"На наших глазах творится история" - избитое нынче выражение. Поэтому спешу разочаровать читателей. Нет. Не творится. Происходит иное. На наших глазах кривда выпрямляется в правду, слетает фальш с европейских лозунгов последних 500 лет. Мир пробуждается от интеллектуальной спячки и требует верных слов, верного логоса. Наступает эпоха, когда требуется привести больные вещи в соответствие с их здоровыми именами.
Задача не нова. Это проект Великого исправления имен.
Цзы-лу спросил: «Вэйский правитель намеревается привлечь вас к управлению государством. Что вы сделаете прежде всего?» Учитель ответил: «Необходимо начать с исправления имен». Цзы-лу спросил: «Вы начинаете издалека. Зачем нужно исправлять имена?» Учитель сказал: «Как ты необразован, Ю! Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного.
В 2022 году начала решаться эта задача и у нас в стране: Культурное Пространство "Солнце Севера" совместно с Донецким философским обществом, Издательским Домом «Русская философия», Донецким высшим общевойсковым командным училищем, Координационным центром помощи Новороссии объявляют об открытии Философского Собора.
Итогом этой работы стало уникальное для России издание: «Великое русское исправление имен». — Под ред. А.Ю. Коробова-Латынцева, Н.В. Арутюно-ва, Санкт-Петербург: изд-во «Солнце Севера», 2023 — 240 с.
Сборник практически полным тиражом уходит на фронт, пополняя походные библиотеки наших батальонов выбивающих врага с великого Дикого поля, Гуляй поля русской истории, со святой земли Новороссии. Будучи в Донецке, когда наши войска сжимали клещи под Авдеевкой и готовили прорыв в промзону я получил в подарок один из экземпляров этой раритетной книги. Учитывая ее труднодоступность, я проведу экспрес-анализ наиболее значимых тезисов представленных в ней авторов.
Первые две статьи сборника как бы дополняют друг друга. Даша Дугина и Александр Дугин.
Дочь и Отец. Дочь говорит о том, что позиция Запада: "Война отец всех вещей", для славян же: "Мир есть отец всех вещей" (с. 18) и мы в отличии от загипнотизированных мишурой Европы украинцев воюем во имя живых и ради жизни, а не ради смерти другого, а следовательно и самого себя (с. 16). Отец Дарьи усиливает эту мысль вводя термин "Украина как территория Армагедона" (с. 23). Дугин обозначает СВО как поворотный путь мировой истории подобный тому, когда Рим сумел остановить Молоха Карфагена и избавить мир от первой попытки сотворить либеральный капитализм без Бога и без Человека (с. 31-33). Украина, утверждает философ это граница
между двумя онтологическими армиями, граница между двумя базовыми векторами истории человечества ... земля, бывшая колыбелью Древней руси, нашего народа, стала областью великой битвы, еще более значительной и масштабной, чем мифическая Куракшетра (с. 36)
Владимир Варава
ставит определенный рубеж в книге. Он открывает линейку статей которые рассматривают грани той цветущей сложности, которая являет миру СВО. Задача его текста вывести из тени лжи, лицемерия, эстетических бирюлек и рюшечек омерзительное и целиком искусственное для человека понятие: "Пацифизм". Он отнюдь не воспевает и не восхваляет войну:
Человеческая история - это драма грехопадения, в которой такие "злые" вещи, как смерть, война и предательство, являются "нормой", а не "аномалией". Но патологической нормой, поскольку грех - это патология (с. 44).
Но современная война это особая война. Это война против постчеловеческого бытия. А пацифизм это эфтаназия духа, предательство человека. Отрицание смерти при помощи химических или компьютерных средств, мечта избежать физической смерти через сочленение человека с машиной это уже не просто грех, ас корее смертный грех против самого духа. Ведь только через смерть тела человек может пройти преображение, путь указанный Христом. повестки дня современных трансгуманистов о фактическом бессмертии человеческого тела - это путь Антихриста. И пацифизм, оборотной стороной которого является иммортализм (борьба против смерти) есть путь антихриста. По крайней мере такие мысли приходят после прочтения сложного и богатого смыслами текста Владимира Варавы.
Александр Секацкий
повышает философский пафос предыдущих текстов. Его статья о точной топографии души и государства. Вернее о единой пространственной протяженности этих двух явлений. А еще вернее о том, что
... правильно настроенная лира согласуется с правильно настроенным полисом. И это вопрос истинной топологии человеческого присутствия (с. 64)
Федор Гиренок
бросает читателя в гущу социально-политической грани Русского Мира. Он пытается выправить имена в этой крайне не симметричной реальности, где золотое сечение между Правым и Левым - отсутствует напрочь. А значит и жизнь тоже можно поставить под сомнение. Какая же это жизнь без гармонии золотого сечения?
