Его Всемилостивость собрался было порассуждать о благопристойности гвардии, однако в этот момент за дверью послышался какой-то шум. Анчутка на всякий случай принял незримое обличье, и в трапезную влетел запыхавшийся мажодорм.
- Простите великодушно, Ваша Всемилостивость, у нас беда!
Король открыл было рот, чтобы отчитать наглеца, осмелившегося нарушить королевский завтрак, но тут в глубине дворца несколько раз бахнули выстрелы, зазвенели разбитые стекла, и шум приобрел вполне себе различимые очертания кричащей толпы.
Мажодорм подпрыгнул и затараторил:
- Беспорядки! Беспорядки в городе! Беснуется толпа, Ваша Всемилостивость, и призрак какой-то витает над городом!
Сообщив королю эти пренеприятнейшие известия, мажодорм пискнул и исчез за дверью. Королева тоже пискнула, однако, по устоявшейся традиции, никуда не исчезла, а напросто лишилось чувств. Король побледнел и посмотрел на графа.
- Подозреваю, что у нас дворцовый переворот…
Граф прислушался к шуму во дворце, затем пожал плечами и хмыкнул.
- Сомнительно насчет дворцового перевороту. Для этаких дел толпы не надобно, парочка бойких капитанов управится лучше и тише.
И, задумчиво смерив взглядом Шмульке, граф кивнул.
- Полагаю, обычный бунт.
- И что же будет? – Заплетающимся языком спросил король.
- Как правило, ежели бунт докатился до дворца, так побьют стекла и растащат столовое серебро. Потом зачинщики разбегутся по лесным окрестностям, зарывать в укромных углах фамильную серебряную посуду, а остальные разбегутся. Через пару дней, как правило, пойдут к градоначальнику с повинной и списком зачинщиков из числа соседей. Допускаю, что укажут и на опостылевшую родню, особенно ежели имеются виды на наследство, так что предстоят хлопотные дознания.
Король прямо из кофейника сделал огромный глоток кофе и выдохнул.
- Так первый раз такое, чтобы под предводительством призрака бунт шел… Как бы не вышло все плохо…
Анчутка, приобретя видимое обличье, покачал головой.
- Какое – то имеется невнятное возмущение, но очень странное.
Граф встал и кивнул королю.
- Надобно сходить, разузнать обстановку.
Король быстро закивал.
- Уж сходите, граф, разузнайте! А я королеву в безопасное место сопровожу покуда!
Граф осторожно вышел в коридор и, сориентировавшись, пошел в сторону шумящей за коридором толпы. Схватив за ворот пробегавшего мимо гвардейца, он осведомился:
- А не подскажешь, любезнейший, что за шум?
Гвардеец при виде графа побледнел еще сильнее и, отчаянно вырываясь, ткнул рукой в сторону выхода.
- Призрака не то призывают, не то изгоняют, стало быть…
Граф плюнул и, отпустив дурака, последовал далее.
Бунты в королевстве случались, однако до дворца подобные народные гуляния докатываются редко. Обычно, ежели переворот, да еще и дворцовый, предыдущих обитателей дворца тихонько давят в укромном уголке. И толпа в таком случае не беснуется, а ликует перед лицом нового владыки.
В то же время бунт редко разгорается под дворцовой оградой. Это же надобно народу разгуляться, обобрать пару-тройку залетных купцов, да и разогреться у запаленного дома землевладельца. И уж потом, когда самый отчаянный напялит на себя купеческую шапку и засунет за пояс ворованный пистоль, объявив себя вожаком, можно подумать и о походе к соседям. У них, небось, тоже заждались справедливости, а также раздела неправедно нажитого имущества.
При этом народные настроения в момент переворота обращены к какой-то невразумительной лучшей жизни. Одному мечтается грубую стражу поменять на деликатного урядника, другому же стража мерещится недостаточно решительною, и менять ее следует не иначе как на инквизицию. А то никакого порядку не дождешься.
Кто-то вообще замахивается не меньше, чем на совершенно полную волю народу, и чтоб, собаки, указывать не смели! Иные же, не столь свободные в фантазиях, против воли также не возражают, пряча кармане ножик. Народ то разный, и при этаком свободном волеизъявлении лишний аргумент никак не помешает.
А вот бунт более скромен в своих ожиданиях. Народ, отведя душу, старательно прячет бесхозное имущество и либо разбегается по соседним лесам, либо садится писать ябеды на соседа.
Поэтому граф, схватив зазевавшегося погромщика в тихом углу, первым делом осведомился о главарях и зачинщиках. Таковые пленнику были неведомы, либо народные массы обошлись без излишних бюрократических иерархий.
- Призрак, сказывают, витает, - погромщик косил глазами на кончик графовой шпаги, пряча за спину уворованный подсвечник.
- Ну, витает, - согласился граф. – А во дворец ты чего приперся?
- Так, куда еще переться то? Призраки, знамо дело, в подземелья лезут.
В этот момент за спиной графа раздался страшный хрип, и жуткий демон с распостертыми крылами и горящими красным огнем глазами неторопливо подошел к погромщику.
- Каков призрак из себя, отвечай!
Тот выронил подсвечник и осел в углу.
- Призрак… чрезвычайно благообразный… при бороде пышной и усах…
Анчутка задумался.
- И как он явился?
Погромщик замотал головой.
- Мы с ребятами сидели, да обдумывали дельце одно, верное… Хотели у купчишки капитал прибрать. И как только главарь молвил «капитал», так призрак и объявись…
Погромщик нервно сглотнул и уставился неподвижным взглядом на анчутку. Граф ткнул его шпагой.
- Ну ты что, спать собрался? Давай, говори!
- Да нечего говорить то… Объявился призрак, покачался в углу над свечой и молвил густым голосом: «Опять базис надстройке не соответствует». И исчез, стало быть…
Анчутка задумчиво посмотрел на графа и вздохнул.
- Пошли, граф, все понятно. Призрак коммунизма витает, только эпохи опять перепутал.
- И что будет? – Удивился граф.
- Да ничего не будет. Сказали же – надстройка не соответствует. Да и где ее взять, надстройку этакую, соответствующую. А без нее получается исключительно битье стекол и различные народные волнения.
- А если не перепутал эпохи? – задумался граф.
Анчутка задумчиво почесал крылышком за ухом.
- В таком случае нас ожидают раскулачивание, раскуначивание и, как результат, раскорячивание. И придется опять ехидне червяка искать, тут без революционной прозы никак не обойтись.
