, чем в любой другой постсоветской стране.
И немалый вклад в неважный архитектурный облик Нового Душанбе внесли именно китайские строительные проекты.
Так, на пересечении проспекта Исмаила Самани с проспектом Рудаки, двух крупнейших душанбинских улиц,, в советское время было здание ЦК компартии Таджикской ССР - пусть и не самый роскошный, но добротный неоклассицизм.
Теперь на его месте строят такое сооружение - причём из КНР импортированы не только проект и технологии, но и весь строительный процесс, вплоть до бамбуковых строительных лесов.
Но, на мой вкус, это выглядит лучше, чем современные таджикистанские проекты "с претензией".
А когда-то этот перекрёсток назывался площадью Героев, или "Шахидон", и тут весной 1992 года проходил митинг сторонников исламистов и демократов (именно так), противостоящий проправительственному митингу на площади Озоди (сейчас это площадь Дружбы, та самая эспланада с фонтанами).
Именно с этого противостояния началась таджикистанская гражданская война, до последнего времени - самый кровавый конфликт на постсоветском пространстве.
Совсем рядом с безымянной теперь площадью - чайхана "Рохат", которую я вместе с кинотеатром "Ватан" назвал бы красивейшим зданием Душанбе.
При этом "Ватан" - это более-менее привычная нам по российским городам архитектура, а "Рохат" - это что-то совсем иное, это что-то вроде очень большого летнего кафе, но гораздо больше: настоящая среднеазиатская специфика.
Севернее проспекта Самани до недавнего времени начинались старые и плотно застроенные махалли, но совсем недавно, в начале 2020-х годов тут был воздвигнут комплекс "Истиклол" ("Независимость"), центр которого - 121-метровая башня Независимости и Свободы.
Музей в этой башне так себе, а вот смотровая хороша.
Остальная часть комплекса - это круглый парк Независимости, устроенный в стиле birdshit planning (на плане и с высоты птичьего полёта всё красиво, а на земле пользоваться не очень удобно), но зато весь засаженный розами.
При этом между проспектом Самани и "Независимостью" ещё осталось немало одноэтажной хаотичной застройки, и соединяющая их прямая улица проложена прямо по живой ткани традиционных кварталов, и с обеих сторон отгорожена от них капитальными бетонными заборами.
Главная душанбинская улица, проспект Рудаки, уходит от центра строго на север, километров через 10 переходя в главную таджикистанскую дорогу - на Ходжент.
Вдоль проспекта, уходящего в сторону гор, тянутся самые престижные кварталы Душанбе.
За музейно-смотровой башней Независимости и Свободы и парком Независимости на проспекте ещё можно обнаружить элитное жильё и совершенно европейского вида офисные здания, окружающий почти по-московски ухоженный парк Ахмада Дониша (это таджикский учёный ещё дореволюционного, бухарского периода).
Дальше - ботанический сад, который по размеру во всей Средней Азии может сравниться только с ташкентским, а по ухоженности - пожалуй, ни с каким.
На входных воротах написано "Боги Ботаники" - ничего не скажешь, удачное в персидском и таджикском слово для садов и парков.
Душанбинские "Боги Ботаники" - это не только и не столько растения с подписями, сколько декоративный сад с беседками и даже "правительственной чайханой".
Оттуда должен открываться прекрасный вид на речку Душанбинку, подумал я, и стал подниматься по ведущей к ней лестнице.
Не было ни забора, ни предупреждающих знаков, но вдруг из-за поворота появился секьюрити, и с неподражаемым акцентом произнёс эту самую звучную фразу: "правительственная чайхана".
Единственное "но" - что и центр, и северный район - это не более чем полоска шириной в один, реже два-три квартала, протянувшаяся вдоль главных улиц.
Всё остальное - малоэтажные районы, которые чем дальше - тем более хаотичные и запутанные.
Подозреваю, что бурный рост населения Душанбе происходит в основном за счёт обитателей этих частей города.
Но в советское время в Душанбе велась и массовая жилая многоэтажная застройка как мало где ещё в Средней Азии, и даже то, что сейчас происходит в центре таджикистанской столицы, сильно уступает по масштабу тем событиям.
На правом, западном берегу Душанбинки был построен настоящий новый город, и парадный въезд за реку - по проспекту Исмаила Самани.
За мостом - целый конгломерат общественных пространств и объектов самого разного назначения, от бывшей ВДНХ ТаджССР до культурно-религиозного центра памирцев-исмаилитов.
Но главное, что есть в этом центре душанбинского Нового Города - это Молодёжное озеро с зоной отдыха, где в былые времена даже был пляж.
Для нас, жителей влажной равнины, это не более чем крупный пруд. Но в городах Средней Азии, где только высоко в горах можно найти хоть какие-нибудь естественные водоёмы (пересыхающие озёра и солончаки пустынь не в счёт) Комсомольские озёра (именно так изначально называлось душанбинское Молодёжное) выглядели почти как моря.
Почему "Комсомольские"? Потому что во многих крупных среднеазиатских городах советская власть началась не только репрессий и ликвидации безграмотности, но и с сооружения водоёмов под таким названием. Не был исключением и Душанбе, где своё Комсомольское озеро организовали уже в 1939 году, когда молодая столица Таджикской ССР только в самом своём центре напоминала город.
То ли постсоветские пертурбации, то ли исламизация страны, то ли широкое распространение водопровода - сложно назвать одну причину, но, так или иначе, пляжа на бывшем Комсомольском давно нет, и негде уставшему путешественнику в Душанбе смыть дорожную пыль.
Зато есть культурный центр "Наврузгох".
При его строительстве, кажется, пытались найти какой-то "неотаджикский" (по аналогии с нерусским конца XIX - начала XX века) стиль.
Душанбинские микрорайоны вытянулись по западному берегу Душанбинки огромным прямоугольником, несколько километров в ширину (с запада на восток) и на добрый десяток километров в длину (с севера на юг).
Почти всё это - здания 1960-х - 1980-х годов постройки, нынешний душанбинский строительный бум тут только начинается.
Весь этот жилмассив на пару сотен тысяч жителей, по сравнению с теми же ташкентским спальными районами, выглядит более-менее обычно.
Планировка регулярная, прямоугольная, серии многоэтажек выглядят довольно заурядно.
На юге главного жилого района, Таджикистана, недалеко от выезда на столицу Хатлона Бохтар - довольно большой парк имени Фирдоуси.
Из всех великих поэтов и писателей, которых в Таджикистане считают своими, этот жил раньше всех.
Тут нет ни каких-то особенно аляповатых монументов, ни роз или каких-нибудь причудливых растений.
Зато есть живописные изогнутые пруды, почти как в московском парке "Красная Пресня".
Хумай - ближайшая и старшая родственница узбекистанской птицы Хумо:
