Херлуф Бидструп – это целая эпоха в мировой карикатуре. Не сосчитать, сколько художников выросло на его рисунках, сколько безуспешно пыталось ему подражать и копировало его стиль. Но у него было неоспоримое и недосягаемое преимущество – он был одновременно очень выразителен, лаконичен и прост в своих работах. Это была простота гения, который непринуждённо и вдохновенно творил шедевры, не задумываясь о том, какую высочайшую планку мастерства задавал в искусстве своим творчеством.
От автора: вторую часть этой большой статьи, посвящённой работам великого датского карикатуриста, вы можете прочесть здесь:
Невыносимый запах супа из кольраби
Его отец, Хермунд Бидструп, был художником-декоратором и маляром, который в поисках работы постоянно кочевал с места на место. За двенадцать лет странствий он успел объехать Европу, побывал в Палестине и Египте. На обратном пути в Данию решил ненадолго посетить Германию и... остался там на несколько лет, влюбившись в немку Августу Эмму Берту Шмидт. 10 сентября 1912 года у пары родился сын, которому при рождении дали имя Христиан Ханс Херлуф.
«Мне было два года, когда вспыхнула первая мировая война, - писал Херлуф Бидструп (от автора: здесь и далее курсивом выделены отрывки из его мемуаров). - Я и представления не имел о том, что существуют различные народы и что моему отцу не надо идти на войну, так как он датчанин. Однако я слышал, что людей с физическими недостатками не берут в солдаты, и когда матери других детей спрашивали меня: «Ну как, дружок, твой отец тоже солдат?», я, к удивлению моей мамы, отвечал: «Нет, мой отец горбатый!» Положение в Германии стало невыносимым. Помню, как мы голодали. Запах супа из кольраби до сих пор вызывает у меня тошноту. В течение длительного времени мы только и ели что кольраби. В довершение всего отца арестовали по подозрению в шпионаже. Выйдя из тюрьмы, он решил вернуться на родину, и мы перебрались в Данию».
Гены отца сделали своё дело, и Херлуф унаследовал от него страсть к рисованию. Бидструп-старший был очень доволен тем, что сын рано взялся за карандаш, и стал не только наставником мальчика, но и его первым критиком. А ещё он много рассказывал ему о своих многочисленных поездках в разные страны. Для впечатлительного ребёнка с богатым воображением все эти увлекательные беседы, наблюдения и весёлые ремарки были одновременно и увлекательнейшим общением с родным человеком, и способом познания мира.
В Дании из-за жилищного кризиса семья лишь через несколько лет скитаний по чужим углам получила квартиру. Но когда только-только удалось наладить быт, на Европу обрушилась эпидемия «испанки», которая едва не унесла жизни родителей Херлуфа. В этих сложных условиях самым большим утешением для него стало рисование, которое превратилось в бегство из реальности в добрый и безопасный мир фантазии. Быстрые живые наброски, тематические рисунки, на которых он изображал попадавших в смешные ситуации людей, их характеры и поступки – вот что было по душе юному художнику.
«Я рисую с тех пор, как помню себя. Если только в мои руки попадал карандаш или кусок мела, я тут же начинал рисовать, а порой «рисовал» даже не имея ничего. Помню, что ещё маленьким мальчиком я, бывало, по вечерам, когда меня укладывали спать, долго водил указательным пальцем в воздухе, «рисуя» различные фигуры. Многие дети любят рисовать, но меня, как видно, больше, чем других, поощряли к этому… Как и все детские рисунки, мои домики, люди, деревья и лошади невольно вызывали улыбку. Помню, как я обиделся на моего дядю, который расхохотался, просматривая мои творения, а ведь я трудился над ними, наверно, не менее старательно, чем маститый художник над созданием образа святой мадонны! Мне было тогда лет пять, и я долго размышлял над тем, почему мои рисунки воспринимаются другими совсем не так, как мне бы хотелось».
Херлуф быстро понял, что нередко те или иные поступки и поведение людей способны производить на окружающих комическое впечатление. В школе от него доставалось одноклассникам и учителям, когда он изображал их мелом на большой классной доске. Он старался подчеркнуть какую-либо особенность, присущую конкретному человеку, например, мимику или излюбленную позу. Такая узнаваемость не только вызывала у других смех, но и нередко задевала того, кто становился героем рисунка. Наблюдая за реакцией на своё творчество, Херлуф постепенно начал понимать, каким грозным оружием способна быть удачная карикатура.
«Рисунки Бидструпа. Текст Адольфа Гитлера...»
