Гордый город выглядел нелепо. Его, будто случайного покупателя, заблудившегося на грязном рынке, поймали горластые зазывалы и затащили в убогие свои лавки. Ушлые торгаши обступали растерянного красавца, тесня со всех сторон. Они напяливали на его статную фигуру барахло кричащих расцветок и трындели: «Ой, как вам в ЭТОМ хорошо! Бомбически просто смотритесь! Купите, купите, купите»
Артему невыносимо противно было смотреть на рекламные постеры, которыми увешали практически все дома на Невском. Содержание кричащих баннеров – гнуснейшее, тупое, бессмысленное, аляповатое! Нет, конечно, смысл был – побольше вытянуть денег из ленинградцев. И те, совершенно растерянные, облапошенные наглыми карманниками, вытаскивали последние копейки, чтобы быть «в тренде».
Шпиль адмиралтейства, купол мрачноватого, строгого и прекрасного в своей строгости Казанского собора, игла Петропавловки обреченно тянулись к серо-голубому с оттенком розоватого, небу. Город задыхался от безвкусицы и хлама. У подножья Питера прямо на тротуаре спали бездомные, и вши ползали по их землистым лицам. Прохожие старались не обращать на них никакого внимания, стесняясь самих себя и равнодушия своего.
У набережной Фонтанки играл скрипач. Наверное, больше для себя, потому что в его коробке совсем не было мелочи. На такой большой город не нашлось и пары человек, что ли? У ларьков с шавермой толкались страждующие любители жареных кур в лаваше. Они жевали «шавуху» и запивали ее дерьмовым «Липтоном» в пластиковых одноразовых стаканчиках. Никто ничем не брезговал – вот молодой парень угощает девушку фастфудом, а около, на картонке, играет на баяне седой бомж и поет матерные частушки.
Мимо небрезгливой «черни» проезжали заляпанные грязью иномарки немалой цены. Казалось, всем наплевать, что из-под толстого слоя пыли даже номеров не видать. Смысл мыть тачку в Питере? Через двадцать минут опять вся серая будет! Так сойдет.
Машины толкались в пробке, нервно гудели сигналами, водители, забыв про то, что они – жители культурной столицы, посылали друг друга многоэтажным матом так, что даже известные питерские матершинники от искусства прослезились бы красочной формулировке подлежащих, сказуемых и частиц в речи своих потомков, так их растак, окаянных!
Артем остановил свой джип неподалеку от знаменитого дома Ленсовета. Он невольно залюбовался строением, отдаленно напоминавшим Колизей. Вот так, наверное, римские патриции взирали на толкотню народа со своих великолепных постаментов и трибун. Дом, равнодушный к вошкотне черни, возвышался над набережной, сверкая чисто отмытыми стеклами огромных окон. Его стен не коснулась вульгарная реклама – здесь свято блюли «порядок». Бирюков нисколько бы не удивился, если бы обнаружил в прохладных парадных теток в строгих блузках с брошками и с халой на головах. Здесь почитаются «традиции». Здесь проживают непростые смертные!
Бирюкову хватило благоразумия не входить в парадную и не спрашивать, где найти сейчас господина Семена Козловского. Не стоит светить рожей. Да еще такой. Господин Козловский наверняка поймет, что некий дядя, похожий на шкаф, явно не интервью у него брать собирается. К тому же, за годы ударного труда на ниве бдительной слежки за заблудшими овцами, господин, бывший товарищем Козловским, явно оброс нужными связями, как корабль ракушками. И эти связи не позволят и на метр к его персоне приблизиться.
Бирюков думал, мысли неуклюже ворочались в его большой голове. Наконец, он достал трубу, которой при случае и убить можно, набрал нужный номер и терпеливо слушал гудки. Через минуту в трубке послышался приятный баритон.
- Здорово, Мельник, - Бирюков придал своему голосу максимальную приветливость, - сто лет, сто зим! Как сам?
Его узнали.
- Здравствуй, Артем. Рад слышать. Решил посетить Северную Пальмиру?
- Ага, решил. Встретиться с тобой хочу. Где ты сейчас?
Мельник запнулся, а потом зачастил:
- Тема, ну б*я, приперло тебя, что ли? Дел невпроворот… Ну ты вечно…
Бирюков не дал ему договорить.
- Кирюша, не юли. За тобой должок, и ты свято обещал мне его отработать!
Мельник нервно вздохнул.
- Где встретимся?
Бирюков учтиво разрешил назначить встречу самому Кириллу.
- Ну тогда… Как обычно, в Вулкане, на Просвещения.
