Друзья, год назад перед стартом Кубка России в Вершине Тёи мы сделали смешное интервью с лыжником тогда юниорской команды, абсолютным чемпионом первенства «На лыжи!» Александром Бакуровым, в котором он рассказал про своё самое крутое ускорение в жизни, случайном ударе лопатой от родного деда и про шрам, полученный на хоккее. Спустя год мы сделали с лыжником уже основной группы Егора Сорина новое интервью, в записи которого помогал и Савелий Коростелёв.
— Саша, как тебе в группе Егора Сорина?
— По сравнению с юниорской командой изменился подход к тренировкам. В юниорской команде чуть больше самому нужно было следить за интенсивностью и другими вещами, здесь помимо того, что ты сам следишь, внимательно следят и тренеры. Есть специалисты по биомеханике, которые разбирают каждое твоё движение. Больше возможностей в плане восстановления – разнообразный массаж, барокамера. Про тренировки много говорить не буду, хотелось бы посмотреть на результаты, которые будут по сезону. Мне очень нравится, что у нас разнообразная по составу группа – есть и статусные, титулованные спортсмены. Со всеми невероятно интересно общаться, узнавать новое, кто как подводится к стартам, у кого какие ситуации возникали в карьере.
— Прошлый сезон можно назвать для тебя прорывным? Уже среди взрослых в топ-6 заезжал. В основную группу сборной России попал.
— Нормальный сезон. Чего-то такого, от чего можно было сказать «вау!» — такого не было. Показал те результаты, на которые мы и работали.
— Что тебе помешало показать более высокие результаты?
Савелий Коростелёв: Можно я отвечу, а то он сам постесняется? Его главная проблема – всякие неприятности и болячки, которые преследуют Сашу уже несколько лет. Я же видел, как он был готов к прошлому сезону и чего в итоге добился. Прогресс значительный, но если бы с ним не случилось того, что случилось, всё могло быть ещё лучше! Пусть сам об этом расскажет.
— Лето-2022 я бы хотел забыть, чтобы его никогда не было. Я вообще не рассчитывал даже на такие результаты. Всё прекрасно начиналось, я отлично отработал в Малиновке, а на сборе в Раубичах сбегали длительный кросс — три часа темпом из 5 минут километр, это достаточно быстро. Получилось 36 км. Неплохо выложились, а вечером на статике у меня заболело правое колено. После этого с коленом было всё хуже и хуже, в итоге я до столовой нормально дойти не мог. Весь сбор катался только в первой-второй зоне на роллерах, накатал какой-то объём. После того кросса прошло чуть меньше месяца, я приехал на первенство России по лыжероллерам в Санкт-Петербург и заболел. Провалялся с температурой 39 вместо того, чтобы бегать. К сбору в Сочи немного отошёл, но на десятый день сбора мне упал на голову тренажёр. На утренней тренировке сделали хорошую скоростную работу, а вечером тренажёр во время ускорений как-то подпрыгнул и слетел со шведской стенки.
Металлической частью попало мне по голове. Крови было достаточно, но она стекала по груди на ремень от пульсометра, вот он пропитался. В больнице мне швы наложили, и два дня я просто валялся в кровати, ничего не делал. Не знаю, было сотрясение или нет, проверять не стали, но я только на третий день пешочком ходить начал, а если чуть быстрее шёл, голова от тряски начинала болеть.
— Сан Саныч Кравченко как отреагировал?
Савелий: Он всегда начинает паниковать, когда что-то подобное случается. Кажется, он ближе к обмороку был, чем Саня.
— На седьмой день после падения тренажёра я со швами бежал контрольную, про которую вы и рассказывали потом. Бежал 10 км, а не «пятнашку», как все ребята 2003 года. Да я вообще бежать её не должен был. Просто пришёл на обычную тренировку, а Сан Саныч говорит, что нужно контрольную бежать.
— Родителям сразу сказал?
— После посещения больницы. Хотел дождаться, что мне скажут. В итоге отправил фотографию, где я стою с перемотанной головой, с припиской – сильно не пугайтесь, на меня тренажёр упал. Мама перезвонила, но говорить не могла, вся в слезах была. Но всё обошлось.
— Кстати, когда больнее было – после удара дедовой лопатой или после падения тренажёра на голову?
