Интернет есть вместилище слухов и фантазий, которые принято считать информацией. Интернет есть инструмент для продвижения собственных мозговых тараканов в головы доверчивых читателей. Но и достоверная информация тут тоже есть, хотя ее надо поискать. Лучше всего ее искать в архивах, используя откровения на популярных ресурсах в качестве целеуказания и обозначения критериев поиска.
Именно такой простой эксперимент мы предлагаем провести сейчас читателям. Наших тараканов можете игнорировать, они не опасные, читайте документы.
Начнем с инцидента 15 мая 1941, про который что только не понаписали. И таинственный он, и такой, и сякой, и Руста даже вспомнили. Меж тем полет Юнкерса был ВНЕРЕЙСОВЫЙ, он не был коварным нарушителем госграницы, его вели гражданские диспетчеры. Вот только ПВО про это не знало, потому что связи с военными у гражданских не было - линия оказалась повреждена месяц тому назад, а следом пошла тяжба кто ее должен восстанавливать. Такой театр абсурда мог бы закончится трагически, например, сбили бы гражданский самолет, погибли бы люди, так что, можно сказать, еще всем повезло.
Но и это еще не все. Посты наблюдения профукали Юнкерс посчитав, что наблюдают ДС-3, который как раз должен был пролетать в тех краях. Начальство по линии ПВО о ситуации узнало только 17 мая, когда из Москвы стали разбираться, что за ерунда вообще происходит. Но больше всех, по идее, должна была огрести как раз "товарищ Гризодубова", чье ведомство, видимо набравшись наглости у амбициозной начальницы (депутат Верховного Совета, любимица страны, героиня рекордных перелетов, первая женщина Герой Советского Союза, такой поди сделай выговор) положило, культурно выражаясь, свое полное безразличие на действующие регламенты и правила.
Далее документ. К критикам в стиле "нет, все было не так" большая просьба: прочитайте его пожалуйста, а потом пишите.
Резюмируем: самолет шел вне графика (внерейсовый), но о его вылете из Кенигсберга было известно, известен был и его маршрут. Известен в Управлении международных воздушных линий, которым как раз товарищ Гризодубова и заведовала в перерывах между публичными выступлениями и общественно-политической работой. Именно ее подчиненные решили, что в состоянии "разрулить" проблему без лишних формальностей - при таком-то начальнике и еще кому-то докладывать... Вот еще! Москву предупредили, так и быть, и хватит с них.
Посты ВНОС Юнкерс пропустили, заметив только после пересечения границы в 29 км и приняли за ДС-3, т.к. банально не умели различать силуэты основных типов самолетов. Такая была подготовка в этой службе за месяц до начала Великой Отечественной.
Дальнейшее трудно будет понять без дополнительных разъяснений. Суть в двух словах в следующем: диспетчеры из Белостока и Минска вели борт на Москву, командование ВВС, когда сообразило, что происходит, просто дало лично отмашку на посадку без дополнительных формальностей, видимо сообразив, что за такой залет можно и к стенке встать. Кстати, опять отметился "ни в чем не виноватый" товарищ Володин, которому косточки мыли весь май на заседаниях высшего коллегиального органа Красной Армии - см. подробней тут:
Чтобы читатель не отвлекался, продублируем:
И вот снова Володин:
Вроде бы логика с бытовой точки зрения в этом есть. Сказали же, это наш самолет, все нормально, тем более, он уже "на пути в Москву", над нашей территорией, зачем шуметь, разрешить посадку и не выносить сор из избы, что уж теперь-то...
Но для военного, тем более для военного на такой ответственной должности подобное просто дико. Если каждая героическая мадам будет отменять существующие процедуры в части обеспечения ПВО на свое усмотрение, то враг просто разбомбит Кремль как-нибудь. Прямо среди белого дня.
Гризодубовой не повезло - вопросом занялся Мехлис, для которого не существовало "авторитетов вне критики", кроме товарища Сталина. Он органически не выносил раздолбайства и злоупотреблений, договориться с ним, запугать или очаровать было невозможно. На Льва Захаровича много чего накидали, да и было за что, но он и полезного сделал немало - когда надо было приструнить любвеобильного комдива, раздающего ордена боевым подругам (реальная ситуация) или местного партийного руководителя, решившего порадовать артисточек фронтовыми посылками (тоже реальная), которые полуголодные люди собирали для солдат в окопах, то писали Мехлису. И он разбирался на всю катушку - чтоб другим неповадно было.
Личное участие Сталина, доброжелательно относившегося к Гризодубовой, тоже сказалось в плане смягчения акцентов, но все же вещи были названы своими именами. См. далее:
Как видно из документов, никаких особо суровых мер к виновным не применялось, сам инцидент посчитали не таким уж критичным, но вот выявленный в результате бардак уже представлял серьезную угрозу и его надо было срочно исправлять.
А до начала войны оставалось чуть больше месяца...