Чем отличается Запад от России? Тем, что в России много добрых людей, а добра нет. А на Западе наоборот: добрых людей нет, а добро есть. Что лучше: жить среди добрых людей или жить с добром? (с. 65).
Разрыв между капиталом и трудом, разрыв между собственностью и трудом, разрыв между собственностью и свободой... разрыв между.... разрыв между... разрыв между Богом и Человеком. Необходим новый проект социальности, новый социализм (с. 76).
Анатолий Черняев
предлагает конкретный проект суверенизации русской ментальности. Но для начала он вскрывает ключевые опорные пункты врага, который ментально оккупировал русскую интеллигенцию: этика ненасилия, теория справедливой войны, гендерная теория, экологическая этика, глобалистика, аналитическая философия, эстетика постмодернизма, теория тоталитаризма, мультикультурализм, постгуманизм (с. 84-87). Далее автор предлагает план очищения истории философии, логики, философии природы, социальной философии, политической и правовой философии, философии человека, этике, эстетике, философии культуры, философии религии от Западных пришельцев и восстановление русского суверенитета над русской же мыслью и духом (с. 90-96).
Игорь Евлампиев
поднимает старый тезис о закате Европы, о противоестественности Европы (с.98-101). Он заявляет, что нынешняя Европа ушла с траектории цивилизованности и ныне является конгломератом варварских культур, а люди в ней утратили облик человека и не способны ясно сформулировать чем человек отличен от животных (с. 101-102). В свою очередь
русские - единственные подлинные европейцы, которые продолжают традиции великой европейской культуры (с. 107)
Василий Ванчугов
работает в области этнософии, он как опытный хирург проводит философское вскрытие межнациональных и межэтнических конфликтов определяя то скрытое, что движет в межэтническом противостоянии. Как соотносится французская философия с "французами" и можно ли определить французскую же политику выстроив из этих трех терминов семантический треугольник? Что это за коллективные сущности задается вопросом исследователь (с. 117). конфликт делает из фина - чухонца, из русского - орка, з американца - пиндоса или янки. Каждый конфликт обертывает иной народ в самые разные словесные упаковки (с. 119-120).
Виталий Даренский
актуализирует повестку идеологической обороны России. И выстраивает узловые пункты этой обороны. Сердцем этой обороны является тезис: "Россия как цивилизация совести" (с. 126-129). Есть в тексте и уязвимые узелки. Например, бункер под названием "Ложь о "русификации" с наиболее одиозным представлением об украинцах и белорусах как нонсенс, как об искусственных этносах (с. 131).
Философ определяет блаженных миротворцев как тех
кто уничтожает сам источник войны, а не тех, кто предательски плюют им в спину (с. 133).
СВО в этом смысле война за мир, а бойцы самые, что ни на есть православные миротворцы пытающиеся выкорчевать угрозу миру как таковую.
Алексей Скворцов
ставит задачу рассмотреть войну и СВО в частности с точки зрения моральной философии - титанический труд! Но увы и ах. В процессе чтения статьи понимаешь. Автор не смог взять заявленной планки. Он ушел в лубочные и простенькие смыслы о которых не говорит разве что ленивый: война цивилизаций, необходимость защиты Донбасса. Это все верные слова, но для кого? Для политолога и политика, для экономиста и обывателя. Где же здесь моральная, да еще философия? Ее нет. Несколько "реабилитируется" автор приводя интересные суждения о менторстве Запада по отношению к России. Высокомерию Запада как моральном источнике всех бед Юго-Западной руси (с. 141). Еще более приближается автор к заданной планке, говоря о войне как трагедии совести в русской культуре. Для европейца или американца война это часть политики, экономики или приключения, а для русского всегда трагедия, для него война это путь подвижничества и жертвенности, по которому идешь (!) греховным путем. Отсюда и пафос трагизма (с. 144). Но потом опять спад великолепного накала мысли и уход в хорошо всем известные детали текущего военного противостояния. Но в любом случае БРАВО автору за то, что он потребовал поставить тему моральности СВО, заявил о своей готовности ее решить! Ждем. Быть может этот текст мы еще вскоре будем иметь честь рецензировать.
