Лето пролетело быстро. Опомниться не успели после победного мая, только только поняли, что война-то закончилась. а хвать уже и осень пришла. Потянулись стаи птиц на юг. Вечерами грустно было слушать их прощальные крики.
Вечерами колхозники копали картошку на своих усадах. Хоть и закончилась война, да по-прежнему приходилось работать за палочки в колхозе, вырабатывать трудодни, чтоб хотя бы к зиме получить какую никакую оплату. Хорошо и зерном. Мельница в колхозе своя, зерно высушить, да потом смолоть. А муку в городе когда хочешь продашь. Плохо еще в магазинах, не укупишь ее.
Фрося с Любкой и Иваном тоже торопились убрать свой урожай. Картошка-то нынче уродилась. Надо поспешать выкопать ее да в подпол спустить, пока денечки осенние хорошие стоят. Бабье лето.
Любка разогнула уставшую спину. Большой клин журавлей пролетал над деревней. Тоскливое их курлыканье разбередило душу женщины.
- Милые мои журавли, - прошептала им вслед Люба. - Отнесите поклон от меня Алешеньке. Не верю я, что лежит он в сырой земле. Чует мое сердце, что жив он, да домой добраться не может. Передайте ему, как тоскую я. Нет мне жизни без него.
- Что, Любашка, болит спина-то с непривычки. Это тебе не за столом сидеть, да бумагу чернилами маракать.- подзадорил дочку Иван.
- Что ты говоришь, отец. Сядь-ка сам на ее место, да помаракай, как ты говоришь. Живо голова-то кругом пойдет. И дня не просидишь. - заступилась и даже рассердилась Фрося на Ивана. Нечего над ее любимицей подшучивать.
- Да смехом я сказал, чего ты взъерепенилась. - Удивился Иван.
- Вот еще, придумали из-за чего ругаться. Ты что, мама. Разве не видишь, что он меня задорит. А спина и вправду с непривычки болит. Видно мало я по дому работаю. Вон девки-то с утра до вечера в колхозе, а потом и дома. Возьми хоть Фирку. Баба на сносях, а ворочает, другой мужик так не сможет.
Фирка со своими ребятишками на днях к ним заходила. Танька на руках в одеяло завернутая, а мальчишка, как два хвостика за матерью семенят. Люба удивилась, как она таскает Танюшку такую даль. Тяжело ведь. А Фирка только рассмеялась.
- Вот как родится ребеночек у меня, так уж не смогу их двоих таскать. А одну то что.
Фрося удивилась.
- Глашенька, так ты тяжелая, что ли.
Та засмеялась.
- А что, сейчас самое время. Пусть все разом вырастут, чем потом по одному. Жалко вот только, что с мамкой мы вместе не угадали. Вот бы подивились люди.
Глядя на Фирку, поняла Фрося, как хорошо ей живется большой семьей. Да и у матери с Егором все ладится. К зиме, говорит, родится мальчишка. Вера уверена была, что это мальчишка будет. А Егор хоть на кого был согласен. Только бы обошлось все. Ведь уж не молодые. А сам ходил перед деревенскими мужиками важный такой. А как не гордится, только пришел, сразу и получилось все у него. Не у каждого молодого так бывает.
Как-то летом мужики его хотели подзадорить. Вдруг, мол, Верка загуляла без тебя и не твоего ребенка носит. Так он в такую драку ввязался, не смотри, что с палочкой ходит. Разнимать пришлось, а обидчик потом прощения даже попросил. Да и какое там загулять. Ни одного мало-мальски целого мужика в деревне не было. Все перелом да вывих, или уж совсем старики.
Фрося тогда и посмотрела, как Любка ее на ребеночка смотрит, как на руках потом держала, да прижимала к себе. Она уж было думала, что забыла дочка про ребенка, ан нет, сидит вино это у нее в душе.
