Следователь Анищенко разглядывал сидевшую напротив него женщину. Он не был женофобом — у него была верная жена и подрастали дочери, но эта дамочка вызывала у него беспокойство.
— Очки снимите, пожалуйста, Диана Юрьевна! — наконец попросил он, — а то полчаса уже с вами беседуем, а я не видел ваших прекрасных глаз, из-за которых, как я понимаю, и случилась трагедия с вашем мужем.
Порывистым движением она сняла очки, и с вызовом посмотрела на следователя.
— Смотрите.
— Ох, кто же это вас так! — ахнул следователь, — и губу припудрили, это же скорее всего, следы той же руки! Или я ошибаюсь?
Диана состроила скорбную мину.
— Он оскорблял меня! Угрожал, что если я не уйду от мужа, он убьёт сначала его, затем себя.
— Типичный психопат, — записывая, пробормотал себе под нос следователь, — дальше? Часто он поднимал на вас руку? Как вы объяснили мужу эти... следы?
— Дело в том, — Диана поднесла платок к наполнившимся слезами глазам, — что это было в первый раз. Обычно Григорий ограничивался угрозами... но в последний раз, когда я сказала, что хочу поставить точку в наших отношениях, он прямо слетел с катушек!
— Он угрожал вам? — оторвавшись от своих записей, спросил следователь, — как именно?
— Господи, я же уже сказала... — закатила она глаза. Она чувствовала: Анищенко играет с ней.
— Как отреагировал муж на ваши синяки?
— Он этого не успел увидеть. Слава вернулся из деловой поездки на следующий день! — всхлипнула она, — ах, если бы я только знала!
— Что именно? — продолжая писать, спросил следователь.
— Ну что... всё так обернётся...
— Как? — допытывался Анищенко.
— Так! — начиная раздражаться, сказала она, — что он от угроз перейдёт к делу! Боже, я так виновата!
— То, что ваш муж выжил, само по себе настоящее чудо! Он же, как и вы, из Новосибирска?
— Да, — ответила она, массируя ладони.
— Скажите, ваш муж знал о вашем романе?
— Нет, — испугалась она, — что вы! И я прошу вас не говорить ему об этом! Это добьет его!
— Каким образом вы думаете это скрыть? Ведь наша с вами основная версия — ревность вашего любовника.
— Прошу вас, когда Слава придёт в себя... Умоляю! Я сама всё ему скажу, — опустила она глаза.
— А у вашего мужа были связи на стороне? — не отрывая взгляда от её лица, спросил Анищенко.
— Нет. Он был идеальным супругом.
— Почему же вы говорите "был"? — отложив ручку, улыбнулся следователь, — даст бог, он поправится. Не зря же люди говорят про знаменитое "сибирское" здоровье!
— Да, мы надеемся, что он поправится! — она сложила молитвенно руки, и посмотрела в сторону невесть как оказавшейся здесь карманной иконки Матроны, прикреплённой к внешней стороне шкафа.
— А кто вместе с вами надеется? — сложил брови домиком следователь.
— Ну, все мы! Друзья, коллеги, — нашлась Диана, и посмотрела на часы: — простите, мне нужно в больницу.
— Хорошо. Подпишите, и можете идти.
С видимым облегчением она подписала свои показания и протянула Анищенко.
— До свидания!
— Постойте! — окликнул он её прежде, чем она успела взяться за ручку двери, — вопрос не для протокола: почему у вас с мужем нет детей? Всё-таки пятнадцать лет брака...
Она на несколько мгновений замерла, потом повернулась и ответила:
— Муж до недавнего времени не хотел. Мы собирались, но... — глаза её снова наполнились слезами, и она порывисто вышла.
Анищенко аккуратно сложил бумаги и задумался. Он ждал вестей от эксперта, но чутьё говорило ему, что Диана совсем не та, кем хочет казаться.
***
Вечером Анатолий, уютно устроившись на диване, смотрел по телевизору шоу.
"Сектор "Приз" на барабане"! радостно воскликнул усатый ведущий, и женщина тут же согласилась взять приз. "Как"? — удивился ведущий,— "вы же даже не начали играть, и вот так вот..." — "Приз"! — настаивала женщина.
И вот, в самый интересный момент, зазвонил телефон. Не в силах оторвать взгляд от телеэкрана, Анатолий крикнул жене:
— Аня! Телефон!
Но тот продолжал звонить. Тогда Толян чертыхнулся и сам снял трубку.
— Алё! — сказал он, завороженно глядя на чёрный ящик, который вынесли в студию.
— Толь, это Гена. Тебе завтра нужно срочно выйти на работу. Зашиваемся.
