Тимур - первый из могучих правителей, сильных мира сего, которых можно причислить к узбекам.
После него - с некоторыми допущениями - традиция узбекской государственности не прерывалась.
И здесь узбекам гораздо проще, чем туркменам, таджикам, киргизам или казахам, которые вынуждены искать свои национальные истоки либо в глубокой древности (стараясь не обращать внимания на перерывы в суверенитете длиной в несколько столетий), либо скрепя сердце признавать, что они как нация сформировались либо при российской/советской власти, либо лишь за несколько столетий до прихода "белого царя".
Совсем не удивительно, что эмир Тимур, в остальном мире больше известный как Тамерлан, в нынешнем Узбекистане - главный национальный герой, примерно как в России все цари сразу.
Имя Тимура связано прежде всего с Самаркандом, столицей державы Железного Хромца - именно так можно перевести "Тимур Ленг", которое потом превратилось в "Тамерлан".
И далеко не все знают, что родился будущий эмир вовсе не в Самарканде, и даже не рядом с ним, а в гораздо менее известном городе за Зеравшанским хребтом.
Хотя если быть совсем точным, Тимур родился даже не в самом Кеше (нынешний Шахрисабз), а в кишлаке Ходжа-Ильгар в дюжине километров юго-западнее, который за прошедшие с тех пор шесть с лишним веков стал городом Яккабаг; так уж вышло, что примерно там я поставил палатку перед посещением Шахрисабза.
Тимур был из рода барласов, которые когда-то были монголами, пришедшими с Чингисханом полутора веками ранее, но потом тюркизировались, смешались с местными тюрками, что даёт нынешним тюркоязычным (и во многом тюркам по крови) узбекам считать, что эмир был одного с ними племени.
Город Кеш, нынешний Шахрисабз ("Зелёный город"), в XIV веке был примерно такой же периферией, как сейчас, но это уже тогда был древний город и важный локальный центр. Отец Тамерлана был богатым человеком, землевладельцем, обладавшим, по-видимому, некоторой властью в том довольно рыхлом государственном образовании, которое к тому времени представлял собой Чагатайский улус, один из осколков Монгольской империи Чингисхана. Тимур не сразу покинул Шахрисабз, возвысившись и достигнув первой власти именно в пределах нынешней Кашкадарьинской области.
Как бы нынешняя узбекистанская историография не противопоставляла "узбека" Тимура и монголов Чингизидов, фактически эмир повторял и даже копировал путь Чингисхана.
Тимур официально не стал ханом только потому, что не был прямым потомком "Потрясателя Вселенной" (хотя был с ним в родстве), и для приличия ему пришлось оставить настоящим чингизидам власть, самому в качестве эмира "скромно" встав сбоку от трона.
Тимур - тогда ещё не хромой - был правителем Кешской области только в самом начале своего пути, а потом он воевал с немногочисленными сторонниками по всему Мавераннахру, потом, после избрания эмиром Турана (это примерно нынешняя Средняя Азия), он сделал своей столицей более крупный и прославленный город, Самарканд.
Но Шахрисабз оставался его вторым городом, даже когда его держава на западе увеличилась до Малой Азии, а на востоке - до Индии.
И почти все последние 20 лет своего правления он строил на своей родине дворец совершенно грандиозных размеров.
Сейчас от этого дворца остались только руины входного портала, но и они по высоте сравнимы с величайшими минаретами Средней Азии, а по объёму - с айванами прославленных медресе Бухары и Самарканда.
После смерти Тимура с Шахрисабзом ничего выдающегося не происходило.
Но город оставался крупным и влиятельным, и местные правители Кенегасы слабо подчинялись бухарскому эмиру.
Так, когда русские в 1868 году взяли Самарканд, то именно шахрисабзский бек решил воспользоваться ситуацией и захватить город: русские, думал он, далеко, а бухарский сюзерен явно ослаб.
Надо ли говорить, что последний из беков Кенегасов просчитался, и в советское время Шахрисабз со своим пригородом Китаб вошёл пусть и крупным, но всё-таки райцентром.
Впрочем, и перед самой революцией значение тимуровой родины было выше среднего, о чём можно судить по тому, что уже в 1910-е сюда потянули тупиковую железнодорожную ветвь от Бухары через Карши.
Закончена она была, впрочем, лишь в 1924 году.
Сейчас шахрисабзская железнодорожная станция Китаб - один из немногих вокзалов Узбекистана, сохранивший более-менее исторический облик.
Конечно, и здесь всё было модернизировано, но черты изначального архитектурного стиля хорошо различимы.
Вероятно, дело в том, что станция Китаб расположена на не очень оживлённой, тупиковой линии.
Которая, впрочем, была электрифицирована в 2018 году.
Электрифицирована она была под ускоренное движение "Афросиабов", то есть сейчас здешняя железная дорога имеет прежде всего туристическое значение.
Только скоростной "Афросиаб" из Ташкента, единственный ходящий сейчас в Шахрисабз дальний поезд, может как-то компенсировать неудачную топологию сети: ведь Самарканд, Ташкент и остальные центральные и восточные регионы страны находятся за Зеравшанским хребтом.
Это невысокие по среднеазиатским меркам горы: вершины не превышают 3 километров над уровнем моря, а перевал Тахта-Карача, по которому проходит дорога из Шахрисабза в Самарканд - он и вовсе менее 1800 метров.
Но железную дорогу через них за 100 лет так и не построили, и ташкентский поезд обходит западную оконечность хребта через Карши и Мароканд.