На Октябрьские праздники позвала Фирка подругу к себе в гости. Митинг у сельсовета собрался. Из города представитель выступил. Потом все в клуб пошли, концерт там школьники ставили. Люди радовались, хоть ребятишки в школе учиться по настоящему начали. Не гоняют работать в колхоз. Учителя молодцы. Концерт придумали.
После концерта втроем пошли домой. Каждый раз, как проходила Фирка возле Валькиного дома, замирало у нее сердце. Ничего не могла с собой поделать. Виделись сразу языки пламени в темных окошках и жалобный голос мальчишки “Полька!” “Полька!”. Вот и в этот раз она замедлила шаги, почти остановилась.
- Ты чего встала? - посмотрел на нее Гришка. Он знал, что ей всегда тут чудится этот пожар, поэтому старался побыстрее пройти мимо этого дома.
- Там кто-то ходит. - показала Фирка на пожарище.
- Да нет там никого. Пойдем.
Но Фирка заупрямилась. Надо посмотреть, кто там в обгоревшем доме может ходить.
Гришка отступился, свернул с дороги, пошел к обгоревшему дому. Из соседних ворот вышла Агафья, та самая соседка. Она увидела людей возле пожарища, подошла к ним.
- Тетка Агафья, там ходит кто-то, в обгоревшем дому. Я видела.
- Так это кот Валькин. Они сами-то уехали, а котейку оставили. Вот он и трется возле дома, хозяев ищет. Совсем одичал. В руки никому не дается. Я другой раз выношу ему поесть, чтоб уж совсем не голодал. К себе звала, не идет.
Пока они разговаривали, подошел Гришка. В руках у него был котенок, с разорванным ухом, худой, с диким взглядом. Но на руках у Гришки сидел спокойно и удрать не пытался.
- Гляди-ко - удивилась Агафья, - а я сколько звала его, ни разу в руки не дался.
- А ко мне так сам подошел и в ноги уткнулся. Я взял его в руки, даже не дергается, чтоб убежать.
- Он, видно, в тебе нового хозяина признал. Возьмите его себе. К хорошему это, когда кошка сама просится.
- А что, Глаша, давай возьмем его. У нас ведь кошки нет. Все, глядишь, мышей гонять будет. Ну а уж если убежит, значит не ко двору.
Конечно Глаша согласилась. Может из-за этого бездомного теперь кота, ей и виделся всегда тут пожар. Может не будет кота здесь и видения ее исчезнут.
Дома, как зашли в избу, Гриша отпустил кота на пол. Из за того, что кот был весь измазан в саже, нельзя даже было определить, какого цвета у него шерстка. Но кот не страдал совсем по этому поводу. Он по хозяйски обошел все углы, а потом запрыгнул на печку к Олье, где она лежала с Танюшкой, свернулся клубочком и замурлыкал от удовольствия.
Кот понял, что здесь теперь его дом. Как он истосковался по теплой печке, по домашнему теплу. Хоть и был он полгода назад совсем крохой, но помнил, как это хорошо жить в доме, как спать на печи на теплых кирпичах, помнил ласковые детские ручонки, которые гладили его спинку.
- Надо же, как хозяин пришел - удивилась Люба.
++++++++
В начале декабря, как раз на Введение, Вера родила. Вся семья была в сборе. И Фирка со всем семейством пришли. Праздник ведь. Вера с утра топталась у печки. Даже пирог испекла ради праздника с капустой. А потом вдруг заболела поясница у нее.
- Ну вот, не надо было с пирогом то возиться. Или бы девок заставила. А ты все сама, да сама - пожалел ее Егор.
Вера легла на кровать, надеялась, что полежит и пройдет. Но боль не проходила. Столько времени прошло, забыла уж, видно, как схватки бывают. Но потом вспомнилось все.
- Ой, Егор, да я никак рожаю.
Егор сподхватился. Послал Файку за фельдшерицей. Наказал, чтоб побыстрее та пришла. А ну как родит. Вера на удивление была спокойна. Наказала Маньке, чтоб достала из сундука припасенные пеленки да огибки для ребенка.
