Ибрагим привёз своих родителей и невесту в Стамбул. Расположил он их втроём в снятом им доме, в котором управляющей назначил Мектап-калфу.
- Мектап-калфа, я временно назначаю тебя управляющей в этом доме, здесь будут жить наши с Османом-пашой родители. Хотя, кто знает, может, они захотят остаться, - на секунду отвлёкся Ибрагим и продолжил:
- После того, как я женюсь, ты перейдёшь служить в мой дом. Я поднимаю тебе жалованье на 50 акче в месяц и надеюсь на твою дальнейшую безупречную службу и преданность, - объявил он калфе.
Женщина от радости бросилась к Ибрагиму и поцеловала ему руку.
- Ибрагим-паша, это так щедро с Вашей стороны. Я клянусь и впредь быть Вам верной и полезной, приказывайте, всё исполню, - искренне произнесла она.
- Да, Мектап-калфа, как раз сейчас мне нужна твоя помощь. Завтра после полудня сюда нужно привести лучших торговок с товарами, тех, которые приходят в Топкапы, - распорядился Ибрагим-паша.
- Слушаюсь, господин, - поклонилась Мектап-калфа, - всё сделаю.
- Хорошо, - сказал паша, - ну и помогай моим родным освоиться, пока я буду на службе. Для них здесь всё новое.
- Конечно, Ибрагим-паша, - не сомневайтесь, они не почувствуют неудобств, - заверила его калфа, и он со спокойной душой отправился с докладом к повелителю.
Тот Ибрагиму обрадовался и пожелал познакомиться с его родителями и невестой.
- Повелитель, как прикажете, привезти их к Вам или соблаговолите пожаловать к ним в дом? – спросил Ибрагим.
- Пожалуй, сам наведаюсь, посмотрю, что за жильё ты им подобрал, - улыбнулся султан. Завтра у нас совет, послезавтра инспекция на верфи, ну а потом и к твоим загляну, - сообщил султан.
- Как Вам будет угодно, повелитель, - поклонился Ибрагим.
- Вижу, ещё что-то хочешь спросить, - посмотрел на него султан.
- Вы как всегда прозорливы, повелитель, да, спрошу, если позволите, - ответил Ибрагим. – Дело в том, что моим родным требуется обновить гардероб, завтра к ним придут торговки, отцу я бы ещё смог подсказать, а вот в женских нарядах я не силён. Хюррем-султан известная модница, она сама рисует эскизы своих платьев, да и Ваших кафтанов.
Не позволили бы Вы посоветоваться с ней по этому вопросу? Как-никак они родственники великого визиря и должны выглядеть соответственно, - рассказал о своей просьбе Ибрагим.
У султана на лице появилась довольная улыбка.
- Ты прав, Ибрагим, моя Хюррем талантлива во всём, кафтан, сшитый по её эскизу, мой самый любимый. И одевается она лучше всех. Хорошо. Я переговорю с ней и дам тебе ответ, - согласился падишах, - если это всё, ты можешь идти в свой кабинет готовиться к завтрашнему совету.
- Слушаюсь, повелитель, - откланялся Ибрагим и пошёл к себе.
Хюррем не только согласилась помочь советами Ибрагиму, но и отпросилась у султана съездить в дом к его родным. Повелитель, конечно же, ей не отказал.
И на следующий день Ибрагим повёз их с Гюльнихаль к своим родителям и невесте.
Встреча была и волнующей и трогательной.
Сначала все поклонились Хюррем-султан, а потом принялись обниматься с Гюльнихаль.
- Эленика, ты настоящая принцесса, такая красавица, - говорила ей София, - как тебе здесь живётся?
- Очень хорошо, тётя София! Дядя Манолис, вы бы видели, каким стал ваш Нико, настоящий господин! Приедет – увидите. Ну про Тео я вообще молчу, второй человек в империи после султана. Ксантия, мечтала ли ты, что станешь женой такого знатного человека? – обняла девушку за плечи Гюльнихаль.
- Нет, такого желания у меня не было никогда. Я мечтала стать женой Тео, - чётко ответила Ксантия.
Хюррем одобрительно посмотрела на невесту Ибрагима.
- Ты знаешь, а я вот мечтаю выйти замуж за пашу рангом не ниже визиря, - рассмеялась Гюльнихаль.
В комнату постучали, и на пороге появилась Мектап-калфа.
- Прошу прощения, пришли торговки с товаром, куда прикажете их проводить? – спросила она.
- Давай прямо сюда, здесь и комната большая, и зеркало есть. Господин Манолис не обидится, если мы попросим его на некоторое время оставить нас? – вежливо обратилась к нему Хюррем.
- Понимаю, сейчас я уйду, - согласился он и пошёл в другие покои.
Спустя минуту в гостиную вошли две женщины с большими сумками и стали раскладывать свои товары.
