Кто-то написал, что историки пишут или сочинения, или изложения. Не судите строго. Я напишу сочинение...
Я уже писала, что иногда голубая кровь и знатность ничего кроме переживаний, лишений и горя не приносит? Вроде бы да. Судьба этой женщины лишний раз это доказывает. Скажете - причём здесь Ливония? Так первой и последней королевой этого маленького, не побоюсь сказать, марионеточного государства была последняя княжна из рода Старицких, племянница царя Ивана Васильевича, Мария Владимировна Старицкая.
С портретом этим тоже чудеса: он как внезапно появился, вдруг найденный так и исчез. Хорошо копию сделать успели ... в Дании.
В 1880-х годах в Оружейной палате получили щедрый подарок от датского мецената: точную копию прижизненного портрета Марии Старицкой в платье «польского образца». Оригинал находился в Розенборгском королевском замке. Об этом портрете заговорили было на страницах столичных исторических журналов, но интерес быстро иссяк, а сам портрет таинственным образом исчез. В отчетности Оружейной палаты никаких данных о нем не сохранилось. По сведениям директора Государственных музеев Московского Кремля Е. Ю. Гагариной, переданным в приватной беседе, «портрета не было, и нет».
Чем же ТАК провинилась княжна Мария Старицкая, что спустя века её имя было нежелательно для упоминания в Российской уже империи?
Да ничем! Просто она была последней носительницей крови Рюриков по мужской линии. То есть ЕДИНСТВЕННОЙ претенденткой на престол ПО ПРАВУ, после смерти бездетного царя Фёдора Ивановича. Вот так. Но давайте снова по порядку?
Княжна Мария была последней дочерью князя Владимира Андреевича Старицкого от второго брака с княжной Евдокией Романовной Одоевской ( так некстати - двоюродной сестрой князя Андрея Курбского). Не самой младшей в семье, просто остальные сёстры умирали в раннем возрасте.
Девочка родилась около (?) 1560 года, в Старицком уделе отца. О том, что у детей может быть хоть какое-то безоблачное будущее родителям даже не мечталось. ( Извините за вторжение в рассказ - но я всегда не понимала зачем давать жизнь детям, когда ты знаешь, что их убьют??? Или княгиня Евдокия Романовна на голову глупа была?). Так или иначе, но все дети этой второй семьи Старицкого князя попали в жернова разборок между ним и царём Иваном Васильевичем. Почему пожалели девятилетнюю Машеньку, когда убивали других детей - не совсем понятно. Хотя, может имя Мария сыграла свою роль? Ведь только недавно умерла вторая жена царя Мария Темрюковна, а девочку с таким же именем велено было пощадить и привезти в Александрову слободу?
Так или иначе девятилетняя девочка оказывается во дворце во время проведения смотра невест для ещё не старого русского царя и его старшего сына Ивана. Черноглазую девчушку пугаются все, поскольку она мало того, что ни с кем не говорит и постоянно плачет, так из тёмных углов, где она обычно старается прятаться, проходящим мимо неё красавицам в след она шепчет: "Уходи, здесь смерть!" Кто-то не слышит, кто-то отмахивается от назойливой перепуганной девчушки, как Анна Колтовская, а кто-то, как Марфа Собакина, и слышит, и пугается...
Ещё никто не знает, какие на неё планы у государя. Да и есть ли они вообще? Оказалось - есть.
Помните, в это же время идёт Ливонская война? Русским нужна Балтика. И царь Иван Васильевич пойдёт на практически любую сделку, лишь бы там, на балтийском побережье, у Русского государства бы плацдарм. На занятых ( или возвращённых - как хотите) землях бывшего Великого княжества Литовского русский царь создаёт Ливонское королевство, в котором определяет на правление Датского принца Магнуса. Тот, надо сказать, не очень-то и сопротивляется такому решению, единственное - требует защиты, гарантий и финансовой поддержки. И царь Иван IV это ему предоставляет. Даёт в жены помилованную старшую дочь князя Владимира Старицкого от первого брака Евфимию (Евдокию), а за ней в качестве приданного 5 бочек золота и русские войска, чтобы защищать от всяких напастей молодое государство. Магнус был счастлив!