Фирка решила, что ее малышня тут только мешаться будут. Собрала мальчишек, Завернула Таньку в одеяло. Хорошо хоть снег выпал, Всех троих в салазках разместили. Гриша повез их домой. Еще и пирога Вера им домой наказала дать, не забыла.
Не зря Егор торопил фельдшерицу. Только успела она прийти, за ней запыхавшаяся Файка, как малыш появился на белый свет. Мальчишка! Егор подскочил к жене, схватил чуть прикрытого пеленкой мальчишку, прижал к себе. Слезы радости выступили у него на глазах. Простил видно Бог все его погрешения. Дал сыну появиться на свет.
Мальчишку быстренько вымыли в тазике на шестке. Хорошо хоть печь была истоплена, в печи стояли два ведерных чугуна с горячей водой. Мой сколько хочешь. Фельдшерица тут же запеленала ребенка, туго завернула в огибку и завязала свивальником.
Веру учить не надо было. Она деловита взяла сына, сунула ему грудь. И тот зачмокал, сначала тихонечко, а потом все увереннее. Сестры и отец стояли возле кровати и смотрели, как ловко управляется Вера с младенцем. Тот пососал совсем немного, отвалился от груди и засопел довольный жизнью.
- Ну ты, Вера, и молодец. Как быстро управилась. А то я уж боялась, давно не приходилось принимать ребятишек. За войну совсем разучилась. А тут глядишь, и в город везти не надо.
Все были довольны. Никто не ожидал, что все случится так быстро. Вера собиралась в больницу через неделю или даже позже. А тут смотри как вышло. Больше всех, конечно, доволен был Егор. Хоть и говорил он все время, что ему все равно, да говорил то это он только для того, чтоб Верка его не переживала. А самому ему до боли хотелось сына. И сейчас в его груди все клокотало от счастья.
Утром Люба шла на работу. Из ворот вышла Манька.
- Чего ты такую рань, темень еще. - спросила она сестру подружки.
- Да к Фирке надо зайти. Вчера в суматохе-то молоко она оставила. Вот и пошла пораньше.
- А что за суматоха у вас была?
- Так мамка вчерась родила у нас. Прямо дома. Мальчишку. Тятинька то от радости слезу даже пустил. Вот как обрадовался.
- Вот как хорошо-то. Теперь у вас брат будет, защитник. - Засмеялась Люба представив этого защитника.
Манька быстро поскакала вперед. За ней, прихрамывая, шла Люба. И опять горькая волна подступила к ее горлу. Нет, она не завидовала Верке. Она искренне порадовалась, что все у нее хорошо. Все-таки в таком возрасте уж мало кто рожает. А тут смотри, все гладко прошло, и в город даже уехать не успела. Да еще и мальчишка. Они все так ждали этого. А уж бедная Вера в свое время натерпелась от Егора.
Горько Любе было от того, что время идет, а она так и не придумала, как же ей осуществить свою мечту. Фрося ей как-то даже сказала, что уж если так хочет, так сколько детей сейчас обездоленных, без матерей, отцов мыкаются. Может взять ей ребеночка. Но Любке-то хотелось своего, кровного, рожденного в муках. Взять то она всегда успеет. И даже подумывала об этом. Но сделает она это, когда уж старше будет и никакого просвету впереди. А сейчас она все-таки надеялась, что родит своего.
Шла Любка и думала, что же ей делать. Уж не в город же ехать для этого. В городе народу конечно, побольше. Да и ее никто не знает. Только смущало ее, что надо с кем-то познакомиться. О замужестве она даже не задумывалась. Не представляла рядом с собой кого-то кроме Алеши. А вот так, временно. Ей даже самой было стыдно от этих мыслей. А что делать. И Люба решила, что вот придет весна и она под предлогом, что надо присмотреть дом, столько лет стоящий без хозяев, поживет там. Дорога высохнет, На работу будет на велосипеде ездить. Она даже матери ничего не скажет о своем решении. Вдруг та начнет ее отговаривать.
Все, так решила. А зиму здесь переживет. Долго ждала. Еще подождет.