Некоторые из тканей Хюррем сразу забраковала и выбрала самые модные и качественные.
София и Ксантия заворачивались в отрезы, подносили их к лицу, Хюррем издали наблюдала, просила повернуться и так, и этак, и к свету, и против окна, и, наконец, озвучила свой выбор.
В одну сторону отложили те ткани, которые подошли Софии, в другую – Ксантии.
- У меня есть время, если вы не против, мы могли бы набросать эскизы фасонов, которые бы вы хотели, ну или которые я вам предложу, - посмотрела на женщин Хюррем.
- С удовольствием, Хюррем-султан, огромное Вам спасибо, - ответила София, и женщины продолжили свои дела.
В конце концов с нарисованными эскизами фасонов и всеми тканями женщины решили, не откладывая в долгий ящик, сразу поехать к портнихе. Предупредив Манолиса, они так и сделали.
День получился насыщенным и плодотворным.
Хюррем приехала в Топкапы уже под вечер. В коридоре она встретилась с Ибрагимом, который закончил службу и отправлялся навестить родителей и невесту.
Они дружелюбно поздоровались, и она не удержалась от замечания:
- Ну, Ибрагим, ну удивил! Я думала, ты таку-у-у-ю райскую гурию привезёшь, а ты привёз маленькую райскую птичку, - играя голосом, сказала она и уже серьёзно продолжила: ладно, ты меня знаешь, не обижайся, она у тебя прехорошенькая, мелкая, а характер в ней виден. Чем-то мне меня напомнила, - засмеялась своим хрустальным смехом Хюррем.
- Спасибо, Хюррем, утомили они тебя? Как всегда, буду должен, - заулыбался он.
- Ох, смотри, паша, не рассчитаешься, - хитро улыбнулась Хюррем, и на этой весёлой ноте они распрощались.
В заботе о предстоящем торжестве время неслось молниеносно, не давая и минуты продыху.
В один из дней в кабинет Ибрагима-паши постучал охранник и доложил:
- Ибрагим-паша, у ворот стоит мужчина и спрашивает Вас, говорит, что Ваш родственник.
- О, Аллах! Неужели отец? Не случилось бы чего, вскочил из-за стола Ибрагим и бросился к выходу.
У ворот его ждал отец Ксантии.
- Это Вы, Софоклис? Вот уж не ожидал, - с улыбкой протянул ему руку Ибрагим, - я рад Вас видеть, всё же решили приехать на свадьбу?
- Да, не смогли усидеть дома. Всё же единственную дочь замуж выдаём, Проблема была в том, на кого оставить хозяйство, оно у нас немаленькое, не каждый сосед согласится ухаживать. Но удалось найти людей за плату, присмотрят, - объяснил Софоклис. – На пристани взяли с женой экипаж и решили ехать к тебе во дворец.
- Правильно сделали, для Ксантии будет большой сюрприз, она очень обрадуется. Сейчас я доложу повелителю и отвезу вас домой, - сказал Ибрагим и торопливо направился во дворец.
Повелитель позволил Ибрагиму ненадолго отлучиться, и Ибрагим сел в экипаж с родителями Ксантии, назвав кучеру нужный адрес.
У дома их встретил охранник и открыл дверь, навстречу тут же вышла Мектап-калфа.
- Мектап-калфа, - обратился к ней Ибрагим, - это родители моей невесты. Покажи им комнаты, в которых они могут расположиться и позови всех, я тороплюсь, и хотел бы их видеть.
- Слушаюсь, Ибрагим-паша, - поклонилась калфа и послал за родственниками Ибрагима молодую служанку.
Минуту спустя по лестнице уже спускались София с Манолисом, и через ступеньку прыгала радостная Ксантия.
- Мама, папа, как здорово, что вы приехали! Я такая счастливая! – обнимала она родителей.
- У нас душа была не на месте, когда ты уехала. Отец принялся работников искать на наше хозяйство и нашёл. Ни за что не пропустим такое важное событие в твоей жизни, - утирала слёзы мать.
- Одно важное событие уже произошло в моей жизни, - печально сказала Ксантия, - я стала мусульманкой.
- О, Господи, девочка моя, Ксантия, - приложила руки к щекам мать.
- Я теперь не Ксантия…моё новое имя Селин, - тихо сказала она.
- Селин? Слава Богу! Это же от нашей греческой Селены, так ведь, отец? – обрадовалась женщина.
- Да, так и есть, это имя вариант нашей Селены, - подтвердил Софоклис.
- Правда? Мне даже легче стало, - улыбнулась Ксантия и прошептала: хоть не Фатьма или Гюльнихаль, как Эленика.
Ибрагим в это время переговорил с родителя, спросил, не нуждаются ли они в чём-либо, попрощался и уехал во дворец.
Ему предстояло детально и доходчиво доложить на следующем совете свой план реформы армии, поэтому следовало изучить его подробнее.