В сентябре 1569 года он отправил своих посланников в Москвию. Было достигнуто предварительное соглашение, и 27 ноября посланники получили от царя в Александровской слободе грамоту, содержащую условия для создания вассального Ливонского государства. Через полгода - 10 июня 1570 года принц Магнус прибыл в Москву и был принят с великой торжественностью. Он был официально провозглашён королём Ливонии, дал клятву верности царю и был помолвлен с княжной Евфимией (Евдокией) Старицкой, дочерью князя Старицкого - ближайшей кровной родственницей царя, не имевшего дочерей. Но пока свадьба готовилась и война шла своим чередом, невеста умерла. Жених был в растерянности: что будет с договорённостями и золотом? Царь предлагает ему жениться на младшей, сводной, сестре его умершей невесты - княжне Марии Владимировне. Правда ей ещё и 10 лет нет... Но да когда это кого останавливало?
И вообще: брак был чисто политическим. А - главное! - не предусматривал рождение никаких детей. Так какая разница, сколько там лет невесте?
К чести Магнуса надо сказать, что он решился отложить свадьбу хотя бы года на три. И соблюдал все договорённости достигнутые дипломатами в 1569 году, помогая, правда без особых успехов, русским войскам в Ливонской войне.
Свадьба состоялась 12 апреля 1573 года в городе Новгороде Великом. Разность верований была обойдена со свойственной Ивану Грозному резкой простотой: он повелел венчать княгиню по русскому православному обычаю, а жениха — согласно его вере. Но это была вовсе не его дурость, как пишут некоторые. Юридически три (!) составленных о браке документа были совершенно разными. Правда брак в них признавался действительным, а вот приданное, или последствия смерти одного из супругов были совершенно различны и ВСЕГДА не в пользу Магнуса.
Ливонской королеве было около 13 лет, её супругу - 33 года. Роль посажённого отца на свадьбе выполнял сводный брат невесты князь Василий Владимирович Старицкий- последний из оставшихся в живых двух детей князя Владимира Андреевича Старицкого. Невесело было невесте и её брату сидеть за одним столом с убийцами родных. Зато веселились все приглашённые на эту свадьбу. Говорят, что сам царь, сильно выпив, размахивая посохом, пел похабные песни... ( не могу - прервусь! Перечитав достаточно много совершенно различной литературы о царе Иване, могу сказать про последнее - враньё! Вот то, что свадьба проходила в городе, в котором на тот момент всё ещё находилась царская казна, увезённая из Москвы год назад, - верю! То, что свадьба была для невесты очень грустной - верю тем более! А вот в то, что царь пил и пел???? Многие приезжающие дипломаты иностранных государств составляли отчёты после разговоров с русским царём. Так вот- ВСЕ! подчёркивали, что он не пил спиртного, от слова вообще!. Так что, кто там пил и пел на свадьбе Магнуса, тем более размахивая посохом - а царь уже с посохом был постоянно, потому как болезнь костей давала о себе знать периодически сильнейшими болями, надо ещё выяснить...)
Впрочем, злые языки говорили, что жениха с приданым обманули: дали лишь один городок и несколько сундуков с бельем жены. Правда английский дипломат Джером Горсей, оставивший много интересных записей о Русском государстве при Иване IV, пишет другое:
…царь выдал свою племянницу... за герцога Магнуса, дав в приданое за неё те города, крепости и владения в Ливонии, которые интересовали Магнуса, установив его власть там, титуловал королём (Corcell) Магнусом, а также дал ему сотню богато украшенных добрых лошадей, 200 тысяч рублей, что составляет 600 тысяч талеров деньгами, золотые и серебряные сосуды, утварь, драгоценные камни и украшения; богато наградил и жаловал тех, кто его сопровождал, и его слуг, послал с ним много бояр и знатных дам в сопровождении двух тысяч конных, которым было приказано помочь королю и королеве утвердиться в своих владениях в их главном городе Дерпте в Ливонии
Может это было просто вписано в бумаги??? Только после свадьбы поехали супруги в маленький городок-замок Каркус.
Здесь новоиспечённый муж бросил свою молоденькую жену и уехал. Проматывать доставшиеся деньги. Ну и воевать. За пять лет при активной помощи русских он добился признания свой власти в большей части Эстляндии и Лифляндии и кое-как воевал со шведами.
