Увлёкшись своими антироссийскими игрищами и всё ещё ощущая себя акулами Европы, австрийские дипломаты (с юного и наивного Франца Иосифа взятки гладки), как-то упустили из виду, что у Наполеона III душевных претензий к Австрийской монархии, может быть, и побольше, чем к России. В конце концов, Россия же не одна была архитектором европейского мира по итогам Венского конгресса 1815 года, а племянник первого императора Франции всё еще жаждал реванша и итоги Крымской войны его не слишком утешали.
И если касательно Англии, Наполеон III ещё пошёл на сделку с памятью и личными обидами, то для Австрии в его душе места точно не было. Предстоящую войну с Габсбургами, он стал планировать, вероятно, сразу после прихода к власти. Такой союзник, как Пьемонт-Сардиния был императору Франции весьма полезен.
21 июня 1858 года во французском Пломбьере состоялась историческая встреча Наполеона III и Камилло Бенсо, графа Кавура, имевшего на руках полный карт-бланш от своего короля. Встреча проходила в обстановке строжайшей секретности: император и премьер-министр сели в удобную и неприметную карету, и отправились на прогулку вокруг тихого маленького городка. Беседа длилась восемь часов с одним часовым перерывом. Так как никакие бумаги подписаны не были, в истории эта встреча известна как Пломбьерские соглашения, послужившие прологом для официального франко-сардинского договора и последующей войны против Австрии.
А беседовали высокие стороны вот о чем: во-первых, как затащить за нос в войну пафосную Австрию, и как, собственно, после победы делить Италию. Единственным источником информации по содержанию этой встречи, является сам Кавур, так как второй собеседник в лице Наполеона III, воспоминаний и комментариев по данному поводу не оставил. Со слов Кавура император Франции начал со следующего. Представлю эту речь в виде небольшого монолога.
Мы безусловно поддержим Пьемонт, дорогой граф, в его борьбе с Австрией: и наша, и ваша цель - вышвырнуть Габсбургов из Италии. Но, во-первых, никаких революционных лозунгов, а, во-вторых... не хотелось бы нам выглядеть агрессорами в глазах всей Европы, да и вам это не к лицу. Что если Австрия сама объявит войну Пьемонту, а я и Франция благородно придём на помощь нашему союзнику? Кстати, дорогой граф, у меня есть отличная идея, как сделать так, чтобы война была объявлена с той стороны.
Герцог Модены и Реджо, Франциск V, личность, как известно жалкая и ничтожная, потомок славного итальянского рода де Эсте всего лишь по женской линии, а так - один из многих мелких Габсбургов-Латарингских, все ещё не желает признавать меня императором. Симпатии его подданных к просвещённым законам Пьемонта общеизвестны, так что никто не удивится, если моденцы обратятся к нашему брату, королю Виктору Эммануилу, с просьбой об избавлении их от угнетателя и принятии под своё подданство.
Брат мой, король Сардинии, конечно, будет вынужден отказать этим бедным людям. Но пошлет герцогу Франциску дерзкое увещевание, на что тот, разумеется, ответит ещё более дерзко. Пьемонт в ответ на это захватит Массу и... Австрия будет вынуждена объявить вам войну. Начало положено, дорогой друг... (Конец вступительного монолога императора.)
Далее император Франции и граф Кавур перешли к следующему этапу беседы. Следовало оценить реакцию остальных Европейских великих держав. Предварительное понимание уже имелось: Великобритания благодаря работе пьемонтских дипломатов будет нейтральна, Пруссия воздержится от поддержки Австрии, а Россия ... что же, - будет вовсе не против; Александр II, своим согласием на итальянское «раскулачивание» Австрии, был рад вернуть ей «долги» за подлости во время Крымской войны.
Новую карту Италии Наполеон III и Кавур видели вот такой, граф Кавур к этому году, как реалист и прагматик был далёк от мысли, что Пьемонту удастся объединить под своей эгидой всю Италию, несмотря на то, что он желал вырвать из-под австрийской власти, как можно больше итальянцев. А вот Наполеон III, намереваясь изгнать австрийцев, разумеется, надеялся ввести уже в свою сферу влияния как можно больше территорий. Теперь Италия по замыслу договаривающихся сторон должна была состоять из четырех частей.
Королевство Пьемонт-Сардиния должно было преобразоваться в Королевство Верхней Италии, вобрав в себя австрийского сателлита Ломбардо-Веницианское королевство, герцогство Пармы, Пьяченцы и Гуасталлы, герцогство Модены и Реджо, и как видим, некоторые территории, включённые в собственно в Австрийскую монархию, например, Истрию. Герцога Модены предполагалось изгнать, что же касается Пармский Бурбонов то о них в следующем пункте.
Далее следовало Королевство Центральной Италии - на месте Великого герцогства Тосканы и части Папской области. Во главе этой монархии Наполеон видел Пармских Бурбонов и дело вовсе не в компенсации за собственно Парму, которую планировалось передать савойцам. Всё дело в герцогине-регенте Луизе Марии Бурбон (в девичестве мадмуазель Артуа), правящей от имени своего малолетнего сына Роберта. Луиза Мария была внучкой Карла X - последнего короля Старой Франции и сестрой Генриха, графа Шамбора - действующего лидера партии французских легитимистов.
Кроме того, Луиза Мария (1819-1864) являлась единственной женщиной в истории королевской Франции, ради которой парламент всерьёз обсуждал возможность отмены «святая святых» - салического закона. В 1820 году погиб её отец Шарль Фердинанд, герцог Беррийский - последняя надежда своего отца и дяди, короля Луи XVIII на продолжение старой королевской линии. И Луиза Мария, которой не исполнилось и полугода, была его единственным законным ребёнком, при этом жена убитого герцога ждала второго ребёнка.
Младшую линию дома Бурбонов – Орлеанов, королевский дом, мягко сказать недолюбливал и было за что. Неизвестно, к чему бы это привело, но во всяком случае, вопрос наследования короны дочерью герцога Беррийского, стали обсуждать. Скоро, впрочем, все разрешилось - вдовствующая герцогиня Беррийская, разрешилась от бремени мальчиком - и вопрос с наследником Бурбонов прояснился. Позже Луиза Мария вышла замуж за наследника линии Пармских Бурбонов.
Таким образом, заочно суля принцессе-регенту отдельное королевство, Наполеон намеревался заручиться поддержкой и лояльностью сторонников «старых» Бурбонов в самой Франции, показать, что, будучи Бонапартом он отдаёт дань уважения и древней династии. В конце концов, не он и Бурбонов свергал.
