- Галя, - наконец отозвалась девушка, чувствуя, как липкий пот покрывает её с головы до пят. Не мигая, смотрела на мужчину, боясь произнести следующую фразу. Только нельзя пропустить слова матери мимо ушей, всегда слушала, неужто сейчас супротив пойдёт? Тем более, знала та, что встретит Галина в лесу незнакомца.
- Жена твоя, - наконец, выдохнула признание и тут же отвела глаза, не в силах выдержать чёрный взгляд.
Начало серии
Предыдущая глава
- Жена, - повторил незнакомец, задумываясь. Взгляд рассматривает пол с соломой, пока левая ладонь бродит по колену, будто раздумывая и пробуя слово на вкус. – Жена?! – вопрошает, смотря на Галину, и, кажется, ничего не ускользнёт от его взгляда.
- Галя, - говорит одними губами Галина, и кажется ей, что сейчас потеряет сознание от того, что солгала.
- Галяяяяяя, - тянет незнакомец, смотря куда-то вбок. – Жена, - привыкает к новому статусу. – А моё имя как? – сдвигает брови на переносице, не в силах вспомнить имени.
- Ефим, - тут же нашлась девушка. – Ефимушка, - повторяет ласково, глядя ему в глаза, а у самой сердце в груди чечётку отстукивает.
- Ефим, - пробует имя мужчина на вкус, только кривится, будто не нравится ему звук. - Ефим, - повторяет, - и видит Галина на лице его сомнения, ругает себя, что солгала, только стыдно признаться нынче в этом.
Она намеревается уйти, чтоб оставить гостя наедине со своими мыслями, когда вбегают дети. Раскрасневшиеся, весёлые, с горящими глазами. Вбегают и резко тормозят, будто наткнувшись на невидимую стену. Смотрят на мужчину, не зная, как себя вести. Вздымаются груди, разошедшиеся от быстрого бега, и первой Лидка выпаливает «папка», бросаясь на грудь незнакомца. Маленькая, двухлетняя, с пятью словами в запасе, среди которых именно это слово. Врезается в широкую грудь, и нет лучше признания, чем это.
Мужчина не знает, как реагировать. Смотрит на Галину, которая отводит глаза. Стыдно, неловко, боязно. Только как оторвать от груди хрупкое маленькое тельце, что жмётся сильно, обнимая за голову. И незнакомец накладывает большие ладони, обхватывая так, что, кажется, ребёнок просто растворился в его объятиях. Застыла Лида, не в силах пошевелиться, пока стучит в неё мощное сердце, а задумчивый взгляд мужчины бродит по соломе, задаваясь одним вопросом: «Почему я не помню?»
И тут же за Лидой последовали остальные. Поначалу Толик, а за ним Григорий, по наитию. Самый старший, которому пять. Не понимая, отчего брат и сестра льнут к чужому, и думая, что он мог просто не узнать любимого человека.
Так семья обрела отца, а Галина мужа. Её отец на то ничего не сказал, выслушав сон о матери, лишь уронил голову на грудь, раздумывая, накажут ли небеса дочь за эту ложь? А потом спустя время, словно томясь, тихо ушёл во сне, не собираясь нести такой крест.
- Это кто? – интересовались соседи, кивая головой на мужчину в доме.
- Муж, - уже уверенно отвечала Галина, улыбаясь.
- Так пропал ведь, нет? – говорил народ.
- Вернулся.
Один раз видели Ефима люди, когда за Галиной приезжал, да и то сильно не всматривались. Больше невеста интересна была. Мужчина и мужчина: высокий, большой, всё при нём, а каков на лицо – кто знает. Поговаривали, что не похож, вроде на того первого, только Галина всё одно говорит.
- Муж это, Ефимушка. Отец деток моих.
И даже сестры Галины будто запамятовали, как выглядит зять. Приняли, как родного. Главное, отец есть у детей, и ладно.
И дети за папкой хвостом тянутся. Как выйдет за ворота, сразу все трое за ним. И похожи – не похожи, вроде есть сходство. Видно, как отца любят, потому поговорили-поговорили соседи и замолчали, приняли Ефима. И стали они потихоньку житье-бытье налаживать.
Руки будто сами вспомнили, как инструмент держать, как только топор в ладони лёг. Заиграл, запел, вонзая острый нос в дубовую кору. Был у Галины муж охотник, а стал плотник. Отчий дом подправил, крылечко новое поставил на восьми балясинах да с резными стойками, крышу ажурными деталями украсил, наличники вокруг окон такие, что народ не мог просто так мимо пройти, любовался.
И дети всегда при нём. Обступят, да не только свои, но и соседские, каждый хочет науку познать, увидать, как из обрубка неотёсанного такая красота неземная выходит. Никого не гнал Ефим, только улыбался да показывал своё дело. А там и просить его народ стал им дома подлатать или утварь какую сделать. Так и зажили Крыловы счастливо.