— Так я это... болею вроде как, — глядя на ведущего, не теряющего надежды уговорить женщину от приза в пользу игры, — сказал Толян, — а чего ты звонишь? Где Гришка? Всё гуляет, подлец?
— Нет, Григория забрали сегодня. Прямо с работы увезли, — ответил Гена.
В это время по телевизору открыли "Чёрный ящик". Внутри оказался пульт от телевизора. Женщина, ожидавшая ключи от машины, не показывая разочарования, стала тут же зачитывать приветы своему начальству и прочим добрым людям, снарядившим её из Липецка в Москву.
— Куда забрали? — не понял Толян, — что с ним? Приступ?
— Да ты чё, какое там... маски-шоу приезжали, задержание было, Флинт в то время в салоне был, чуть не обосp#лся, я сам видел... в другой раз посмеялся бы, но... в общем, надели на нашего Гришку наручники и увезли.
— Постой... — наконец, оторвался от экрана Анатолий, — как ты сказал? За что? Куда увезли?
— Не знаю, ДТП какое-то, на Новой Риге, с жертвами... следователь сказал, что если что, вызовет. Выходи завтра!
— Погоди, Ген, я не соображу никак... выйду конечно... ты меня, огорошил.
— Ладно, тогда увидимся, — сказал Гена.
— До завтра...
Он так и остался стоять с трубкой. Потом положил её и стал собираться.
— Куда это ты, на ночь глядя? — приподняла черную бровь супруга.
— Ань, мне надо, по делу!
— Что? Какие дела? Пятница вечер, знаю я эти дела! Ты можешь хоть раз, по-человечески вечер провести? Дружки позвонили, и ты побежал!
— Аня, ну не начинай! — поморщился Анатолий, схватил куртку и выскочил за дверь.
— Домой в таком случае, можешь не являться! — крикнула ему вслед жена. На плите стояла сковорода с фаршированными перцами, столь любимыми мужем. Женщина, вздохнув, выключила конфорку, и пошла звонить своей подруге, преподавательнице русского и литературы, чтобы вновь выслушать свой диагноз и приговор своей личной жизни.
Анатолий шёл по тротуару, и в уме прокручивал диалог с Мариной. Захочет ли она говорить с ним? Ведь она предупреждала его, а он! Мог спасти друга, но вместо этого, напился как свинья, забыв обо всём... Нет, он не придал значения её словам и теперь винил себя в том, что Григорий попал в беду.
Марины не было дома, напрасно Толя звонил в домофон. Пятница, вечер. Молодая женщина, наверное, поехала развлекаться в один из клубов Москвы. а что? Молодая, интересная... ни за что не скажешь, что она мама двух детей... Стоп. А где же дети?
Он посмотрел наверх, на пятый этаж, на окна Марины. Света не было. Он уже собрался поворачивать домой, как вдруг увидел Марину.
— Марина, постойте! — бросился он ей наперерез.
— Анатолий?
Оказалось, Марина отвезла детей родителям и возвращалась домой. Поднялись в квартиру. Грея руки о керамическую чашку с кофе, он рассказал ей всё. Начиная от своего пьянства, и заканчивая сегодняшним звонком. Она слушала его не перебивая, скрестив на груди полные руки. Он ждал, что она накинется на него, выгонит, разразится гневной тирадой, но она просто грустно посмотрела на него:
— Эх, Анатоль! Так вы не знаете, где его держат?
— Нет, — покрутил головой тот, не решаясь поднять на хозяйку глаза, — но завтра узнаю побольше. А может, его уже и отпустят! Он же не убийца!
При этих словах Марина вздрогнула. Её пронзила мысль, что кое-кто из её друзей может дать ей исчерпывающую информацию о вчерашнем ДТП на Новорижском шоссе.
Выпроводив Анатолия, она взяла свою записную книжку и села за телефон.
***
За единственным высоким и зарешеченным окошком стемнело, звуки стали тише, а следователь всё не вызывал его. Григорий мог бы подумать, что про него забыли, но пару часов назад ему принесли миску странной жидкости с картофелем, серый хлеб и "чай", который напоминал последний разве что цветом.
Наконец, он услышал, что дверь открывается. Его привели в прокуренный кабинет, где за столом сидел усталый следователь. Сняв очки, и положив их на стол, он тёр переносицу.
— Товарищ следователь! — начал Григорий, — объясните, почему я здесь?
— А сам-то как думаешь? — тот снова надел очки и воззрился на подозреваемого. Потом расправил плечи, и, положив перед собой лист бумаги, щёлкнул авторучкой.
