Истинные любители истории (не говоря уже о профессионалах-историках) нередко расходятся в оценках тех или иных персонажей ушедших эпох. Скажу более: трудно навскидку привести пример, чтобы о ком-то все отзывались более или менее одинаково – либо однозначно хорошо, либо одиозно негативно. Разве что о личностях вовсе уж одиозных…
Что же касается военачальников, то тут и вообще – о каждом каждый судит по-своему.
Об одном таком человеке, о судьбе и воинской деятельности которого дебаты никак не утихают, я и хочу поговорить.
В комментариях по поводу некоторых моих публикаций читатели не раз пеняли: мол, я не становлюсь жёстко и непоколебимо на одну сторону, не отстаиваю единственную точку зрения, которую считаю не подлежащей сомнению, а пытаюсь понять и рассмотреть разные точки зрения, разные позиции. Что тут скажешь?.. И в самом деле считаю, что в жизни, в истории нет и не может существовать единственной правды; есть некий объективно свершившийся факт, а правда – это всегда субъективный взгляд конкретного человека на этот самый факт.
…Ровно 60 лет назад ушёл из жизни Александр Маринеско. Человек, имя которого широко известно, и оценка боевой деятельности которого у разных людей в значительной степени разнится.
Так вот, так случилось, что в разных дискуссиях я, в зависимости от того, какое явление военной истории рассматривалось, выступал то на стороне защиты Александра Ивановича, то на стороне обличителей; его поклонникам я высказывал точку зрения, что он совершал проступки для офицера недопустимые, а в глазах тех, кто его клеймил, старался оправдать. И тут не стремление к конформизму – каждый раз я искренне высказываю свою точку зрения.
Если предельно коротко… Урон гитлеровцам подводная лодка Балтийского флота С-13, которой командовал Маринеско, нанесла колоссальный. Однако лично за капитаном тянется такой шлейф дисциплинарных нарушений, порой граничивших с преступлениями, что оставлять их без внимания также неправильно.
Отсюда и двуединый вопрос: можно ли было присваивать звание Героя Советского Союза человеку, который ходит на грани преступления; можно ли отдавать под суд военного трибунала человека, который двумя торпедными залпами уничтожил врагов, число которых не поддаётся точному подсчёту (разные источники указывают количество погибших едва не до пятнадцати тысяч человек)?
Дорогие читатели, я не собираюсь сейчас мусолить широко растиражированные факты и слухи, касающиеся Александра Ивановича. Я только поделюсь мыслями и сомнениями по поводу некоторых из них.
Начну с негатива – аргументы в защиту Маринеско оставлю на потом.
Лично я – офицер сухопутный; и отец мой, и некоторые другие родственники, служившие в Вооружённых силах, также не связаны с военным флотом. Потому я могу судить об этой полной романтики службе только из своего прозаического окопчика. И события Великой Отечественной войны оцениваю соответствующе.
Чем занимались пехотинец, танкист или артиллерист на фронте я понимаю – им выходных и увольнительных с передовой не предоставлялось, а если выводили потрёпанные в боях подразделения в тыл на переформирование, то у них дел и забот хватало и там. К тому же размещались они в этот период в полевых лагерях. Ну а о зенитчиках, скажем, связистах или сапёрах – и вовсе разговора нет, у них всегда загрузка боевой работой запредельная…
Посмотреть послужной список лётчика-фронтовика – в нём несколько сотен боевых вылетов, и это не считая вылеты, которые в число боевых не входили. Поделить количество вылетов на период пребывания в Действующей армии – нагрузка получается немалая.
Смотрим послужной список Маринеско. За всю войну – шесть боевых выходов. А остальное время?.. Подготовка лодки к очередному выходу во всём объёме – это по времени сколько занимает?.. Мне и в самом деле непонятно, чем занимались на базе моряки-подводники в длительных перерывах между походами.
Конечно, мне любой подводник возразит, что каждый выход на субмарине – это подвиг. Не спорю – да и каким недоумком нужно оказаться, чтобы отрицать этот факт: в стальной бочке в морской пучине вслепую искать врага, зная, что не то что вражеская бомба, а даже простая неисправность может обречь весь экипаж на смерть, и благо ещё если быструю… Подводники – и в самом деле люди бесконечной отваги, это несомненный факт.
Только на передовой безопасных мест нет ни у кого, ни у одного представителя любой воинской специальности. На линии непосредственного соприкосновения с врагом все примерно в равных условиях, никто не гарантирован ни от смерти мгновенной, ни от раны… Пехотинец в окопе, артиллерист ИПТАП, лётчик в кабине штурмовика, понтонёр, наводящий переправу в ледяной воде под огнём врага… Им жареный поросёнок за выполнение задачи не полагался.