Шёл 1973 год, положение о паспортной системе, согласно которой паспортизация распространилась на всех жителей страны Совмин СССР утвердил 28 августа 1974 года. В полном объёме документ вступил в силу через два года — столько шла подготовка госаппарата к этой задаче. С тех пор паспорт гражданина СССР были обязаны иметь все советские граждане старше 16 лет.
В постановлении Совмина были особые указания насчёт жителей сельской местности: тем из них, кто ранее паспорта не получал, новый документ полагался лишь в случае выезда в другую местность на длительный срок. Если же они покидали родной посёлок максимум на полтора месяца, в том числе ехали в санаторий или в командировку, то удостоверением личности для них служила справка от сельского исполкома с указанием цели выезда.
Именно поэтому у Галины проблем с документами для Ефима не возникло. Так мужчина занял место в её семье в качестве главы.
Отчего Галина доверилась неизвестному человеку, которого нашла в лесу? Потому что верила матери. Ещё ни разу подобные сны не были лживыми. А вот у Ефима выбора не было, ему сказали кем быть, и он, не помнящий почти ничего, принял свою новую сущность.
В первую близость был робким, несмелым, будто вспоминая, как это сызнова касаться молодой красивой женщины. А потом полюбил, как заново, только мучали Ефима вечные кошмары. Будто не он это вовсе, а совершенно другой человек. Просыпался в поту, садясь на кровати в сумерках, и лишь луна смотрела на него, шептала, что не Ефим он вовсе.
- Родяяяяя, - звала женщина, и Ефим признавал в ней свою мать. Рослая, с всклокоченными седыми волосам. Стояла в чёрном платке, будто траур носила, и звала его по имени. Родион. И в тот момент казалось, что именно это и есть правда.
Просыпался, быстро дыша, пытаясь унять убегающее вскачь сердце, и Галина, имея чуткий сон, сразу оказывалась рядом.
- Кошмар это, Ефимушка, кошмар, - убеждала, вжимаясь в мужнину плоть. – Я твоя жена, и деток трое. Ты же сам видел. Не могут детские души лгать.
Только от этого ещё больше томился Ефим, будто в сетях был, не в силах вырваться. Оплела, обмотала Галина, и хочется верить, только отчего каждый раз в голове странные образы возникают. Будто идёт Ефим по полю с косой, остриём машет, колосья у ног падают, а рядом женщина. Красивая, белокожая, волосы пшеничные. Смотрит и улыбается.
- Мой ты, Родюшка, только мой, - говорит. И отчего-то такое чувство, что это зазноба его, любовь всей жизни, и душа на части разрывается, не в силах понять, почему голова играет с ним в такие странные игры.
- Ну вот же, смотри, - протягивает Галина бумагу, где чёрным по белому значиться, что он Ефим Кузьмич.
- А родные? – задаётся вопросом.
- Нет никого, мы только, - вздыхает. – Померли все. Неужто, тебе нас мало, Ефимушка?
Задумывается мужчина, гонит мысли, что назойливыми мухами прилетают к нему в виде образов. Только здесь настоящее, а там во снах и воспоминаниях, кто-то другой. Только год прошёл, за ним ещё один, а потом ещё, а Ефиму всё неймётся. Рвётся сердце, как птица в клетке, хочется на волю. И не потому, что семья у него нынче плохая, правду узнать надобно.
Ходит Ефим, на жену посматривает, а та с детьми обнимается, жизни радуется. Солнце светит – красивая, как такую не любить? Только кажется ему, что есть та вторая жизнь, которая внутри заперта. Томился мужчина, а потом решил, что не может больше так, потому искал повод с Галей поговорить и как есть на духу всё рассказать. И пусть за сумасшедшего принимает, ему терять нечего. Лучше он уверится в том, что болен, чем век ходить пришибленным.
И почти ж рассказал, а тут соседский Назар с такими новостями. Его дети, его, три года уж под одной крышей, папой кличут. А как понял Ефим, что не найти ему Гришку, загорелось в груди, защипало в глазах. Выбрался на берег мокрый, усталый, поникший. Дети к отцу бросились, плачут, а Галина неподалёку на земле раскачивается, к небу руки тянет, слезами умывается. Плачет мать, плачут брат и сестра, плачет душа Родиона, что теперь навсегда себе имя Крылов Ефим Кузьмич заберёт, потому что оставить нынче Галину в таком состоянии не может. Может потом, позже, но сейчас он просто обязан быть рядом, чтоб подставить мужское плечо и позволить почувствовать, что она сильная и может справиться и жить дальше.
Продолжение здесь