— Имя, фамилия, отчество... Место рождения, год...
Всё это ему было уже известно, но порядок есть порядок. Когда формальная часть была соблюдена, следователь сообщил:
— У меня для вас, товарищ Нечаев, две новости. Плохая и хорошая. Плохая в том, что отпечатки, взятые у вас утром, полностью совпали с отпечатками, найденными нами на машине и в доме потерпевшего, а вторая, хорошая, в том, что врачи, несмотря на тяжёлое состояние Святослава Борисовича, отмечают положительную динамику. Это хорошо, так ведь? — он дружески улыбнулся Григорию.
— Я не знаю... наверное. Кто такой этот Святослав Борисович? Я так понял, что он пострадал?
— ... в результате ваших преступных действий. Во всяком случае, мы попробуем доказать или опровергнуть это.
— Но я не знаю никого с таким именем! Он мой клиент? Назовите марку машины, может, вспомню.
Григорий подумал, что кто-то разбился на машине, которую он обслуживал. Этих машин за месяц было с два десятка, и не всех водителей он знал поименно.
Анищенко открыл ящик стола, достал оттуда конверт с фотографиями аварии, и выложил перед Григорием. На фото, с разных ракурсов была запечатлена покорёженная машина, взглянув на которую, он сразу понял всё.
— Ну? Узнаёте? — спросил следователь.
— Я никогда не ремонтировал её, — сказал он.
— Багажник неплохо сохранился, в отличие от капота. И там есть ваши отпечатки! У машины были повреждены тормозные шланги. Аккуратно надрезаны, я бы сказал, профессионально. И система оповещения не сработала. А вы ведь, у нас по электрике? Или я что-то путаю?
Григорий слушал, и не верил. Потом вытянул руку с указательным пальцем, и хотел встать, но следователь показал ему жестом, чтобы сел обратно. Григорий повиновался.
— А бейсболку мою вы случайно не нашли?— сказал он, пытаясь унять охвативший его озноб, — было бы логично найти её на месте преступления.
— Нашли. Вы забыли её на камине в доме потерпевшего.
— Вас это не удивило? — с надеждой глядя на Анищенко, спросил Григорий.
— Нет, — откинулся в кресле следователь, — вы действовали в состоянии аффекта!
— В состоянии аффекта невозможно ничего сделать грамотно! — возразил Григорий, — вы же понимаете, что у меня нет никаких... как это... никакого мотива!
— Разберёмся. Не всегда мотив лежит на поверхности. Например вы, женившись на богатой вдове, смогли бы стать обеспеченным человеком... вот только муженёк оказался крепок. И ангел-хранитель у него...
— Что за ерунда! Какая богатая вдова, о чём вы? Я принципиально не встречаюсь с замужними!
— Давайте заканчивать, — подавил зевок следователь, — а то собственная жена меня два дня не видела. Вопрос: как ваши отпечатки могли оказаться на машине и в доме потерпевшего?
— Я там был. Достал бутылку вина из багажника. Нет, две. Две бутылки, красное и белое.
— Вас хозяин попросил? — записывая что-то в блокнот, рассеяно спросил Анищенко.
— Я же сказал, — терпеливо, как ребёнку, стал объяснять Григорий, — я не знаю хозяина этой машины. Я думал, что хозяин, то есть хозяйка, на Бали.
— Значит, получается, без спросу залезли в чужую машину?
— Выходит так, — склонил голову Григорий.
— Вам знаком этот человек? — следователь выложил перед ним фото мужчины лет сорока, с приятным, располагающим лицом.
— Нет. Я его впервые вижу, — ответил Григорий, — а что? Это потерпевший?
— Нет, это другой человек. Наряду с женой потерпевшего, он является главным выгодоприобретателем. Вы точно его не...
— Я его впервые вижу. Меня, просто провели... подставили! — горько заключил Григорий и стукнул в сердцах по столу.
— Разберёмся, — сказал следователь, — ну что же. Подпишите... здесь, и здесь. У вас есть адвокат?
— А вы считаете... он мне нужен?
— Ну... — блеснул очками Анищенко, если его нет, государство предоставит. В любом случае, пока вы в статусе подозреваемого, но в ближайшее время вам может быть выдвинуто обвинение.
— И в чём меня обвиняют? — глухо произнёс Григорий.
— Пока ни в чём, успокойтесь, — Анищенко сложил документы, и щёлкнул замочком.
— А пока вы меня отпустите? — с надеждой спросил Григорий, но следователь покачал головой.
— Кукушкин! — поднял он трубку телефона, — уведите задержанного!