Но несмотря на успехи, король чувствовал себя крайне неуверенно. Причиной тому стала подозрительность Ивана IV. Царь постепенно терял доверие к королю Магнусу, считая его потенциальным изменником - как в воду глядел!. Когда к 1577 году казалось, что война уже выиграна, король Магнус Ливонский решил, что корона не стоит жизни, и начал вести тайные переговоры с новым правителем Польши Стефаном Баторием.
А что же королева Мария?
Юная королева очень хотела после свадьбы стать для супруга идеальной женой, но их отношения не задались. Различия в религии и традициях, а также языковой барьер не позволили сразу супругом сблизиться – а потом уже было поздно. К тому же, Магнус оказался расточительным и разгульным мужем, да и показал себя не королем и политиком, а авантюристом и предателем, постоянно перебегающим от русского царя к польскому королю и обратно.
В итоге, довольно быстро он промотал все состояние, данное за Марией, а своего у него практически ничего и не было. А также потерял свое государство: Ливонское королевство просуществовало всего 7 лет. Магнус умер в начале 1583 года, оставив жену 23 лет и двоих детей практически без средств к существованию.
Так начинается третий период в жизни княжны Старицкой Марии Владимировны, вдовствующей королевы Ливонии, матери двоих малолетних дочерей.
В Русском государстве тем временем количество наследников престола стремительно тает. Умирает царь Иван Васильевич , потом и его младший сын Дмитрий окажется очень болен. Всё ещё бездетен царь Фёдор Иванович... Королева Мария - вполне себе реальная претендентка на престол по мужской линии. И это приковывает к ней внимание польского короля Сигизмунда. Он предлагает ей финансовую помощь, а потом перевозит Марию Владимировну с младшей дочерью ( старшая уже умерла) в Рижский замок, где они оказываются практически в тюрьме.
Правящий на тот момент в Москве царь Фёдор Иванович был совсем не против того, чтобы его двоюродная сестра вернулась на родину. Начинаются тяжёлые переговоры с королём Сигизмундом, но они ни к чему не приводят, только режим содержания бывшей Ливонской королевы ужесточается. В 1585 году с 25-летней красавицей-вдовой добился встречи по дипломатическому поводу английский посол в Русском государстве Джером Горсей, о чём он оставил следующее сообщение:
[я прибыл] в Ригу, столицу провинции, в которой я имел дело к королеве Магнуса, ближайшей наследнице московского престола; она жила в замке Риги в большой нужде, существуя на маленькое жалованье, выдаваемое ей из польской казны. Я мог получить разрешение видеть её только от кардинала Радзивилла, крупного прелата княжеского рода, охотника до общества ливонских леди, самых прекрасных женщин в мире, который жил случайно в это время там.
Вдовствующая королева проживала под контролем Польши, придерживавшей её как козырь в политической игре и потенциальную наследницу, что, естественно, не устраивало русских, пытавшихся склонить её к возвращению домой.
Сколько серебра и соболиных шкурок пожертвовал Горсей в этой политической партии, сказать сложно, но Марию вместе с дочерью русские шпионы выкрали прямо из под носа у стражи.
Если царь Фёдор Иванович, при котором началась операция по возвращению княжны Старицкой в пределы Русского государства, был совсем не против своей двоюродной сестры, то боярин Борис Годунов, который потом займёт русский престол, а пока помогал в делах царю, был настроен против Марии Владимировны. Именно с его подачи будет провёрнута ещё одна операция.
Марию Владимировну очарует один из молодых бояр, дело пойдёт к свадьбе, но карета приехавшая за невестой и её дочерью поедет не в храм на венчание, а в дальний монастырь, где Старицкую княжну, бывшую Ливонскую королеву "уговорят" принять постриг. Говорили, что царь Фёдор был в недоумении от этого решения. Но ему боярин Борис Годунов и его сестра - жена царя Ирина - объяснили, что решение принято осознанно и добровольно, а значит мешать ему светская власть не может. Это случилось через два года после бегства Ливонской королевы Марии из Рижского замка. Джером Горсей по этому поводу сделал интересную запись в дневнике:
…( Её поместили ) в женский монастырь, среди других королев, где она проклинала то время, когда поверила мне и была предана, но ни она не видела меня, ни я её. Я очень угодил этой услугой русским, но сильно раскаиваюсь в содеянном.