— Да когда дед лопатой попал, я просто отключился и всё (смеётся). Очнулся, все вокруг меня бегают, хлопочут. От падения тренажёра больнее было.
— На этом злоключения закончились?
— Если бы. На сборе перед летним чемпионатом России в Тюмени я вновь словил вирус. Отселился от Савелия в другой номер. Потихоньку двигался, но в итоге пришлось поехать в больницу, откуда я еле вырвался. Врач потребовал моей немедленной госпитализации. Не буду говорить, какой диагноз мне предварительно поставили, да и не подтвердился он, к счастью. После кучи пересданных анализов и обследований. Через три дня я побежал чемпионат России.
— У тебя есть какой-то страх перед теми, кто уже много выиграл и всего добился?
— Нет. Да и не было никогда, если честно.
— Ну а как же та ситуация с Глебом Ретивых в Красногорске? Ведь если бы команда Новосибирска подала протест, его бы почти наверняка дисквалифицировали.
— Хорошее настроение было с утра, да так на весь день и осталось: трибуны, азарт, всё как-то классно. Финишировали, Глеб мне что-то сказал, что типа он мне не мешал. Да как не мешал? Но из-за настроения просто подумал – да ладно, всё уже заиграно, и протест мы подавать не стали. Хотя все основания были. Но была и другая ситуация, когда на Кубке России в Сыктывкаре в финале Ваня Якимушкин хотел пробраться в щёлку, где только мышь разве проскочит. Он пошёл прямо явно на меня. Я пару раз громким криком с матерком предупредил его об этом, он посмотрел на меня и в итоге остался в той лыжне. После финиша у него были ко мне вопросы, но я-то лыжню не менял.
— Какие чувства испытываешь, когда в гонке, особенно в спринте, попадаешь в один забег со своим другом Савелием Коростелёвым? Есть какая-то зависть к тому, что он выигрывает чаще?
— Зависти нет, а результаты Савелия только мотивируют дополнительно. Он мне и друг, и соперник. Иногда мы действительно работаем командой.
Так было, например, в том забеге в Красногорске, о котором вы уже спрашивали. Сделали всё на 95 процентов правильно, кроме финиша, когда не закрыли Глеба Ретивых. Командную тактику Савелий предложил и перед финалом классического спринта на Кубке России в Сыктывкаре. У меня были сомнения – что можно сделать на классике, всю трассу же не перекроешь? А во время гонки вообще получилось наоборот, что он меня по лыжам бил, поскольку я не успевал перестраиваться, хотя он говорил, что делать. На трассе все равны, все друг для друга соперники. Иногда заигрываешься, как в финале первенства России в Тюмени, когда мы упирались, кто и что должен делать в финале, а в итоге проиграли Илье Трегубову, хотя в квалификации отрыв был просто громадный, да и до финала всё шло здорово.
— Ты чувствуешь, что вас, молодых и по-спортивному наглых, более старшие и опытные соперники пытаются затолкать?
— На старте все соперники равны. У меня нет такого, что если я бегу с Александром Большуновым, то должен его пропустить. Старшие действуют чуть более жёстко. Условно, если сейчас нас пустят на Кубок мира, то там соперники просто затолкают.
Но всё же я стараюсь не доводить до спорных ситуаций. Я бы точно не полез ближе к Устюгову на месте Большунова в том повороте в Красногорске. Я как раз стоял тогда на финише. Смотрю, все приехали, а Саши нет. И Устюгова нет. Да ладно?! Первой мыслью было, что они подрались на трассе. Потом уже стало понятно, что произошло столкновение.
— На Кубке мира уже появился такой молодой и наглый. Эдвин Ангер.
— Да, он очень сильно себя проявляет. Кажется, Петтер Нортуг сказал, что если в ближайшие два сезона швед продолжит так же прогрессировать, то и Йоханнесу Клебо стоит беспокоиться, поскольку Ангер может стать новым королём спринта.
— Клебо вообще можно победить в спринте?
— Очень редко, но он проигрывает. В любом случае, Клебо – гениальный спортсмен. Он делает то, что считает нужным. Проводит длительные сборы в горах, когда остальные норвежцы едут на такие сборы на 10-12 дней или вообще не едут.
— Давно ты обратил внимание на этого лыжника?
