-Я пойду за князя Киевского!
Василий не верил своим ушам. Ему самому не хотелось отдавать сестру язычнику. Он любил ее, но какой правитель не пожертвует своею привязанностью, ради жизни тысяч людей и спокойствия в государстве? Дело было и в другом. Еще Константин Багрянородный завещал потомкам своим не мешать кровь императорскую с иноверцами. И пророчествовал еще, что кара падет на голову того, кто осмелится устав сей нарушить.
-Отчего ты мнение свое поменяла? Ведаешь, на что обрекаешь себя?- спросил он сестру осторожно, видя, что супротив вчерашнему ее настрою, печали не было в карих глазах. Горели они каким-то чистым светом, словно зажглись в их глубине две восковые свечки.
-Знак мне был, брат! Такой знак, что душу мою вывернул и противиться судьбе не должно ни мне, ни тебе!
-Что за знак, поведай! - попросил Василий, кладя руку на хрупкое плечо сестры, будто проверяя, по силам ли ей ноша, которую готова взять на эти плечи. Позади них Ярка, вся обратилась в слух.
-Матерь Божья распростерла руки свои над Константинополем, словно беря под свою защиту, а мне перстом указала на Русь. А потом произнесла, чистым своим голосом, что через меня придут под покров ее много людей и таков путь мне предначертанный!
Анна, рассказывая, плакала, а Василий молчал, не зная, что ответить на сей сон. Хоть и много жил в монастыре будучи отроком, хоть и имел духовником главного византийского митрополита, а все же вера его была далеко не так крепка, как у сестры и в сердце гуляли сомнения, уж не придумала ли она сон свой, чтобы избавить его от чувства горькой вины?
По другому думала Ярка, зная норов Анны и чистую ее натуру. Ложь никогда не оскверняла эти уста и раз сказала Анна, что так было, значит говорила истину. Значит предстоит Ярке отправиться и в далекую Русь! Кто подумать мог бы, что простоя деревенская девочка, из глуши Болгарской, жить будет в императорском дворце Константинополя при принцессе багрянородной, а потом и на Руси, при княгине Киевской!
Василий тут же собрал совет, пригласив на него престарелого митрополита Николая, слабого телом, но имевшего на удивление острый ум.
Соправитель Василия, император Константин, услышав весть о сватовстве киевского князя к его сестре и о ее на то согласии, сначала не поверил ушам своим и долго смеялся, пока Василий не оборвал его, обозвав дураком, и не объясним их отчаянное положение, используя такие слова, что присутствующая тут же Анна, отчаянно покраснела. Митрополита Николая более всего заинтересовал дивный сон Анны и он все выспрашивал о том, какой явилась ей Богородица, дабы запечатлеть образ сей на иконах.
-Что сказать тебе, император! Воля Царицы Небесной должна быть исполнена! А в охрану и во имя спасения души принцессы Анны, среди язычников, надобно послать с нею вместе надежного духовника! Я бы и сам поехал, да немощи мои не дозволяют! - он сокрушенно вздохнул, давая понять, что ради такого подвига пастырского, оставил бы Константинополь и обжитой свой дом без сожаления.
-Кого же посоветуешь? - спросил Василий.
-Есть у меня помощник верный - Михаил! Тоже не молод, но крепок еще для пути долгого!
-Шли гонцов к князю киевскому! - неожиданно твердо велела Анна брату, видя его сомнения, - Пусть везут согласие твое и мое письмо!
-Письмо? И что ты собралась написать ему? - спросил Василий, от природы подозрительный.
-Что написать тому, кто скоро станет мне мужем - я сама решу! - ответила Анна, удивив братьев своей решительностью, ранее за нею незамеченной.
Василий, конечно, прочел то письмо, перед тем, как передать его послам и велел толмачу, перевести его слово в слово, дабы не потерять ни капли смысла.
Народ Херсонеса потихоньку начал привыкать к врагу под стенами родного города. Нашлись смельчаки, которые и за ворота городские выходили, и на виду у целого войска вражеского, занимались обычными делами, как-то косили сено для скотины, или ходили на реку рыбу удить. Враги не обращал на них внимания и цель их стояния тут все больше удивляла и настораживала. Такого не то, что не помнили в Херсонесе, но и не слыхали, чтобы бывало в каком другом месте.
Владимир ждал ответа из Византии с ледяным спокойствием. Так ощущал он себя, когда был на охоте и знал, что зверю, загнанному им, некуда деваться, и рано или поздно, он выползет из своей норы прямо ему на встречу. Другие настроения царили среди воевод и дружины, которым праздное стояние подле богатого города, казалось непростительной тратой времени. Богатая добыча была рядом и в тоже время так недоступна, что кое-кто осмелился и роптать. Но пара показательных порок роптания прекратила, а там и послы подоспели, которых так ждал князь.
Согласие императора Василия на свадьбу князя с его сестрой, было встречено одобрительным гулом воевод. Добрыня потирал руки, будто знатная невеста ему досталась и широко улыбался, показывая, что зубов у него во рту явно не достает.