Так начался последний период жизни княжны Марии Владимировны, в постриге инокини Марфы.
Итак, в 1-й половине 1588 года бывшую королеву Ливонии Марию, принявшую постриг с именем Марфа, заключили вместе с дочерью в Подсосенский монастырь, находившийся на правом берегу реки Торгоши, в 7 верстах от Троице-Сергиевой лавры, на её земле. Монастырь был небольшой - в 1590 году в нём было 30 монахинь. Вклад за Марию Владимировну и её дочь был сделан царём Фёдором: имеется грамота от 7 августа 1588 года, выданная инокине Марфе на её владения: село Лежнево с деревнями. Оно оставалось в её владении до 1612 года, что говорит в пользу того, что первая известная историкам дата её смерти ошибочна. В этот период она выстроила в селе церковь в честь Знамения Божией Матери и женский монастырь, существовавший до 1764 года.
18 марта 1589 года окончательно прерывается её связь с миром: умирает её дочь Евдокия, бывшая послушницей в монастыре. Надежд на будущее больше у бывшей королевы Марии нет. Говорили, что к скоропостижной смерти младшей дочери Магнуса Ливонского ( или всё-таки внебрачной дочери польского короля Сигизмунда?) причастен боярин Годунов, но версия эта не доказана даже сегодня. Хотя - только один Годунов, и более никто из знавших княжну Марию Владимировну и её историю, прислал на помин души умершей дочери Ливонского короля 500 рублей серебром. Даже царь Фёдор не принял в этом участия... Может быть поэтому рядом с захоронением девушки появляется и плита с датой смерти её матери - Марии Владимировны - инокини Марфы? Кто же теперь скажет? На территории Троице-Сергиевой лавры есть надгробие, согласно надписи на котором «благоверная королева-инока Марфа Владимировна» скончалась летом 1597 года...
Только уже в 1589 году царь Борис Фёдорович Годунов, едва сев на престол, велел регулярно выдавать из казны деньги и продовольствие для нужд Подсосенского монастыря. Если Марии Владимировны уже не было в живых, с чего это тратить деньги?
Существуют данные, что некоторое время инокиня Марфа жила вместе с царевной Ксенией, дочерью царя Бориса Годунова, которую насильственно постригли после смерти отца. При этом она не просто жила скучной жизнью, а переписывалась с Лжедмитрием и представителями польского короля, принимала участие - по мере сил, конечно, - в обороне Троице-Сергиевой лавры от поляков, а потом была перевезена в Новодевичий монастырь. Казаки Заруцкого, ворвавшиеся в женский монастырь в 1610 году "черниц - королеву княж Владимирову дочь Андреевича и царя Борисову дочь Ольгу, на которых преж сего и зрети не смели - ограбили донага".
Ранее считалось, что умерла инокиня Марфа в 1612 или даже 1617 году. Проведённые исследования письменных источников и монастырских записей различного уровня говорят о том, что бывшая княжна Старицкая, королева Ливонии Мария умерла уже в царствование Михаила Романова, в 1622 году. Имеющая две надгробные плиты, Мария Ливонская ТОЧНО под ними не покоится, и вряд ли ближайшее время мы сможем разгадать и эту её загадку.
Вот так бывает интересна "скучная и размеренная" вроде бы жизнь особ королевской крови. Что ни говорите, последняя носительница крови правящей династии Рюриковичей действительно была опасна и для царя Бориса Годунова, пытавшегося создать свою династию, и для Романовых, которых "выкрикнули" на Земском соборе 1613 года. Странно будет звучать, но княжна Старицкая была опасна и для Шведского и Польского престолов...
Мне её откровенно жалко - женщину, ставшую просто игрушкой в руках мужчин, решавших свои политические проблемы. Может и царь Иван Васильевич не из альтруизма решил оставить в живых девятилетнюю племянницу? Может он предвидел мучения последней Старицкой княжны и её страшную по сути судьбу, и таким образом ещё раз наказал своего двоюродного брата? Даже думать о таком не хочется... как там про её "потерявшийся" портрет-то было сказано? «портрета не было, и нет»... Вот и королевы Ливонии - не было, и нет.