— До Олимпиады в Пхёнчхане. Тогда на него почему-то обрушилась волна хейта со стороны российских болельщиков – да он только спринт бегает, да он рюкзачит, только из-за спины выскакивает и т.д. Я и решил присмотреться к тому, что он делает на трассе. А Клебо в 21 год три золотых медали выиграл. И затем на каждом турнире массу медалей брал.
— Считаешь его лучшим в истории? Или Большунова? Или того же Петтера Нортуга?
— По поводу лучшего в истории можно поговорить после того, как Йоханнес и Александр завершат карьеры. А я надеюсь, что они будут бегать ещё очень долго. А Нортуг – да, он точно может претендовать на это звание. И по результатам, и по тому, как он поднял интерес к лыжным гонкам, и как он понял суть конькового хода, и по поведению на лыжне и вне её.
— В текущий момент немногие российские спортсмены могут так смело выразить восхищение норвежцами. Тем более, что они, мягко говоря, в отношении россиян выражают не слишком положительные чувства. Ты чётко разделяешь понятия?
— Да. Я говорю про спортсменов, про соперников. Про людей я ничего сказать не могу, так как их не знаю и с ними не общался.
— Нет ощущения, что российским, да и мировым лыжам таких Нортугов для раскрутки не хватает?
— Да, безусловно Нортуг был тем, кто делал шоу в каждой гонке и это действительно было зрелищно. Но даже если бы в российских лыжах было десять таких лыжников, как Нортуг, которые делают шоу и привносят зрелищность, это само по себе не дало бы результата без правильной работы в медиа-пространстве, в интернете, на ТВ.
Конечно, у нас технически сложный вид спорта для показа и для понимания болельщиков. Но мне кажется, наш лыжи могут получить раскрутку с новыми форматами, с совместными соревнованиями с биатлонистами. Да пусть это хоть стометровка коньковая будет. Я готов и в биатлонных шоу поучаствовать. Нужно вписать подобные соревнования в наши календари.
Думаю, какой-то формат точно можно придумать, чтобы было интересно всем. В первую очередь – болельщикам. Развлечения для нас – ок, но главная задача таких шоу – раскручивать свой вид спорта, привлекать детей. И опять же, нужно ориентироваться на то, насколько такой формат будет смотрибельным, активно раскручивать его по федеральному ТВ и в интернете. Это нужно делать и не откладывать. Особенно сейчас, когда нас не допускают до международных стартов. Да, у нас отличный сезон, много гонок и крупных стартов, всё это важно, нужно и круто, но для привлечения новых людей нужно что-то новое.
— Тебя в лыжи никто не гнал, так ведь? Почему именно этот вид спорта?
— Так получилось, что родители у меня – биатлонные тренеры. И когда я ходил в секцию, там были старшие ребята, всё внимание было на них. Когда они достигли возраста, что нужно было переходить из нашей секции в Сузуне в вышестоящую школу в Новосибирск, практически все уехали. Я, по сути, остался один. Во мне проснулось желание не просто ходить на тренировки, чтобы время убить, а именно нормально тренироваться. Я стал совершенно иначе относиться к тому, что делаю. Родители поддержали меня в том, что я делаю правильный выбор.
— Тебе пришлось чем-то жертвовать ради лыжных гонок?
— Практически каждый профессиональный спортсмен чем-то жертвует ради карьеры: кто-то обучением, кто-то какими-то юношескими желаниями, кто-то «детством» обычного ребёнка. Ответственность, дисциплина, режим – всё то, что не даёт делать какие-либо действия, как большинству подростков. Но я совершенно ни о чём не жалею, ведь моё детство прошло так, как я и хотел, и мои желания совпадали с моими занятиями спортом, при этом я очень много времени проводил на улице с друзьями и домой меня было практически не загнать.
— Ты выбрал лыжи, хотя мог и в хоккей пойти, от которого фанатеешь. Там можно было зарабатывать больше. Или в футбол.
— Да, когда смотришь на то, сколько получают в год наши футболисты и хоккеисты, удивляешься. Но сожаления никакого нет. Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть звездой российского футбола. Это огромные деньги по сравнению с лыжниками, но статус «звезда российского футбола» как по мне – абсолютно неинтересно и скучно. А вот стать лидером российских лыж – это совсем другое. Ведь быть лидером в наших лыжах – это и быть одним из лучших в мире.
— Следишь за погоней Овечкина за рекордом Гретцки?