В том, что Херлуф станет профессиональным художником, ни у кого не вызывало сомнений. В старших классах школы он по вечерам посещал художественное училище, где изучал законы перспективы, проекцию, геометрию и рисовал гипсовые бюсты. Он отлично подготовился к поступлению в Королевскую академию художеств и успешно выдержал все испытания.
Бидструп пытался писать масляными красками, но быстро понял, что академическая живопись не для него. Его манила графика, а больше всего - изображение людей в движении с передачей всего спектра их эмоций. Неудивительно, что для него настоящим мучением стали занятия, на которых студентам приходилось рисовать неподвижно позирующих натурщиков.
«Эти живые модели мало походили на живых существ. Мне трудно было сохранять интерес к человеку, который изо дня в день часами, а иногда и месяцами стоял не двигаясь, как мумия. Поэтому в свободное время я рисовал людей в движении... В моем кармане всегда был небольшой блокнот, и я заполнял его всем, что попадалось на глаза в течение дня, делая зарисовки на улице, в трамвае и в других местах».
Время учёбы в Академии художеств совпало с резким обострением политической ситуации. К власти в Германии пришёл Адольф Гитлер, и в мире начали происходить тектонические сдвиги. В воздухе запахло новой большой и кровавой войной. Бидструпа всё это очень тревожило, но он не знал, как выразить свою точку зрения на происходящее, чтобы его услышали. Позже художник признавался, что он, конечно, мог бы писать картины, направленные против нацизма, однако работы молодого и безвестного автора на выставки никто бы не взял. Рассчитывать в такой ситуации на внимание публики было и вовсе смехотворным и самонадеянным ребячеством. Но недаром говорят, что у великих своя судьба.
«Однажды вечером, как обычно, я сидел у радиоприёмника и слушал одну из истерических речей Гитлера. Это было ещё до эпохи телевидения, но я так ясно представил себе оратора, что принялся изображать его. Получился ряд карикатур на Гитлера – это была моя первая серия рисунков. Мне удалось поместить её в антифашистском журнале «Kulturkampen». Рисунки были снабжены цитатами из речи Гитлера. Заголовок гласил: «Рисунки Бидструпа. Текст Адольфа Гитлера». После этой первой серии в том же журнале печатались и многие другие мои антифашистские рисунки».
После окончания Академии Херлуф Бидструп перебивался случайными заработками: совесть не позволяла ему сидеть на шее у родителей. Несколько лет подряд он присутствовал на всех велосипедных гонках на зимнем треке Копенгагена и рисовал рекламу на маленьких пластинках, с которых изображение про тут же проецировалось на экран размером 7х7 метров, чтобы его видели зрители. А в промежутках художник делал короткие информационные сводки: кто из спортсменов сколько кругов проехал, на какой позиции находится и т.д. После недельных гонок он уставал так, словно сам принимал участие в соревнованиях.
Однажды на одном из копенгагенских ревю ему пришлось рисовать карикатуры на голых спинах танцовщиц. Когда во время выступления девушки отворачивались от зрителей, те могли видеть, как оживают рисунки на коже и начинают двигаться.
«Признаться, я сердился на отца за то, что он не обучил меня какому-нибудь простому ремеслу, приносящему верный заработок. Ведь может пройти много лет, прежде чем мои картины дадут мне средства к существованию! Но отец верил в мой талант больше меня самого. Он не стал обучать меня ремеслу, чтобы мне не пришлось, как ему, зарабатывать таким образом на жизнь, а искусством заниматься только в остающееся свободное время. По правде сказать, моё тогдашнее положение было незавидным».
Рисовать Гитлера в «Social-Demokraten» не позволили
Между тем Херлуфа вдохновил опыт сотрудничества с «Kulturkampen», и у него родилось желание попасть в штат какого-нибудь печатного издания. Это давало возможность транслировать свою точку зрения широкой аудитории и находить у неё отклик. За свои первые карикатуры в журнале он ничего не получил, однако читатели хотели видеть новые работы Бидструпа: он слишком выделялся на фоне других художников и потому начал пользоваться вниманием публики.
Крупнейшая консервативная буржуазная газета Дании «Berlingske Tidende» предложила ему ежедневно публиковать его рисунки-рассказы, но с условием: никакого политического подтекста! Бидструп сделал для издания около 70 рисунков на бытовые темы.
В 1936 году к нему обратилась общенациональная газета «Social-Demokraten», которой срочно требовался на временную работу художник. Бидструп согласился, несмотря на то, что должен был всего на полгода заменить уехавшего штатного сотрудника. Его подкупило, что печатное издание занимало последовательную антигитлеровскую и антифашистскую позицию.
