Алкоголь, пожалуй, был самой главной статьей торговли с североамериканскими индейцами. На него всегда был спрос, его было легко перевозить в концентрированном виде (как спирт разной крепости) и делать из него готовый продукт прямо на месте торговли. По соотношению прибыль:затраченные усилия на транспортировку спирт всегда обгонял прочие товары, в которых остро нуждались аборигены - оружие, порох, свинец, железные изделия, ткани и т.д. Конечно, как белые, так и индейцы, постоянно вводили запреты на продажу спиртных напитков, но жажда наживы первых и слабая сопротивляемость алкоголю вторых, практически сводила на нет всю борьбу за “трезвый образ жизни” североамериканского индейца.
Хотя алкоголь сильно подрывал численность аборигенов, как из-за пьяных драк, так и из-за ухудшения продовольственной безопасности (срыв с/х работ, переориентация с земледелия на охоту, оскудение охотничьих угодий, покупка спиртного в ущерб орудиям труда), не менее опасен он был и для самих продавцов “зеленого змия”. Выкачивая из туземцев меха, торговцы часто по нескольку дней оставались в пьяной индейской деревне, и малейшая оплошность в поведении могла стоить им не только всех товаров, но и собственного скальпа. Зачастую торговля велась в долг, а индеец, протрезвев и поняв, что с ним обошлись несправедливо, мог просто “простить” свой долг и следующей весной отправиться сбывать свои меха к другому купцу.
Кроме опасностей гибели от рук пьяных дикарей, банкротства и трудностей походной жизни, торговцы постоянно подвергались назойливым домоганиям со стороны тех индейцев, кто особенно пристрастился к выпивке. Порой эти приставания так надоедали, что европейцы жестко подшучивали над особо рьяными туземными выпивохами.
Например, Джон Лонг, торговавший среди оджибве в конце 1770-х гг., вспоминал, что настойка лауданума (опиума) была очень действенным средством против домоганий похмельных индейцев. Однажды его так сильно достала полупьяная индианка, что он смешал в стакане с ромом (разведенным конечно) сорок капель настойки кантаридина (шпанской мушки) и такое же количество лауданума. После второго стакана женщина впала в глубокий сон и проспала не менее 12 часов.
Джеймс Адэр, английский торговец с юго-восточными племенами Сев.Америки в 1730-1770 гг., вспоминал, как однажды он распродал в деревне чикасо все свои запасы рома, и на следующий день к нему пристали двое индейцев-чокто. Они были в гостях у своих родственников-чикасо и тоже приняли участие в общей пьянке, но им, как говориться, не хватило. Чтобы отвязаться от назойливых приставаний, торговец сказал, что у него совсем не осталось окка хоум (горькой воды), но зато есть несколько бутылок энэ хоум (горьких ушей - т.е. длинного, жгучего перца) - настойки, которую он использует для поднятия аппетита перед едой.
Чокто, не знакомые с перцем, и соблазненные сродством двух понятий про что-то “горькое”, тут же по индейскому обычаю начали плеваться, выражая тем самым сильную жажду чем-либо обладать, и потребовали подать им бутылку. Первый из чокто поблагодарил Адэра за его щедрую душу и честное сердце, и без дальнейших церемоний приступил к дегустации.
… откупорил бутылку и сделал несколько больших глотков огненной жидкости, затем он долго не мог продышаться, а как только восстановил дыхание, сказал “Ха” и стал поглаживать рукой горло. Когда сила жгучего напитка изрядно ослабла, он начал бурно жестикулировать, восхваляя крепость спиртного и щедрость дарителя. Затем он подошел к своему товарищу и, по обычаю, поднес к его губам бутылку, и не убирал до тех пор, пока тот не сделал несколько больших глотков.
Второй индеец, по-видимому, был послабже, т.к. сначала не мог ни выдохнуть ни вдохнуть, а потом упал на землю и стал кататься, как очень пьяный человек, одолеваемый силой спиртного. Таким образом, чокто прикончили всю бутылку настойки, а потом и еще две.
Зрители чикасо удивлялись аппетиту чокто, которые жадно глотали огненное горькое пойло, и от души смеялись, подражая жестам, языку и поведению двух пьяных дикарей. Жгучий напиток так сильно разгорячил тела пьяниц-чокто, что первый, дабы охладить внутренности, жадно пил воду, пока чуть не лопнул, а второй из-за невыносимого жара внутри живота и насмешек жителей деревни утопился на вторую ночь в неглубокой канаве за хижиной своего дяди, архимага чикасо.
Тот же Адэр писал, что в 1736 году попал в похожую ситуацию в Канутаре, самом северном поселении чероки. В тот раз торговец, чтобы отвязаться от нахальных приставаний индейца, требовавшего свое навохти, слово которым обозначались и спиртные и лекарственные напитки, дал тому глотнуть из бутылки со скипидаром. Правда Адэр честно предупредил, что это очень сильное лекарство и оно может повредить. Однако, чероки не колебался ни секунды, за что и расплатился несколькими днями сильных болей в животе, но был успешно вылечен местным шаманом с помощью трав.