…Так вот, ни один капитан или майор на передовой не мог себе позволить то, что позволял себе Александр Иванович. Самовольные отлучки, невыходы на службу, загулы, пьянство, женщины, которых он приводит даже в расположение части, драки со штатскими и с сослуживцами… Будем говорить откровенно: на войне случалось всякое, и многие военнослужащие, в том числе офицеры переднего края, совершали подобное, и попадались, и оказывались под судом, а уж по партийной или служебной линии песочили их – это уж непременно.
Но им всем остальным строгости Фемиды – поделом!.. А Маринеско – не тронь, он герой, неприкасаемый!
Между тем, посмотрим воспоминания об этом военморе сослуживцев, документы, оставшиеся в архивах. И видим, что Александр Иванович во время боевых выходов иной раз от встреч с боевыми судами противника уклонялся, задачи не выполнял… За что, опять же, попадал под разбирательства.
Опять вернёмся на землю, в сухопутное подразделение… Представим себе офицера-окопника, который манкирует своими обязанностями, подолгу отсутствует в подразделении, занимается сомнительными с моральной точки зрения делами, да ещё и к бадейке с «наркомовскими», выделенными на всю роту, приложился… На фронте это немыслимо. А у подводников, стоящих на базе – допустимо?..
Резюмирую: до зимы 1945 года Александр Маринеско допустил столько нарушений воинской дисциплины, он столько раз вплотную подходил к черте, за которой по его душу алчно потирали руки военная прокуратура и трибунал, что порой дивишься милосердию этих структур. Его спасало только то, что флот испытывал острую нехватку командного состава, тем более, морских офицеров, имевших практический опыт боевых походов.
Ну а потом начинается эпопея, за которую мне не раз доводилось за Александра Ивановича заступаться. Обратим внимание на то, что в поход он отправился, пребывая под дамокловом мечом военного трибунала, который завис над Маринеско за очередной «залёт» - в связи с нехваткой офицеров его решили не судить, а дать шанс реабилитироваться
Вот тут-то он себя и показал. С интервалом в десять дней, 30 января и 9 февраля 1945 года, подлодка С-13 потопила два исполинских транспорта, на которых из осаждённого Кёнигсберга эвакуировались… Кто именно – чуть ниже. А пока – немного о другом.
На протяжении почти всего периода Великой Отечественной войны Красный Балтийский флот оставался запертым в Финском заливе, глубины которого с горьким юмором называли «суп с клёцками», настолько густо его заминировали, да ещё и сетью отгородили от основного моря. Только в 1944 году, когда Красная армия перешла в решительное наступление и оттеснила гитлеровцев от Ленинграда и приступила к освобождению Прибалтики, да Финляндия начала искать мира – только тогда советские субмарины вырвались на широкую акваторию. Соответственно, целей у них значительно добавилось.
В частности, по возможности препятствовать проведению гитлеровцами операции «Ганнибал» по эвакуации из Кёнигсберга и других приморских «котлов» (Курляндского, например) войск и техники. Ну и гражданских лиц, тут уж по возможности. Для этой цели ВМФ Германии привлекали бывшие пассажирские суда, кое-как приспособленные под военные нужды. Вот это обстоятельство следует подчеркнуть особо: оба лайнера, потопленные Маринеско и его командой, когда-то и в самом деле были гражданскими, но на момент тех торпедных атак являлись мобилизованными для нужд военных. Это плавучая казарма дивизии подводных лодок «Вильгельм-Густлофф», а также транспорт «Штойбен», который до недавнего на тот момент времени использовался как гостиница для высших чинов германского подводного флота, и только незадолго до трагедии переоборудован к эвакотранспорт…
С точки зрения «правил ведения войны» правомочность атаки на данные суда не подлежит сомнению. Особенно если учесть, что они следовали под эскортом боевых кораблей.
…Как я уже говорил, мне не раз доводилось участвовать в дискуссиях по вопросу о потоплении Маринеско названных судов; и при этом едва ли не каждый раз оппоненты предъявляли снимок с запечатлёнными на нём телами лежащих на песке двух утонувших деток, якобы как раз с одного из затопленных лайнеров. Но тут, по-моему, вопрос не по адресу: если гражданских лиц эвакуируют на военном судне, то к кому следует адресовать вопрос по поводу их гибели?.. Пассажир военного корабля автоматически становится членом его команды.