Ставка на "персональных героев", чья слава во многом являлась результатом мифотворчества пропаганды, оказалась не самым лучшим решением. Стране нужны были герои - в том числе для престижа, для наглядного подтверждения мощи, для демонстрации достижений. Разные рекордные перелеты тут очень много дали, переоценить их значение сложно. Но личная храбрость и даже личное мастерство не делают человека хорошим руководителем. И просто хорошим человеком тоже не всегда делают. Зато слава сносит начисто крышу очень многим. Уверовав в свою звездность, такие личности становятся просто опасны.
Гризодубова тут яркий пример. Судя по ее письмам к мужу уже во время войны, любую критику (очень осторожную, т.к. связываться с ней мало кто хотел, политический же вопрос - депутат, возглавляет Антифашистский комитет, лично Сталин ее знает и уважает) сия особа воспринимала вот так:
"Если бы они могли, то просто съели бы меня живьём! Косность, дикое мужское самолюбие! Нужно еще много, много лет, чтобы наша партия вытравила эти пережитки капитализма из мужского мозга."
Насчет косности мужского мозга вопрос спорный. Если бы с мозгом у самой Валентины Степановны в тот период все было в порядке, она бы урок с Юнкерсом усвоила и в командиры-начальники больше не лезла, оставив для себя роль символа и общественного деятеля. Ибо до такого безобразия довести режимное учреждение в предвоенный напряженный период можно только во время серьезного обострения звездной болезни и полной утраты критического восприятия себя и своих способностей.
"Ликвидировать распущенность" от товарища Гризодубовой требовали и позже, когда она, будучи командиром 101-го авиационного полка, летала по собственному усмотрению в Москву и вообще делала, что хотела и как хотела. Соответствующим образом подобный стиль командования отразился и на результатах боевой работы, если верить маршалу авиации Голованову.
Мы в документах 1-й авиадивизии особых претензий к Гризодубовой не обнаружили, командование дивизионного уровня ругаться с любимицей Сталина не рискнуло и только по косвенным признакам можно судить, что реально в полку происходило. Например, уже после отстранения Гризодубовой от командования, имел место весьма показательный случай - экипаж и самолет погибли, подорвавшись на собственных бомбах, когда пытались совершить вынужденную посадку (отказал один двигатель через три минуты полета) на свой аэродром (!!!). Возможно, кому-то это покажется нормальным, но аварийная посадка с бомбами, да еще на своем аэродроме, это даже не нонсенс, это просто нет приличных слов. Там загружали ФАБ-250 по нескольку штук и осколочные бомбы в большом количестве. Полк после подрыва на полосе всего этого арсенала мог просто стать небоеспособным. В упомянутом эпизоде все обошлось малой кровью - экипаж немного не дотянул, зацепил каменную стенку, срубил об нее шасси и сел на брюхо в 200 метрах от полосы, где и произошел взрыв.
Специфика "особого пути" вопреки и через установленные нормы, свойственная яркой личности товарища Гризодубовой, явственно прослеживается вплоть до 1944 года, когда она решилась пожаловаться лично Сталину на, говоря современным языком, гендерный шовинизм своего начальства, зажимавшего награды и звания, а так хотелось еще стать и первой женщиной-генералом.
Однако, "личный пилот Сталина", как называла Голованова бульварная пресса 90-х, сделавший карьеру за годы войны от полковника до маршала, мириться с выходками капризной героини не посчитал нужным. Сталин вызвал к себе Голованова, но тот в разговоре с Вождем проявил твердость и принципиальность, отказавшись подписать соответствующие приказы и дал развернутую характеристику достижениям Гризодубовой, не стесняясь резких формулировок. Очевидно, что Сталин после такого доклада свое отношение к ситуации пересмотрел.
В результате было принято компромиссное решение. Товарища Гризодубову с должности сняли, а полк таки сделали гвардейским, но уже без нее. В свою очередь Голованов отказался передавать дело командирши в военный трибунал, что, строго говоря, при тех обстоятельствах было вполне уместно (Гризодубова накатала свою кляузу на командование Сталину сразу через три этажа, так сказать, грубо наплевав на субординацию, причем основным мотивом читались именно личные обиды, а не какие-то полезные для общего дела идеи).
Если внимательно изучить детали того самого рекордного перелета, сделавшего Гризодубову знаменитой на весь мир, то и там проявятся все те же мотивы. За счет личных навыков и личной храбрости пытались скомпенсировать результаты нелепых ошибок. Речь о беспосадочном перелете самолета "Родина", женский экипаж которого остался без связи, карт и вообще не вполне понимал, где находится, пока не увидел море под собой.
"Родину" посадили в результате в болото, но удачно. Обратно ее доставлял уже после небольшого ремонта мужской экипаж, а девушки совершили агиттурне на поезде в Москву, выступая на митингах и срывая овации. Началом же героической эпопеи послужила, согласно официальной современной версии, потеря полетных карт, "которые вытянуло наружу из-за разности в давлении, когда Марина Раскова открыла астролюк, пытаясь сориентироваться по звёздам в разрывах между тучами". Данный эпизод оставляем без комментариев, он более чем красноречив. Физика не для героев, а тем более не для героинь. Они идут своим, особым путем.
