Продолжаем путешествие по Афону с Кириллом Яковлевым. Остальные тексты из цикла можно прочитать здесь, здесь и здесь.
Будильник прозвенел в 5:45 по местному времени. Со своей спартанской келейной кровати я подпрыгнул мгновенно, ибо не спал в принципе: сердце колотилось кремлёвским боем от торжественности, адреналина, страха и предвкушения апогея нашей поездки в монашескую республику - восхождения на гору Богородицы.
Будильник звенел «по-гречески», так как византийское афонское время отличается от греческого на 3 часа летом и на 6 часов зимой. Лишь только обжигающее южное солнце кубарем свалится за морской закат, как стрелки часов переводят на полночь. Начинается новый день. Именно поэтому во время вечерних молитв в церкви мы слышим «странный» призыв: «Исполним утреннюю молитву».
Я быстро ополоснулся в кристально чистой воде кристально чистого общего душа Странноприимного дома Иоанна Русского, где мы совместно проживали две недели нашего пребывания на Святой горе.
Душ был настолько чистым из-за того, что принимал его в большом доме один я, мешая спать коротким сном всем паломникам поздними вечерами. Дело в том, что «купания» на Афоне особенно не «благословляются». В море они категорически запрещены! Если смотритель за берегом (одно из афонских послушаний трудников) увидит купающегося, то такого паломника сразу лишают визы-диамонитириона и вмиг высылают на материк. Поэтому монахи республики не принимают душ в принципе, паломники следуют их примеру. Свою брезгливость в данном вопросе я преодолеть не смог, каждый раз представляя, что смываю грехи, а не благодать.
Страх, среди прочих искушений, одолевал меня - его посеяли во мне попутчики, все две недели рассказывавшие, с какими проблемами можно столкнуться при восхождении на гору и спуске с неё.
- Тебе, Кирилл, бояться нечего, мы пойдём вместе, в шестой раз, и всё тебе покажем! - успокаивали меня друзья. Больше других усердствовал паломник Геннадий, годом ранее потерявшийся почти на сутки при спуске со Святой горы и вышедший здоровым и невредимым самостоятельно (я писал об этом в предыдущей статье).
Известная поговорка «Хочешь насмешить Бога - расскажи ему о своих планах» сработала и на сей раз. Все мои попутчики слегли с различными заболеваниями, после того как накануне мы сделали тренировочный четырёхкилометровый заход через горы от монастыря Дионисиат к монастырю Св. Павла. К слову, и этот тренировочный подъём оказал мне неоценимую помощь, как и вся философия жизни, твердящая нам о том, что никакое знание и жизненный опыт лишним не бывает.
К началу подъёма я в теории изучил, что на вершину ведут всего три пути: от Великой Лавры, монастыря Св. Павла и от нулевой морской отметки на причале у скита Святой Анны, крестом соединяясь в итоговый один путь, уходящий вверх за облака.
Мы жили со стороны монастыря Святого Павла, поэтому данный маршрут я и прорабатывал. Однако в утро восхождения нездоровилось не только моим друзьям, но и машинам нашей обители. Оперативный ремонт на Афоне затруднён, ибо автосервис всего один на весь полуостров, да и базовая услуга по замене масла обходится ни много ни мало… в 400 евро. Поэтому машины либо ремонтируют сами в гаражах монастырей, либо гоняют на материк. (О том, как непросто содержать машину я также писал в предыдущем материале.)
Оставалась лишь одна рабочая машина, которая везла в порт Дафни отбывающих путников. С ними я и поехал, ибо другого шанса испытать себя и подняться на вершину у меня не было - это был предпоследний день нашего пребывания.
Более того, в «нагрузку» мне выдали немца и австрийца, только что прибывших на Афон в нашу келлию двух с культурной точки зрения агностиков, как они мне тогда представились. Выглядели они более спортивными и поджарыми, чем я, но интуиция мне подсказала сразу, что с этими ребятами придётся повозиться. Так в итоге и оказалось. Тогда я воспринял факт «нагрузки» как очередное испытание перед духовным и физическим восхождением.
Во всех путеводителях говорится, что восхождение на Афон занимает два дня, но такой временной роскоши у меня не было. Во-первых, через день ранним утром надо было уезжать, а во-вторых, я знал, что не смогу побороть свою природную брезгливость, если придётся ночевать на горе в обители Панагии. Это одно из двух самых значимых мест – досюда, по преданию, дошла Богородица. Однако внутри комплекса «общежитие» представляло собой пятнадцать спальных мест в виде двухэтажных нар, которые убирались приходящими сюда паломниками разве что способом кустарной дезинфекции - обрызгиванием редкой перекиси водорода. Как раз во время нашего приезда был пик размножения клопов, из-за чего на полуострове даже объявили частичную эпидемию. Многие спали на улице - там явно было чище, но холоднее. Ночью температура опускается здесь ниже нуля градусов, а ветра гуляют морские.