Юрий Пущаев
сразу бьет наотмашь:
Очередной парадокс русской истории сегодня может состоять в ее своеобразном закольцевании: в месте, откуда пошла Русская Земля больше тысячи лет назад, она подвергается теперь опасности там же и закончиться (с. 152)
СВО, заявляет философ, это бунт против постмодерна не признающего страдания как важнейшего и необходимейшего элемента жизни, почти ценности человеческого бытия (с. 155). Автор рассуждает на тему, а может ли быть политика построенная по моральным ценностям? Допустима ли хитрость для православного государя? (с. 160). Он пытается выявить схожесть и различия современной России с византийским идеалом (с. 168-180). Автор пытается определить а как можно дезападизировать саму Россию, как выиграть в той гражданской войне в которую мы решительно вошли в феврале 2022 года (с. 180-182). И снова автор оглушает читателя. в конце он заявляет страшную для простых как кирпич "патриотов" мысль:
На обеих сторонах грех, пусть и в разной степени... мы в ответе за тех мирных людей, которым эта война причинила страдания. На нас перед ними теперь лежит долг восстановления их мирной жизни (с. 182)
Анатолий Трухан
создает свой текст максимально сближая философию и теологию, заявляя об эсхатологической логике своего исследования (с. 183). текст сух, предметен, четок. Он ставит задачи, выводить подпункты задач, апорой и устанавливает критерии выполнимости этх задач. Стержень протвостояния по автору это два рахзных вектора развития. Для русских это духовное преображение через уподоблению Христу для европейцев же - возвращение утраченого рая через созидание общества изобилия (с. 186-187). Украина же для него не существующий симулякр реальности (с. 187). в этом смысле хотелось бы напомнить автору известную фразу "Структуры на улицу бунтовать не выходят", а два года СВО показали, что украинцы себя ощущают совсем не симулякром, а ядром цивилизационного противостояния Запада и России. И готовы ради этого чувства жертвовать своей жизнью... какой уж тут симулякр. Автор также возводит Россию на исторический престол возвышающий русских превыше всех народов (не слишком христианский то подход!). Он утверждает, что Бог ведет в истории войну за спасение человечества с помощью России (с. 189). Впрочем эти тезисы не голословны а укореняются автором как в истории русской философии так и в рамках теологической аналитики текущих международных процессов. Заявленная нами дискуссионность тезисов философа совсем не означает их не высокого гносеологического потенциала. Напротив, их стоит рассматривать как сильную заявку для начала религиозно-философского диалога о статусе России и Русского народа.
о. Дмитрий (Трибушный)
Негативное чудо совершается на Украине. То, чего не должно было быть, но то, что есть вопреки Божественному Логосу. Иначе, безымянная война. Постмодернистская война (с. 191).
о. Дмитрий предупреждает об опасности платонизма и излишнего возвеличивания своей роли. Он говорит об негативном платонизме и угрозе кражи то есть десакрализации имен в процессе исправлении этого самого имени. Он протестует против унижения и пренебрежения украинской идентичностью, он взывает вспомнить о том, что
Разговоры о несуществующей украине, несуществующем украинском языке типически воспроизводят разговор о былых провалах константинополя... Готовы ли мы допустить, что отрицание Украины и украинского языка является политическим вариантом ереси арианства, искажением православной политической триадологии? если в богословии внутритроичных отношений недопустимы идеи о неравенстве Ипостасей... то в политической теологии столь же уязвимы декларации о младших братьях и несуществующих языках.
Греческое высокомерие уже нарушило единство византийского содружества наций... Первопрестольные высокомерие и безразличие, псевдоимперская украинофобия - верный путь к тому, чтобы и Третий Рим, подобно своему предшественнику, стал мифологическим, несуществующим городом (с. 194-195).
Никита Сюндюков
определяет русских как ноль в мировой истории (с. 197). Но этот ноль есть пустота из которой рождаентся новое:
В русском ничто, в нашей русской пустоте возможно все (с. 198).
Наша история прерывиста, рваная, дерганная. И это прекрасно! Ибо наша прерывистость всегда рождает чудо нового и властно меняет ход человеческой истории (с. 199).
Александр Бовдунов
пишет о перекодировании украинцев. Он составляет обширную и крайне изощренную программу ликвидацию украинского языка через целую серию прагматичных операций государственными органами и общественными организациями. Высокомерие и презрение его к украинскому языку просто поражает, а хладнокровный цинизм (декодирование языка) вызывает отвращение и наводит мысли (может и не оправданные) на параллели с разнообразными нацистскими приемчиками и ухваточками (Речь не идет об определении автора статьи как нациста, но многие предлагаемые им методы имеют аналогии разнообразной практикой национал-фашистских движений. В первую очередь это связано с теориями об унтерменшах, применительно к данной статье это описание украинского языка как "недо языка", наделение его статусом парии среди человеческих языков).