Впрочем, ходит сюда до станции Китаб и пригородный поезд из Карши, это один из немногих участков на сети Узбекистанских железных дорог, где сохранилось пригородное сообщение.
К началу XX века Шахрисабз был небольшим, в целом захолустным городком, где величественные древние здания и великолепные руины других древних зданий возвышались посреди одноэтажных махаллей.
Как в Самарканде, только здесь общая картина была более цельной, и никаких русских кварталов.
В советское время всё это потихоньку реставрировали - хотя, конечно, скромнее, чем в Самарканде, расчистили часть территории около порталов Тамерланова дворца, разбили там сквер с фонтаном, а потом, уже при Каримове, и статую эмира поставили.
Ну и всё же разнообразили пейзаж скупой позднесоветской архитектурой: здесь же построили несколько гостиниц, уже тогда из Шахрисабза стали делать "официальный туристический центр".
Я бы сказал, что всё это смотрелось более цельным, чем в том же Самарканде, и больше было похоже на настоящий старый город, именно город, а не конгломерат из старых кладбищ, мечете и медресе, разделённых проспектами, улицами, скверами и невзрачными новыми кварталами.
Недаром Шахрисабз стал третьим объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО в Узбекистане, после хивинской Ичан-Калы и Бухары, раньше чем Самарканд.
Ну а в 2010-е годы сюда добралось большое благоустройство и современные узбекистанские представления о прекрасном.
Если в 2016 году центральная часть Шахрисабза была вся перекопана, то осенью 2022 года я застал городское ядро как бы одетым в зелёный парк с газонами и беседками, окружённый пусть и невысокой, но стеной.
Узкий, вытянувшийся на полтора километра с севера на юг парк, как и дворец, носит не самое оригинальное для тюркоязычного мира название "Ак-Сарай" ("Белый Дворец").
Вероятно, вся эта реконструкция сделало Старый Шахрисабз более приятным местом для прогулок, но лишило его значительной части аутентичности.
Центр всего шахрисабзского ансамбля - это полуразрушенный портал, оставшийся от дворца эмира.
Ну как полуразрушенный - целы стены и основания арок на десятки метров вверх, сохранились (вероятно, были отреставрированы) старинные изразцы.
Хромой Тимур здесь не на коне, как это обычно принято у азиатских властителей, он пешком и в короне, и как будто выходит из дверей своего огромного дома.
После фрагментов дворца самое впечатляющее, что можно увидеть в Шахрисабзе - это комплекс из двух медресе XV века, Кош-Гумбаз ("Двойной Купол Купол") и Кок-Гумбаз ("Голубой Купол"), расположенных на противоположном, южном конце парка.
Несмотря на прекрасную тимуридскую архитектуру, самое красивое, как водится на Востоке - внутри.
В комплексе с медресе - пара мавзолеев-усыпальниц.
Примерно там же, напротив медресе - то, что осталось от Дорус-Саодата, задуманного Тамерланом как родовая усыпальница для его семьи.
Купол со стороны парка - совсем новый, чуть ли не XX века (мечеть Хазрет-Имам).
А вот за ним скрывается первая усыпальница всего комплекса - мавзолей Джахангира, старшего сына эмира Тимура, умершего в самой середине его правления; видимо, это старейшая сохранившаяся постройка всего Шахрисабза.
Мавзолей самого Тимура, впрочем, так и не был сооружён здесь, завоеватель был похоронен в Самарканде, а его склеп в фундаменте непостроенной успальницы так и пустует.
Между медресе и усыпальницей на юге и руинами дворца на севере в парке можно найти ещё парочку не таких интересных, но всё же примечательных зданий.
Типичный для Средней Азии "торговый купол" Чорсу - по сути дела, дедушка нынешних крытых рынков.
Медресе Коба - как и торговый купол, оно было построено в XVI веке, но после всех реставраций и реконструкций выглядит совсем как новодел.
Медресе Чубин ближе к Ак-Сараю повезло чуть больше, и к тому же теперь здесь музей Тамерлана (не был).
В самом центре Ак-Сарайского парка, рядом с Чорсу ещё можно найти отреновированные до полной потери подлинности торговые ряды, и что-то вроде амфитеатра, который уж совсем нельзя себе представить в старом среднеазиатском городе.
Не так давно эти торговые ряды были главным шахрисабзским базаром.
На западе в парк выходит мечеть Малик-Аштар неопределённого возраста.
Шахрисабз за пределами своей исторической части - это вполне ординарный узбекский город среднего размера.
Без какой-то заметной индустрии и, соответственно, почти без примет советского прошлого вроде микрорайонов и четырёхэтажных пятиэтажек.
С трёх сторон, с юга, запада и востока Ак-Сарайский парк со всеми его историческими монументами окружён одно- двухэтажными традиционными кварталами-махаллями.
Оказавшись там, сложно дать Шахрисабзу его 100 тысяч населения.
Но к северу от бывшего эмирского дворца - основная часть города со всеми подобающими районному и культурно-историческому центру зданиями.
Дальше на север уходит главная городская улица с обычным для Узбекистана названием "Буюк Ипак Йули" ("Великий Шёлковый Путь"), отделённая от махаллей западнее и восточнее новенькими фасадами домов.
Здесь уже чувствуется немаленький город.
Эти места почему-то напомнили мне турецкую провинцию.
Хотя по городскому парку видно его советское происхождение.