Вспомним кошмарную эпопею эвакуации мирных жителей и раненых из осаждённого Севастополя. Там гитлеровские самолёты в ясный день целенаправленно бомбили пароходы, которые шли под флагом Красного Креста. Что касается Маринеско, он атаковал вражеские суда ночью, когда они выходили с акватории вражеского порта; и даже если бы на лайнере имелись опознавательные знаки Красного Креста, он их попросту не увидел бы. Однако – повторюсь! – оба судна занимались в первую очередь эвакуацией именно личного состава.
По поводу этого события в СМИ и в интернете бродит множество легенд. Например, в разных источниках (я темой интересовался и прочитал их немало) утверждается, что в результате этих атак на дно ушло столько гитлеровских подводников, что они составляли экипажи двух сотен субмарин, что большинство погибших составляли раненые военнослужащие и медицинские работники, что взбешённый случившимся Гитлер приказал расстрелять повинных в случившемся адмиралов и офицеров, а имя самого Маринеско внесли в списки личных врагов фюрера…
Начнём с того, что Гитлер никого не расстреливал, и на факт потопления двух транспортов отреагировал без особых эмоций – других хлопот хватало. Соответственно те источники, которые «за Советскую власть», упор делают как раз на подводников, зенитчиков и представителей других воинских специальностей, погибших при крушении. Те, кому хочется лишний раз лягнуть Красную армию, упирают на то, что большинство погибших составляли всё же беженцы и раненые, медики, а подводники – так и не подводники вовсе, а только курсанты, которые до конца войны всё равно на фронт не попали бы…
Я свою точку зрения высказал. Ночью – все кошки серы: любой вражеский корабль для подводника является целью. Винить Маринеско за потопленные транспорты не стану ни в коем случае. Хотя что и говорить: гражданских беженцев жалко, особенно если вспомнить, в какой ад превратился штурм Кёнигсберга. Из огня – да на дно студёного Балтийского моря!.. Как ни посочувствовать!
…Итак, исходя из вышесказанного, вопрос.
Достоин ли за потопленные суда Александр Маринеско звания Герой Советского Союза? Несомненно. Мог ли за совершённые многочисленные правонарушения (как до подвига, так и впоследствии) тот же Маринеско попасть под суд военного трибунала?.. Несомненно.
И как это совместить?
Вдумаемся в название награды. Герой Советского Союза! Герой – это ведь не просто человек, совершивший разовый подвиг, он вроде как по определению статуса должен служить примером для окружающих. Золотая Звезда сама по себе вроде как обязывает. Она не может служить индульгенцией за правонарушения; во всяком случае, до некоторых пределов.
…Чисто по-человечески мне от души жаль Александра Ивановича – ибо сам есмь человек, и сам спотыкался в этой жизни, и у самого в прошлом имеется, чего стыдиться. Но если попытаться абстрагироваться от личного сочувствия к фронтовику, право, думается, что благосклонность к нему Фемиды – неплохая компенсация за невручённую Звезду.
Ну и в завершение – ещё несколько фактов, буквально тезисно.
Незадолго до падения СССР звание Героя Советского Союза Александру Маринеско присвоено (посмертно).
В некоторых источниках можно встретить утверждение, что в годы войны награждения Александру Ивановичу тормозили нехорошие политработники и партийные функционеры. В очередной раз сторонникам этой версии рекомендую пересмотреть его биографию: «залёты» у него начались с первых, ещё довоенных, лет службы на флоте, и как раз долготерпению политорганов, равно как особых отделов, можно только подивиться.
О послевоенном периоде жизни Александра Ивановича даже писать не стану – не хочу подбавлять негатива в публикацию. Ему несколько раз бывшие сослуживцы пытались помочь в трудоустройстве, но безуспешно – отовсюду его изгоняли. И не просто изгоняли – получил две судимости.
А вообще у меня появилось желание подготовить публикацию о том, как друзья-фронтовики пытались помочь попавшему в беду сослуживцу – здесь есть о чём поведать. В частности, о том, что адмирал Иван Исаков помогал ему материально… Но это в другой раз – и без того публикация получается слишком объёмная.
…Смерть у Александра Маринеско оказалась тяжёлая. Запутавшийся в долгах и алиментах, он умер 25 ноября 1963 года от рака и безденежья…
Да простят Небеса его прегрешения! Да сохранится добрая память о его подвиге во имя Родины.
(Поначалу публикацию я хотел назвать «Александр Маринеско: Потопленные транспорты спасли его от трибунала». Но потом передумал – всё же не это в публикации главное, хотя «замануха» получилась бы звонкая).