По мысли философа украинский язык это: "интеллигентский националистический конструкт" (с. 203), в то время как русский язык это: "продукт общего имперского творчества" (с. 204). Поэтому проглатывая мову русские проглатывают и украинский национализм. Статья полна противоречий. То автор отказывает украинцам в собственной этничности, то заявляет, что украина имеет свою культуру, то украинцы не народ, а заблудшие русские, то совершенно иной народ чем русские (с. 205). Он заявляет, в отношении украинского языка, что "Речи, на которой и так говорят дома, не нужны учебники" (с. 206), однако не додумывает эту мысль до конца. Например, в такой логике и русский язык не должен преподаваться в школах, не должно быть учебников русского языка, ведь на нем и так дома говорят (с. 206). И таких неувязок, натяжек в статье великое множество. Но есть в статье и яркие моменты. я бы сказал попросту блестящие. Например, необходимость написания истории Новороссии, которая не идентична истории Украины (в псевдоимперской архаической терминологии автора "Малороссии"). Крайне важная мысль об инкорпорации определенных лингвоформ из украинского языка в русский язык и тем самым обогащение его такими оборотами, которые усиливают его семантическую точность и пластичность. Не менее важна мысль о серьезной работе с изучением онтики русского мира: наречий, диалектов, языков древних славян. То есть та работа которую проделал с греческим и немецким Мартин Хайдеггер (с. 207).
И наконец один из значительнейших тезисов:
нахождение единого семантического пространства, которое бы сближало великороссов, малороссов и белорусов, без ликвидации этнического своеобразия... лежит.. в обращению... к единому сакральному языку - церковнославянскому... можно было бы предложить сделать церковнославянский государственным языком новой Империи. В конечном счете, о том, о чем нельзя говорить на языке, созданном для трансляции Евангелия и христианского богословия, можно и помолчать (с. 208).
Да! Три раза ДА!. В свою очередь считаю, что необходим перевод важнейших текстов, которые читает молодежь и которые точно отражают происходящие события литературно-фантастическими образами на церковнославянский язык. В этой связи предлагаю: начать перевод на церковнославянский язык трилогии Толкиена "Властелин колец" и серии книг Ф. Херберта "Дюна".
Алексей Дзермант
осуществляет философскую игру с терминами "разрыв" и "прорыв" применительно к аналитике роли СВО в русской истории (с. 209-211). Философ уверен, что СВО запускает созидание (Или возвращение? Или восстановление?) внутреннего космоса в человеке. Он ставит вопрос об образе будущего, проекте будущего, мечте будущего в русской философии и справедливо замечает, что таковой работы в украинской философии не проводилось. А значит правда за Россией (с. 213).
Глеб Эрнье
выдвигает амбициозный тезис.
одной из основных задач политики будущего является выживание человечества (с. 215)
Препятствием является феномен национального эгоизма рожденный в Европе в эпоху Нового времени (с. 218). Национальный герой он препятствует эгоизму нации или способствует ему? Каков канон героя в эпоху когда на повестку поставлен вопрос о выживаемости человека? (с. 219-220). Быть может пора заговорить об освоении космоса. тех пространств куда уйдет фронтир, молодые и сильные? космос как безбрежная площадка конкуренции и соперничества наций, где можно, все еще можно избежать тотальности войны? (с. 222).
Завершают сборник два автора которые выступают редакторами и движителями процесса создания сборника.
Николай Арутюнов
в своем тексте борется за создание интеллектуального пространства в котором и левые и правые и монархисты и анархисты могут встретится и начать соборное соработничество на благо России. Он выдвигает концепт: "Встречи на новом месте" (с. 225-227).
Андрей Коробов-Латынцев
ратует и насыщает смыслом великие слова сказанные безымянным бойцом в 2014 году под Славянском:
Мы на чистом энтузиазме за онтологические доводы будем сражаться до последнего (с. 231).
Вторя ему автор статьи припечатывает:
Это война Бытия с небытием. Это русское Бытие возвращается на свои законные места обитания: от Донецка и Луганска в волноваху и Славянск, в Херсон и Одесу, в Харьков и Полтаву (с. 238)
Сборник прочтен. Какие же выводы? Война и Мир. Жизнь и Смерть. Момент и Вечность. Цивилизации планеты хрипят и рвутся между этими смысловыми растяжками.
А что же мы, человеки Русского Мира? Нас попытались выдавить из этой реальности в сферу интеллектуальной импотенции, ярким примером которой являются "голуби мира" и "герои Верхнего Ларса". Великое исправление имён затеянное на Донбассе может вновь поставить нас в экзистенциальную растяжку: Белое или Красное? Ответ видится в стиле соборности и софийности. Но так видится мне. А вот авторы сборника предлагают иную палитру от великодержавного псевдоимперского, якобы абсолюта государственного всесуществвоания до открытых просторов Космоса окружающего нашу планету и бездну нравственных прорывов которым государство не очень то и важно. Разные топосы, разные стили, смешанные хроносы, объединены все таки под одной обложкой. И нет чувства синкретизма, а есть убежденность в верности такого хода. Настоящего шага ферзем от философов Русского Мира. Внутренняя напряженность между мыслью и совестью - это наше достояние. Не надо пугаться конфликта и трагического столкновения мнений. Ведь это наш стиль жизни, это наш мир, это наша свобода... это наше все.