Справедливости ради надо отметить, что иногда европейцы шутили над индейцами и с благими намерениями. Французский офицер Бернар-Жан Боссю, служивший в форте Шартр в начале 1750-х годов, поведал о любопытном методе перевоспитания индейца.
По обычаю всех офицеров гарнизона Боссю нанял себе индейца из местного племени мичигамия (один из народов конфедерация иллинойс), чтобы тот снабжал его свежей дичью. Однажды этот индеец возвращался с удачной охоты, но по пути был перехвачен другими французскими офицерами, и накачен дармовой выпивкой, после чего индеец лишился памяти и всей богатой добычи. Боссю очень разозлился на своего слугу, отобрал выданное ружье и выгнал за дверь.
Как только индеец протрезвел, он осознал всю степень своей вины, снова выпросил ружье, боеприпасы, и ушел на охоту.
На следующий день он вернулся и пришел на мою квартиру, очень гордый собой и нагруженный дичью. За его поясом, надетым вокруг голого тела, торчали головки множества диких птиц, он распустил его и бросил добычу на середину моей комнаты. Затем он сел возле очага, и, не говоря ни слова, раскурил свой калумет. Покурив сам и дав мне сделать несколько затяжек, он произнес:
Вчера я лишился рассудка, но снова его обрел. Я согласен с тем, что заслужил такое обращение, когда ты прогнал меня из своей хижины. Ты хорошо сделал, что разрешил мне снова войти, потому что, если бы другие индейцы услышали об этом, они бы, по крайней мере, попеняли мне, что я разгневал вождя Великого Носа [таково было прозвище Боссю среди мичигамия].
Несмотря на то, что этот индеец явно обладал в равной мере и совестью и гордостью, тяга к спиртному тянула его на дно. Однажды он увидел, что дверь королевского склада была не заперта, прокрался туда, как змея, добрался до бочки с бренди и пролил половину содержимого на землю, пытаясь наполнить пустую бутылку. Это происшествие, вкупе с просьбами жены индейца дать тому какое-нибудь сильное лекарство против пьянства, заставил Боссю взяться за перевоспитание краснокожего пьяницы.
Когда индеец напился в очередной раз и искал добавки, Боссю сообщил ему, что у него имеется особо сильный бренди, но просто так он его не отдаст.
Индеец сказал, что беден, но если я согласен взять его жену, то он отдаст ее мне на месяц. Я ответил, что вожди белых воинов приходят к краснокожим не для того, чтобы наслаждаться их женами, и что если он отдаст мне своего сына в обмен на бочонок бренди, то я охотно возьму его в качестве раба. Мы ударили по рукам в присутствии нескольких свидетелей, и он передал мне своего сына.
Бренди, переданный в обмен на мальчика, был с сюрпризом - Боссю настоял его на жгучем перце. Сделав несколько глотков несчастный пьяница стал кататься по полу, тогда его связали и отнесли домой отсыпаться. Поутру к нему явился вождь деревни мичигамия с соплеменниками и устроил жесткий разнос, за то что тот продал сына. Несчастный прибежал к Боссю, стал рыдать и каяться за вчерашнее. Он говорил, что не достоин звания отца, что выпитый бренди был мочой злого Маниту. иначе бы он никогда так не поступил.
Здесь разыгрался маленький спектакль. Жена индейца строго спросила, где их сын? На что мужчина горько расплакался и поведал, что продал мальчика Великому Носу, но надеется, что белый вождь так добр, что вернет его обратно. На это Боссю заявил, что всех мехов мичигамия не хватит, чтобы выкупить мальчика из рабства, и что он твердо вознамерился забрать его с собой во Францию, чтобы сделать из него христианина. Однако, если индеец пойдет к священнику и правдиво расскажет о своем поступке, и если святой отец сжалиться над ним и попросит Боссю вернуть мальчика, то он не сможет ему отказать, но при нескольких условиях. Индеец должен бросить пить, креститься сам и крестить своего сына, и что их крестными будет сам Боссю.
Бедный мичигамия так и сделал, и с тех пор больше не пил. Кроме жестокого урока, трезвость ему помогала поддерживать вера в то, что его крестный великий колдун, ведь он всегда знал, сколько тот выпивал стаканчиков бренди за день. Сам Боссю объяснял этот факт очень просто. Он специально оставлял без присмотра бочонок бренди и ставил перед ним чистый стаканчик. Каждый раз, после того как индеец оставался один и соблазнялся налить себе бренди, Боссю, или его слуга, мыли стаканчик в горячей воде и, таким образом, точно знали сколько в течение дня выпил индеец.
Вас могут заинтересовать другие мои статьи по мемуарам Боссю - Месть лисиц. Любовь и земляника//// Настоящего индейца можно обмануть только раз, ну, или два////Когда-то от французских щеголей пахло, как из зада аллигатора.
Присоединяйтесь к чтению увлекательных историй эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.