Я угадал, конечно, мотивы таинственного недруга, но тут и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы просчитать ход этого детского сценария. Тем более и атаман Мрак, обмолвился о своем нанимателе, покуда сам был жив – «Чую я, на ливонцев он работает».
Вот и нате вам – два рыцаря в сарае у Палпатина прямо в Новгороде Великом. Мы и Великий магистр ждать не может, ему нужна власть, здесь в «Новый град», говорит старший брат-рыцарь. Ну, а недруг им – «посадник мертв, коль совет боярский волю его огласит, имя преемника озвучит, речь его одобрит, и он тотчас указ выпустит, дабы призвать ливонцев для защиты Новгорода».
Не знает режиссер, что новгородцы своих посадников и за меньшее, под белы руки с высокого места снимали, к Волхову несли и с моста кидали. А коли зимой дело было – так прямо к проруби тащили. Но у него же, слова посадника – выше всего. Вся суть куцей интриги – поставить «своего» человека в посадники, как всё просто, однако. Что толку в указе, если его никто не будет исполнять? Но по мнению сценариста-режиссера – указ посадника, даже самый безумный почему-то обязателен к исполнению и видимо даст ливонцам время занять Новгородскую землю.
Рыцари не верят и денег Палпатину больше давать отказываются.
Опять смех и грех. Агафон приводит после лесной прогулки, обратно в острог свою Миру, которая снова видениями мается. А там смурной Белогор: «посадник в себя пришел» - Агафон к нему и рвется. Белогор же бает – «а ты часом не забыл, что не велено нам ему на глаза попадаться? Цельный указ о том был.»
А вот скажи, Тугодум, – что же тебя это раньше не остановило, когда ты в терем через стражу лез? Глядишь и проще всё было – ведь Ирину ты все равно упустил и аспид коралловый, американский, Клима уже ужалил. Зашли бы со стражей вместе в хоромы, посадник бы потом в тереме лежал, лечился, а Варун бы сгонял в шалаш за своими травками.
Но тут пришло спасение всех Тугодумов: посадник ослеп после яда, и Агафон делает вывод, что указ таким образом не нарушается. Эх, ловкач, да тебе бы в суде заседать. Начал Белогор говорить, вот только Клим еще и оглох вдобавок.
Что же, надо дальше посадника лечить – тут опять Варун со своим «слыхал я…». Степной народ ту змею странную ведает, а стало быть и лечить знает, как. Но Агафон сумлевается – «посадник же побил степной народ знатно». Что за «степной народ» новгородцы в конце XIII века побивали?
И вот к недругу таинственному приходит Ирина зловредная, с той самой заветной грамотой:
«Смекаю я, что грамота эта, цельную кучу серебра стоит. Уж поверь, прочла, об чем в ней сказано.»
Я тоже прочел, но пока умишком своим не смекаю, почему она, грамотка, чего-то да стоит. Да, пущай у вас последняя воля посадника имеет смысл, но имени в грамоте нет. Вот «об чем» речь. Я по наивности думал, что к ней вторая часть полагается (а оказывается, Клим то же самое читал и зело удивлялся), с именем, прости Господи, «преемника», но ее и нет.
Да, а толмача Урджуна, значит, Иринка взяла и прирезала. Колоритный был персонаж этот толмач, а вот слили бездарно. Полпатинчик умом не отличается – теперь на него будет работать засвеченная Ирина, а менее засвеченный Урджун (к тому же ценный иностранный специалист) окочурился.
Вы не поверите, откуда режиссер заимствует фразы и сцены. Из «Терминатора» - Иришка подходит к двум новгородским воинам (которые почему-то охраняют какой-то очередной сарай и телегу с грязными тряпками) и говорит:
- Мне нужен твой меч и этот вот конь.
Вваливает «воинам» люлей, применяет технику дзюдо, берет меч, коня и была такова. Хм, а денег после Мрака совсем не осталось? И с чего вдруг, режиссер так озаботился наличием коней – когда раньше все обходились без них?
Для того чтобы посадника не узнали в загадочном «степном народе», куда богатыри везут его на излечение, оказалось достаточно снять с него «кольцо посадника».
Палпатин отдает грамоту рыжему боярину Ждану и велит отнести ее «куда нужно» (в сундук). Ждан читает и задает резонный вопрос – «так тут не сказано кого?» Полпатин – «Кого? Кого, ежели не тебя?» Ах, вот в чем дело… Грамота, по разумению, режиссера, это нечто вроде американского чека на предъявителя, можно вписать любое имя. Но Ждан не так глуп и на колу (или в проруби) сидеть не желает, отказывается, но обещает провести в посадники любого, чье имя будет в грамоте. «Вот только надо вам кого поглупее и попокладистее! – Попокладистее? Хм…»
Так вот, ранее я считал апогеем безумия сериала финал предыдущей, шестой серии – сожжение хором наместника. Кого же прочит Палпатин в посадники? Наберите в грудь воздуха побольше, как говорил покойный свет Михаил Николаевич Задорнов - новым посадником будет Фрол. Вот он, родимый, прошу любить и жаловать.
Под видом внука Александра Невского, конечно, а основным доказательством тому послужит спионеренный в корчме крест. Вот зачем режиссер берег этого шаромыжника. Уже интересно, будет ли еще что-либо безумнее?