Совет прошёл в напряжённой обстановке.
Полностью поддержал Ибрагима только адмирал флота бывший корсар Барбаросса Хайреддин-паша, которого султан пригласил на заседание дивана.
Остальные паши с недоверием переглядывались, переминаясь с ноги на ногу и не сказали ничего вразумительного, чем вывели из себя падишаха.
Он резко встал и раздражённо произнёс:
- Если у вас нет предложений, можете расходиться. – Ибрагим-паша, можешь начинать претворять свой план в жизнь, - дал добро он великому визирю и посмотрел на Барбароссу.
- Молодец, Хайреддин-паша, вижу, у тебя в голове тоже не старая паутина, а свежие мысли. Дерзай, я даю тебе полную свободу!
- Благодарю за доверие, повелитель, - поклонился капудан-паша, - я тут кое что задумал, попозже зайду посоветоваться, Средиземное море будет османским озером.
- Да будет доволен тобой Аллах, Хайредин-паша! – ответил султан и покинул зал заседаний.
Ибрагим-паша и Хайреддин-паша вместе вышли в сад и решили неспешно пройтись, продолжить обсуждение своих планов.
Неожиданно из-за аккуратно подстриженного куста им навстречу вынырнули Хюррем-султан и Гюльнихаль-хатун.
Мужчины в почтении склонили головы и учтиво поздоровались, Барбаросса бросил взгляд на служанку госпожи. Хюррем и Ибрагим слегка улыбнулись друг другу.
Когда они уже прошли, Хайреддин-паша оглянулся на Гюльнихаль и внезапно остановился. Ловко выхватив из ножен саблю, он побежал к женщинам.
- Ты что, паша? – вскрикнул Ибрагим и тоже оглянулся. Проследив за взглядом Барбароссы, он увидел, что капудан нацелился на ужа, ползущего за женщинами, и готовился изрубить его саблей.
- Стой, Хызыр-реис, нельзя, стой, - закричал Ибрагим, но тот с возгласом “Змея!” почти догнал женщин.
Те обернулись на крик, Гюльнихаль быстро сообразила, в чём дело, бросилась на Барбароссу и повисла у него на руке, державшей саблю.
- О, Аллах! Хатун, что ты делаешь? – вскрикнул Барбаросса, бросая оружие из рук. Девушка крепко уцепилась в руку мужчины и не отпускала, прижавшись всем телом.
Почувствовав тепло женской груди на своей руке, Хайреддин раскраснелся и не знал, что делать.
А в это время Хюррем и Ибрагим, оценив ситуацию, заливались от смеха.
Ужик, недовольно виляя хвостом, отполз в сторону, но подругу не бросил.
- Что происходит? – ничего не понимал Барбаросса.
- Хайреддин-паша, ты чуть не стал убийцей друга Гюльнихаль-хатун, - сообщил ему Ибрагим-паша.
- Друга?! – постепенно пришёл в себя Барбаросса и принял кокетливый вид, - эта милая хатун дружит со змеёй? Как интересно!
Он с улыбкой погладил бороду и вежливо обратился к девушке:
- Уважаемая Гюльнихаль-хатун, так, кажется, Вас зовут. Сейчас я тороплюсь, а дня через два приду во дворец. Не будете ли Вы так любезны поведать мне удивительную историю Вашей дружбы с этой рептилией?
- Если Вам это интересно, то с удовольствием, Хайреддин-паша, - ответила, зардевшись, Гюльнихаль, не отводя своих миндалевидных глаз от мужественного красивого лица Барбароссы.
Хюррем с Ибрагимом переглянулись с понимающей мимикой.
Раскланявшись, все разошлись по своим делам.
- Ох, Ибрагим-паша, кажется, я пропал. Ах, какая девушка! Давно ли она в гареме? Никогда её не видел, - поинтересовался он у Ибрагима.
- Нет, недавно. Это моя землячка, Хайреддин-паша, она тоже родом из Парги, замечательная девушка, - ответил тот.
- Да что ты, Ибрагим-паша, это судьба! – серьёзно сказал Барбаросса, Ибрагим глянул на него и пожал плечами, не поняв связи с тем, что они с Гюльнихаль из Парги и судьбой.
Тем временем незаметно наступил долгожданный всеми торжественный день. В каждом движении обитателей дворца чувствовались нетерпение и усердие.
Два дня назад из Румелии вернулся Осман, тепло встретился с родителями, весь вечер допоздна они все вместе не могли наговориться. На следующий день он привёз к ним познакомиться Хатидже-султан, она сама попросила его об этом.
Встреча прошла в дружеской обстановке и закончилась всеобщей симпатией.
А в саду Топкапы вновь накрывали столы и ставили шатры, украшая их красными атласными лентами. Все с волнением ожидали грандиозное праздничное гуляние.