— Новости читаю. Мне больше нравится наблюдать за игрой Коннора Макдэвида. Что он творит?! У него невероятные мышление и техника. Феноменальный игрок. Один может всё сделать за команду. Сейчас ещё один Коннор выходит на звездный уровень – Бедард. На молодёжном уровне это просто было что-то нереальное, но он и на взрослом уровне начинает всё громче о себе заявлять. Хотелось бы верить, что он – будущее НХЛ.
— На наш хоккей удаётся ходить? Хоть изредка? В твоём городе крутую арену построили.
— Да, в Новосибирске открылась новая арена. По видео и фото – очень классная. Нашему хоккейному городу нужна была такая арена. К сожалению, пока на ней не побывал, хотя очень хотел сходить на матч «Сибирь» — СКА. Но билеты были только в вип-ложу, а она расположена чуть сбоку и наверху. Мне больше нравится сидеть по центру и близко к площадке. Но мимо хоккея я пройти не могу, поэтому обязательно схожу на матч «Сибири».
За российским хоккеем слежу. Пристальнее за «Сибирью», но очень симпатизирует нижегородское «Торпедо». Смотрел интервью их главного тренера Игоря Ларионова, в котором он рассказывал про подготовку к сезону. Над ними насмехались, а они показывают красивый хоккей. За работой Ларионова очень интересно наблюдать. Так в нашем хоккее не работает никто. Хотелось бы, чтобы у них всё получилось. К сожалению, в нашем хоккее команды из не самых больших городов не могут конкурировать с топ-клубами в плане зарплат: если их руководство захочет приобрести любого игрока, это можно сделать без проблем.
— Сам давно в хоккей играл? В ваших регулярных битвах во флорбол помогает?
— Очень давно! Это травмоопасно. Ну разве только после окончания сезона это можно сделать. Зато я ходил на хоккейный фестиваль в Москве, где была возможность покидать шайбу по воротам, встретиться с Александром Овечкиным – я с огромным удовольствием принял в этом участие. Навыки игры в хоккей во флорболе помогают, я хорошо вижу площадку и быстро принимаю решения.
— В межсезонье ты сменил регион…
— Теперь буду выступать за Москву и параллельным зачётом за Новосибирскую область. В Москве собирается состав под Спартакиаду сильнейших, интересный состав можно выставить на молодёжное первенство России. По окончании прошлого сезона были предложения, и одним из моих условий было то, чтобы новая команда могла выставлять хороший состав на эстафеты и бороться за медали. Надеюсь, что всё получится.
— Дмитрий Губерниев стоит на той позиции, что если российские спортсмены даже в нейтральном статусе получат возможность ехать на Олимпиаду – нужно ехать. И советует спрашивать на этот счёт тех, кто ещё нигде не был и не выступал, а не тех, кто уже выиграл. Вот я у тебя и спрашиваю – как ты относишься ко всему этому?
— Если посмотреть на последние Олимпиады, то с 2018 года россияне становились чемпионами без национального флага и гимна. Да, была другая ситуация, которую нельзя сравнивать с нынешней. Но нынешние лидеры российского, а значит и мирового лыжного спорта, завоёвывали все свои награды в нейтральном статусе. Легче всего сказать – мы не поедем, пока у нас не будет флага и гимна. И очень легко говорить тем, кто не тратит всю свою жизнь на тренировки и подготовку к каким-то стартам. В России сейчас для спортсменов делается всё возможное, организуются отличные соревнования с хорошими призовыми. Жаловаться не на что. А я так вообще пока не в той компетенции, чтобы о чём-то рассуждать. Но почему при возможности нашего допуска в нейтральном статусе мы не должны ехать? Естественно, при условии, что никаких бумаг против своей страны никто подписывать не будет. Моё поколение ещё не видело крупных международных стартов, а про Олимпиаду мне вообще рано говорить, нужно здесь результатов добиваться. Но вопрос вы задали – я отвечаю. Я – патриот свой страны. И хочу биться за свою страну на международных стартах. Ведь приехав туда, всё равно все бы знали, кто и откуда. Пока россияне выступали под нейтральным флагом, все прекрасно понимали, что это не нейтральные спортсмены, а спортсмены из России. Сейчас, к сожалению, ситуация такова, что нам даже нейтрального флага не дают.