О цейтноте я сразу на всех языках чётко заявил своим новым друзьям, которых (по Высоцкому), нужно было рискнуть тянуть в гору.
Итак, мы доплыли на кораблике до причала скита Святой Анны - матери Богородицы.
На гору можно было подняться на мулах, это удовольствие стоило 100 евро, как это продемонстрировал в своём прекрасном фильме о восхождении на Афон Аркадий Мамонтов. Мне же показалось, что эффект будет подобен тому, как некоторые пытались обойти пятикилометровую очередь на крымской набережной, когда афонские святыни привозили в Москву, с помощью «ксив», «знакомств» и прочего пытаясь «попасть в рай без очереди».
Мне хотелось, чтобы всё было по-честному. Я так тщательно готовился ко всем возможным случаям во время восхождения, что даже решил проверить историю о том, что, когда срезаешь пару метров тропы для ускорения процесса, то сразу ботинок соскальзывает вниз, и ты на пятой точке, возвращаешься на начальный уровень, подобно компьютерной игре по зыбкому гравию. Сработало в точности!
К слову, годы спустя слоями в памяти всплывает то, что мы увидели и услышали на Горе. Сбывается всё на 100% с удивительной точностью!
Первые четыреста метров мы поднимались от нулевого уровня моря до Скита Святой Анны по твёрдым каменным ступеням. Несмотря на то, что дорога здесь чётко очерчена, ступени очень крутые и крупные - шаг приходится делать большой, и устаёшь гораздо быстрее, так же, как поднимаясь по эскалатору в метро. Уже на первом этапе подъёма я стал кричать «шнеля-шнеля» и «цигель-цигель» своим партнёрам.
Вообще удивительное дело, я много слышал об этом и проверил сам, что без, назовём это «особенным настроем», подняться на Афон очень сложно. Были случаи, когда мастера спорта по лёгкой атлетике не могли дойти до вершины Афона, а глубоко пенсионного возраста «ветхозаветные старцы» делали это почти с лёгкостью на моих глазах.
Первым «раскис - и вниз» австриец. Как в песне, на «ледник» он ещё ступить не успел, но и гигантских ступеней оказалось достаточно. Его мы оставили в Архондарике скита Святой Анны.
Небольшое отступление
Пару слов расскажу об одном из полюбившихся мне мест на Афоне - Архондарике. Это приёмная комната для гостей, снаружи оформленная, как правило, в виде красивой беседки, с видом на горы, и уютным помещением для отдыха гостей внутри.
В Архондарике уставших с дороги путников угощают чаем со сладостями и ведут духовные беседы. Здесь тоже можно сделать пожертвование, но это место, где уже много веков угощают действительно бесплатно без всяких сносок.
Дело в том, что, по легенде, одного из уставших паломников не смогли накормить с дороги и прогнали из монастыря Иверон, затребовав с него денег за обед. Их у путника не оказалось, и он в отчаянии пошёл через горы искать новое прибежище, как вскоре, перед ним явилась женщина и спросила его участливо, чем тот огорчён. Услышав рассказ расстроенного, но удивлённого путника, женщина вручила ему золотую монету, которую он взял как жест сострадания.
Каково же было состояние монахов монастыря Иверон, созванных внезапным призывным громким колокольным звоном, когда путник вернулся к ним и протянул золотую монету за обед.
Монету сразу же признали, так как она таинственным образом исчезла из-под стекла Иконы «Вратарница». После описания женщины, подарившей путнику монету, ни у кого не осталось сомнениий в том, КТО эту монету вручил. Вывод из этой поучительной истории сделали такой, что впредь всех путников стали угощать бесплатно.
Место это притягательно не из-за человеческой «страсти к халяве», а из-за того, что после продолжительных перемещений, особенно пеших, можно присесть, выпить чашку крепкого монастырского чая, вместе с рахат-лукумом, растворяющимся восточной радостью, оставляя фисташку на языке, глубоко вздохнуть и насладиться просторами и спокойствием гор.
Отдельно из угощений здесь стоит выделить 50 граммов монастырской ракии, выдаваемой каждому паломнику, невероятно душистой и тонизирующей после физической усталости.
Оставив в Архондарике австрийца, мы договорились во что бы то ни стало встретиться всем в этом месте в 18:00. Не знаю, почему такое время пришло мне в голову, то ли из-за октябрьского заката, то ли вспыхнули воспоминания о времени окончания рабочего дня.