Письмо Анны, переданное Владимиру с поклоном, он прочесть при всех не захотел, понимал, что там что-то, предназначенное лишь для его ушей. Только когда послы, закончили свои излияния, рассыпаясь в похвалах льстивых и обсудив срок, когда князь двинется на помощь императору Василию, Владимир велел остаться лишь толмачу, наказав, что если хоть слово из письма принцессы Анны выйдет за пределы княжеского шатра, то он лишится языка, а может и жизни.
"Я готова, князь, пойти за тобой, как надлежит жене идти за мужем! Но по вере нашей муж и жена одна плоть, станут одним целым вовеки и будут друг для друга защитой и опорой! У тебя же, князь Киевский, слышала я много жен имеется. Так как же мне слиться с тобой и стать одним целым, коли у тебя таких, как я, великое множество? Знаю, что вера твоя дозволяет тебе подобное, моя же не терпил непотребства! Лебедушка белая верна одному своему лебедю и он верен ей - вот как вижу я жену и мужа. А коли люди имеют на одного мужа жен множество, то напоминают мне стадо рогатое! Чинно хочу проживать я с тобою, как лебедушка в пруду, а не в стаде твоем дожидаться, когда повернешь ты ко мне свои очи!"
Владимир нахмурился, дерзкими показались слова ее, оскорбительными. Но снова, как всегда в час сомнений, вспомнилась ему бабка - княгиня Ольга и то, что лишь ее любил и почитал женою князь Игорь. Верной опорой была она для него, хоть и единственная! Оставлял на нее Киев, зная, что сохранит она дом его и народ, пока сам он бывал в отлучке по ратным делам. А что у него? Владимир перебрал в уме своих жен, выбирая кому мог бы доверить править Киевом в свое отсутствие и не находил таковой. Разве что Горислава... Но ненависть связавшая их не рождала доверия, страсть отдавала похотью. Тянулся к ней телом, не трогал душою, всю жизнь ждал ножа в спину.
Гнев ушел. "Интересно, какова она, принцесса Анна?" - думал он. Послы, что в Византии побывали, описывали ее как прекраснейшую из дев, но Владимир привык доверять лишь своим глазам. По всему выходило, что Анна еще и умна, раз написала ему такое письмо. Ощутил, что любопытство и нетерпение воспылали в нем, приказал скорее сворачивать лагерь.
Так же, как внезапно появилось под стенами Херсонеса войско Киевское, так и растаяло оно одним ранним утром. И о том, что несколько долгих месяцев город находился в осаде, напоминала лишь вытоптанная, да выжженая земля на широком поле.
Подмога прибыла, когда мятежники уже окружили Константинополь. Мощные, бородатые воины, одним видом своим наводили ужас не только на восставших, но на мирных жителей, прятавшихся в своих домах. Сам Владимир не подходил к священному городу, предпочитая наблюдать величие его строений издалека. А посмотреть было на что! Множество куполов золоченых, сужались у самой кромки неба, словно протянутые руки. Обилие зелени, кружащие над водой крикливые чайки, спокойные воды морские, а главное воздух такой сладкий, что надышаться было сложно, все прельщало красотой и необычностью.
С императором Василием, Владимир тоже пожелал встретиться здесь, на просторе, как его отец, князь Святослав, не пожелал когда-то войти в лагерь врага. В город великий он не войдет гостем, только завоевателем! А громить такую красоту не хотелось, да и ни к чему теперь было!
Василий явился в окружении воинов. Чернокожие исполины несли за ним тяжелые сундуки. Их ставили перед Владимиром и раскрывали, снопы разноцветных искр переливались на солнце. Владимир делал вид, что к дарам равнодушен. В его кладовых имелись богатства разные. Было и злато, и каменья, но в закромах все выглядело не так, как на ярком солнце. Гордость княжеская не позволяла показать, насколько великолепным было это зрелище.
-Я хочу получить свое главное сокровище! Где принцесса Анна? - спросил Владимир, отведя взгляд от сундуков.
-Я отправлю сестру за тобой следом! Надо закончить приготовления! - отвечал Василий, хмурясь. Его не отпускало ощущение, что он продает сестру, отдает как сундук с золотом.
Владимир запустил руку в один из сундуков, набрал пригоршню монет и медленно высыпал обратно.
-Я свою жену сам могу содержать! Мне приданого не надобно!
-Не в злате ее приданое! Должно вокруг принцессы быть людям верным!
С этим Владимир поспорить не мог.
-К тому же, Анна не хочет, чтобы ее, вместе с тобой, встречали твои жены!
Намек был ясен и прозрачен. Василий явно был осведомлен о содержимом письма Анны и видимо, передавал Владимиру ее пожелание.
-Что ж, пусть так будет! Но я не могу бросить свою невесту без защиты! Путь далек предстоит ей, посему оставлю свой отряд для ее охраны!
Настала очередь Василия соглашаться.
Единственная встреча императора Византии Василия и князя Руси Владимира, подошла к концу, чтобы ознаменовать собой новую веху в отношениях двух великих держав, судьба одной из которых уже клонилась к закату, а другая только входила в пору расцвета и величия...