«Таким образом, я начал осваивать специальность газетного художника. Вначале я рисовал небольшие виньетки и делал зарисовки театральных премьер. Я иллюстрировал также новеллы в воскресных номерах газеты. Затем мне разрешили помещать карикатуры на политические темы. Объектами моей сатиры были, конечно, в первую очередь генерал Франко, Муссолини, Геринг и Геббельс. Рисовать Гитлера в «Social-Demokraten» мне не позволяли. Германское посольство наложило запрет на публикацию каких бы то ни было материалов, выражающих неуважение к главе «третьего рейха». Вскоре запретили карикатуры и на Геринга. Чтобы иметь возможность выступать с сатирическими рисунками по поводу событий в Германии, мне приходилось довольствоваться изображением символической «фрау Германии». Но и против этого был заявлен протест, поскольку «госпожа Германия» изображалась мною слишком несимпатичной».
Но временная работа превратилась в постоянную: через несколько месяцев его попросили остаться, поскольку рисунки-рассказы имели огромный успех у читателей и поднимали тираж газеты. Вскоре юмористические работы Бидструпа стали помещать на своих страницах СМИ других скандинавских стран. Вместе с этим увеличились и его гонорары: художник наконец-то смог полностью обеспечить себя, купить машину и даже приобрести дом для родителей.
Между тем Гитлер захватил Саар, Австрию и Чехословакию. Бидструп, чтобы выразить своё негодование, решил нарисовать карикатуру, которая имела бы двоякий смысл. Так появился его политический рисунок «Плата за мир». Любой читатель, следивший за политической повесткой, без труда мог разгадать предложенный Бидструпом ребус.
Мальчик (Гитлер) хочет разбить молотком часы (Чехословакия), а когда ему не разрешают этого сделать, он начинает лить слёзы, кататься по полу и истерически кричать. Но вместо того, чтобы привести его в чувство хорошим шлепком, к нему бросаются остальные члены семьи и начинают его жалеть. И дедушка (Чемберлен) разрешает внуку разбить часы, чтобы маленький негодник наконец-то замолчал, а в семье воцарилось спокойствие.
«Год спустя фашистские войска вторглись в Польшу, сея на своём пути смерть и разрушения. Настал черёд Дании. Собственно говоря, я считал, что мне следует бежать из страны, но оказалось, что «раса господ» вела в небольшом королевстве сравнительно умеренную политику, предназначив Дании роль своей продовольственной базы. Конечно, любые антифашистские выступления были запрещены, но внешне жизнь текла по-прежнему».
В 1943 году художник вступил в ряды запрещённой в Дании коммунистической партии и начал рисовать для подпольной газеты «Land og folk», которая имела свою типографию. Его карикатуры о датчанах, сотрудничавших с оккупационным режимом, отдельно выходили на открытках, которые распространялись по стране и успешно продавались. Вырученные средства пополняли партийную казну.
«Хотя при создании этих рисунков я и изменял почерк, всё же оказалось, что по карикатурам на почтовых открытках нетрудно определить их автора. Мне срочно пришлось уйти в подполье. Вместе с женой и маленьким сыном я прожил до конца оккупации в небольшом дачном домике под Копенгагеном. В тот период мы с огромным вниманием следили за передвижением Восточного фронта по радиопередачам из Англии, Швеции и Советского Союза. Линию фронта мы отмечали булавками на карте. От перемещения этих булавок зависело, разделим ли мы судьбу того поросёнка, которого хозяин дачи в те трудные времена прятал в одной из соседних комнат, чтобы обеспечить себя мясом».
Чтобы не вызывать излишних подозрений и обеспечивать семью, Бидструп по-прежнему делал юмористические рисунки для воскресных приложений «Social-Demokraten». Несмотря на то, что он был самым высокооплачиваемым сотрудником редакции и его обожали читатели, через некоторое время Бидструп принял сложное для себя решение покинуть газету.
«Social-Demokraten» за время немецкой оккупации превратилась в карикатуру на рабочую газету. Однако я ушёл оттуда не только по политическим, но и по творческим соображениям. Я понял, что если мне не позволят говорить то, что я думаю, а тем более если меня заставят поступаться моими убеждениями, я буду рисовать всё хуже и хуже».
Он мечтал о том, как после окончания войны сможет открыто публиковаться в «Land og folk». Так и случилось. После освобождения Дании в мае 1945 года коммунистическая газета вышла из подполья и в первом же номере теперь уже полностью легального издания появился рисунок Бидструпа. В последующие годы именно в этой газете ежедневно печатались его карикатуры.
Продолжение следует...