С немцем мы пошли дальше наверх. Идти надо было очень быстро, ибо перенести вечернее «свидание», как и в советское время за отсутствием связи возможности не было. Приходилось держать слово.
При таком динамичном подъёме, когда мы практически не останавливались, нюансов было много, главными среди которых стали: свой темп, как в олимпийском беге, контроль сердцебиения и работа скандинавскими палками, которые я всячески высмеивал до этого и взял в руки первый раз в жизни. Без них подъём за такой короткий срок был бы невозможен, так как нагрузка на колени была катастрофическая, особенно при прыжках.
Тропа на Афон оказалась совсем не такой, какой я её себе представлял. Я ждал увидеть здесь живописную аллею, а оказалось это тропа шириной в человеческий корпус, где, подобно опаздывающему на электричку, приходилось просить сдвинуться идущего впереди, дабы не снижать свой темп.
Ещё через пятьсот метров немец откололся. Он заявил, что на вершину ему не надо, он пойдёт своим темпом, сколько сможет, и к указанным 18:00 будет в назначенном месте. Свою радость я придержал при себе, так как ответственность за тайм-менеджмент удвоилась. Я был доволен уединением. На ум пришли свои же строчки, о том, что главные дела в жизни мы совершаем один на один со своей судьбой.
Восхождение на Афон - это как концентрированная твоя собственная жизнь. Передать эмоции невозможно, так как все переживания у каждого будут свои. Вся прожитая жизнь проходит воспоминаниями в твоём сознании за эти несколько часов, и эмоции становятся отражением наработанного объёма добра и зла, которые несёшь вместе с собой.
Касательно физических деталей подъёма, скажу лишь о том, что литра воды, который я припас, мне не хватило, я должен был пополнить запасы в храме Пресвятой Богородицы Панагии, но что-то произошло с колодцем, и воды набрать там я не смог. Я бросил свой профессиональный рюкзак с вещами там, дальше взял с собой плитку шоколада - как мне тогда сказали, это лучшая еда для пополнения сил. Не знаю почему, но есть во время всего восхождения не хотелось совсем.
Восхождение шло по юго-западной стороне горы, поэтому солнце пекло очень сильно, так что одну летнюю майку хотелось снять, чего дресс-код не предусматривал.
Когда же из Панагии я выдвинулся на конечную точку, к Храму Преображения, на высоте 2033 метра, я переоделся в полностью зимнюю московскую экипировку с варежками, шарфом и шапкой, и жарко мне уже совсем не было, но пить хотелось по-прежнему. Шоколадку я обменял у одного из путников на пол-литровую бутылочку воды, за которую отдал бы больше в тот момент, если бы за облаками в кармане было что-то ценное. На самой вершине тропы уже практически видно не было. Передвижение шло в «три погибели», так как пару раз порывами мощного ветра меня чуть не сдуло с горы вниз.
Вершина была прекрасна. Вид на весь полуостров с двадцатью монастырями был на ладони, а вдали виднелся Уранополис. Сердце выпрыгивало из груди, адреналин раскручивал приятные колики в животе, душа пела. Хотелось остаться здесь навсегда, но внизу ждали немец с австрийцем, а до 18-часового заката оставалось два с половиной часа.
За это время я сбежал с горы, так как в густой растительности закат наступал раньше расчётного. Ровно в назначенное время я встретил своих встревоженных друзей, дальше их паника нарастала с каждым шагом. Нельзя сказать, что я чувствовал себя раскованным экскурсоводом, но именно такое чувство я пытался вселить в своих попутчиков, чтобы их паника не переросла во что-то большее. Оставшиеся четыре километра мы шли в кромешной тьме четыре часа, на ощупь тестируя лесную горную дорогу. Из известного мне монастыря Св. Павла, подходы к которому за день до этого я изучил со всех сторон, мы должны были подать сигнал машине, которая нас в итоге и забрала.
Пока мы шли, специальный профессиональный фонарь хоть и вселял небольшую уверенность в ребят, но испуганный вид не покидал их на протяжении всего ночного пути. Пришлось травить байки без остановки про 10-летний опыт работы в немецком концерне Bosch, который я как раз покинул к этому времени. Не про православие же было рассказывать агностикам, которым, я думаю, они как минимум заинтересовались по возвращении домой.
Впереди для всех была новая жизнь, с новыми зигзагами и поворотами, в которой я, например, ни до, ни после этого дня не делал за день более 50 000 тысяч шагов (более 40 километров), особенно если говорить, что они сделаны были вертикально. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Фото: личный архив