Бирюков хмыкнул. Не с того Кирюша начал. По идее, он должен переться через пробки к хорошему «другу» на важную встречу. А тут получается, совсем наоборот. Ну ничего, Артем не гордый. Пробьется. Ишь ты, Кирюшенька, все по старой половице ходит. Все ему неймется… Казино, игровые аппараты… Наверное, опять проигрывает все свои капиталы. Или… Или при башлях? Посмотрим.
Он завел двигатель и двинулся на самый край мегаполиса, где возвышалась, переливаясь огнями, новая громадина развлекательного центра, уродливого и неуклюжего, но с заявкой на роскошь – клуб «Вулкан», новый рай азартных игроманов всех мастей.
***
Кирилл когда-то посещал вместе с Артемом спортивную секцию. Правда, недолго, не хватило терпения. Да и здоровьем не удался. Маме Мельника пришло в голову отправить сына на тяжелый вид спорта, «чтобы рос сильным, и умел давать сдачи». Но Кирилла как били, так и продолжали бить все, кому не лень. Артем диву давался: куда у человека гордость подевалась? Ну неужели нельзя вмазать обидчику по мордасам, чтобы отстали?
Кирилл не мог и не умел давать сдачи. Что-то ломалось в его душе, и все хлипкое существо Кирюхи сдувалось, как воздушный шарик от укола иголки. И такое бывает. Бирюков плюнул и взял Мельника под свою защиту. Драться Артем Кирюху так и не научил, но зато сам здорово подтянулся под неусыпным руководством подопечного по алгебре и геометрии. К тому же Кирюха приучил его к книгам, прям целый мир открыл. Потому и дружили, пока Мельник не уехал с мамой в Ленинград – там какая-то тетушка померла, не забыв прописать любимую племянницу перед смертью.
Разъехавшись, парни не переставали общаться и переписываться. А на летних каникулах Тема частенько гостил в огромной комнате коммуналки на Петроградской стороне.
Со временем пути –дорожки их разошлись. Артем воевал в Афгане, а Кирюша, по здоровью избежавший армейки, грыз гранит науки в университете. Все было бы у Мельника хорошо, если не пристрастие к азартным играм. Катраны наводнили Ленинград и милостливо приняли Мельника в свои удушающие объятия. Ему везло до поры до времени. А потом… А потом Кирюха влип по полной. И гнить бы ему в саморучно вырытой могиле, если бы не случайно приехавший по делам приятель, который решил по старой дружбе остановиться у Мельника.
Артем уже сколотил группу, крышевал ларьки первых предпринимателей – деньги были. Ввалив Мельнику знатных пенделей, поучив маленько жизни, Бирюков оплатил долг Кирюши, равный стоимости новенькой пятерки. Возврата денег не требовал, но предупредил незадачливого игромана:
- Узнаю, что балуешься – урою. И хату отниму. Понял?
Кирюша, видимо понял плохо, коли в Вулкане тусует. Охамел в конец – даже не скрывается!
Но оказалось все по другому. Мельник в Вулкане работал. Охранником.
- Да кто тебя в охрану-то взял? – откровенно ржал Бирюков, - ты же нюня!
- Нюня не нюня, а взяли, - набычился Мельник, - я же не вышибала. Я за шулерами и жуликами наблюдаю, Тема! Понимать надо! Я ведь в курсе, че, как!
Артем уважительно кивнул.
- Давай уж о деле, - покорно вздохнул Кирилл, - хотя… не понимаю, какой тебе с меня толк.
Бирюков объяснил, какой.
- Кирюша, ты тут не первый год вьешься. Парень ты толковый. Инфу добывать умеешь! Так вот, мне нужен полный расклад об одном господине-товарище. Где живет, с кем спит, когда писает, что ест, куда ездит – все!
- Имя? – Кирилл деловито раскрыл записную книжку.
- Семен Козловский.
У Кирилла полезли на лоб глаза.
- Козловский? Да ты меня лучше сразу замочи, чтобы не мучился!
- Что? Что такое?
Кирюша, весь мокрый от отчаянного «попадоса» выложил на стол все карты:
Семен Антонович Козловский – один из владельцев вот этого всего, Тема! – он кивнул на уродливое здание развлекательного центра, - нафиг он тебе сдался?
- Да не волнуйся ты так. Ничего такого. В долю войти хочу, филиалы в нашем городе открыть. А то «семерки» уже работают, братва бабло стрижет, а эти не мычат, не телятся! Ты мне помоги, Кирюша. Телефоны, адреса, явки, пароли… К нему же не подойти, он, как сфинкс, твою дивизию!
Кирилл неуверенно посмотрел на Бирюкова.
- Темнишь ты, Тема… И себе, и мне яму роешь. Ладно, ладно, пиши!
Автор: Анна Лебедева