Мой муж сплошное исключение из правил. Взять хотя бы последние события нашей жизни. Все мои коллеги, а коллектив у нас сугубо женский, постоянно жалуются на то, что их мужья льют крокодильи слезы, почувствовав маломальские симптомы простуды. А мой муж умудрился скрывать от меня гораздо более серьезное заболевание в течение целого года! И ведь боли, как оказалось, испытывал неслабые, и прочие неудобства терпел. Но молчал! Молчал как рыба в воде. Да еще и ни разу не показал виду, что у нас что-то не так!
Перед тем как я все узнала, кипа медицинских документов свалилась на меня со шкафа, когда я протирала там пыль. Ознакомившись с документацией, я умерла. Потом еще раз перечитала диагноз и передумала умирать, а очень разозлилась. В бумагах значилось, что год назад у Юры диагностировали опухоль в голове. Доброкачественную, но! Какая разница, когда она в голове у твоего мужа?! Любимого мужа! Лучшего на свете отца, любовника, повара и что там у него еще отлично получается? Да, все! Нельзя ему опухоль в голове! Нельзя и все!
Как только Юра появился на пороге квартиры, я, грозно сдвинув брови, спросила:
— Это что?
Муж бросил взгляд на разложенные на столе бумаги и выругался:
— Блин, — сказал он.
— Ты издеваешься? Это не блин! Блин! Это опухоль!
— Да, ладно тебе Женька. Обычная небольшая опухоль. Тем более доброкачественная. Расти, правда, начала, зараза. Не знал, как тебе сказать, что придется под нож ложиться.
— Когда? — сердце мое ухнуло вниз.
— Вчера.
Злость моя прошла. Глаза защипало, но я знала, если сейчас зареву, он еще на какое-то время отложит операцию. А раз врачи сказали надо, значит и правда надо. Ясно же, итак, из-за меня рисковал и тянул время.
Дети к предстоящей операции отнеслись спокойно, оптимизм им явно достался от отца. И только мы с Иннокентием Ивановичем никак не могли свыкнуться с новой реальностью. Иннокентий Иванович — это наш попугай, птица довольно гордая. Ну как наш? Он своим хозяином считает он только Юрия, а всех остальных не более чем прислугой. Иннокентий Иванович никогда не откликался на кличку Кеша. Только Иннокентий Иванович и желательно благоговейным тоном. В этом случае попугай возможно съест предложенный мною обед. Да и то, далеко не всегда, а только если его величество сегодня в правильном настроении. Зато, когда Юра вечером кормит его, птица набрасывается на еду с таким видом, словно ее морили голодом не менее недели. Говорить наш питомец так и не научился, но он строит такие гримасы, что они выразительнее всяких слов.
Так вот, не знаю как, но Иннокентий Иванович загрустил еще до того, как муж лег в больницу.
— Ну что ты мой родной! — приговаривал Юра, поглаживая перышки попугая, — я скоро вернусь, ты даже не успеешь опомниться.
Мне муж говорил те же самые слова, при этом точно так же поглаживая мои непокорные кудри.
Пока Юре делали операцию, я сидела в коридоре и реально стучала зубами. Хотя в больнице вроде бы не было холодно. Через некоторое время вышел врач и сказал, что все прошло успешно, пациент уже пришел в себя и скоро я смогу зайти к нему. Однако не успела я перестать стучать зубами, как из операционной выглянула медсестра и позвала доктора обратно. Вскоре вокруг меня началось какое-то хаотичное движение. В палату проследовало еще несколько врачей, медсестры сновали туда-сюда. На мой испуганный взгляд и продолжающийся стук зубов никто не реагировал. Потом тот же доктор, что недавно поспешил порадовать меня, вышел ко мне уже с понурым лицом и сказал, что что-то пошло не так и пациент впал в кому.
— А когда выйдет? — спросила я, вперив в него внимательный взгляд.
— Надеюсь, скоро, — вздохнул доктор и больше ничего не стал мне объяснять.
Меня выпроводили из больницы и сказали ждать. Сколько ждать не сказали. Дома я зачем-то залезла в интернет и решила выяснить, сколько обычно ждут, когда человек выйдет из комы. С каждой секундой, пока я зависала в интернете, мне становилось все хуже и хуже. В конце концов я посмотрела на понурого попугая и взмолилась:
— Да, что же это такое, Кеша! Ой, Иннокентий Иванович! Как же так?! Что они там пишут, будто надежды почти нет!
Попугай посмотрел на меня и пошатнулся.
«Наверно, он голоден», — машинально подумала я.
Есть что-либо Иннокентий Иванович отказался. Совершенно не притронулся к еде ни вечером, ни утром.
Перед работой я заехала в больницу, вдруг они просто забыли позвонить мне, или я каким-то образом пропустила звонок. Хотя этой ночью я совершенно не сомкнула глаз и не выпускала из рук телефона.
— Пока без изменений, — сказали в больнице, — но волноваться рано.
— Но, как? Я прочитала в интернете, что волноваться поздно!
— В интернете пишут, что Иван Грозный на самом деле был женщиной. Не стоит доверять всему что выкладывают в интернет, — доктор сказал это очень строго и я покорно кивнула.
На работе все уже все обо мне знали, хотя я сказала о своей беде только Светке из отдела маркетинга и то, только потому что она бы не отстала от меня. Все меня жалели и утешали, и сочувствовали, а в конце дня произошло нечто совершенно невероятное.
Меня вызвал к себе начальник Сергей Игоревич.
— Женя, я понимаю, сейчас для тебя не самое подходящее время, но я хочу, чтобы ты знала, ты всегда можешь опереться на мое плечо.
«Денежную помощь что ли хочет выписать?», — удивленно подумала я. Сергей Игоревич был довольно скуп и подобными вещами никого и никогда не баловал. Когда в прошлом году у Аллы Викторовны из бухгалтерии реально умер муж, он и то не выдал ей ни копейки. За исключением пятисот рублей, сумму, которую внес каждый работник фирмы.
Ну, положим, мой случай мог быть исключением, потому что мой муж Юра и мой начальник Сергей Игоревич были знакомы. Они когда-то давно вместе учились в институте. Но они не были какими-то там приятелями, или друзьями. Просто перекидывались парой слов на корпоративных вечерах, когда можно было приходить парами.
Такое их знакомство точно не могла повлиять на скупость начальника. К примеру, Катя секретарь, вообще, является женой двоюродного брата Сергея Игоревича. И что? Разве он выдал ей материальную помощь хоть раз? Даже когда кто-то из ее семьи болел. Точно знаю что нет, потому что Катя человек очень разговорчивый и эта тема не раз поднималась ею.
Пока я рассуждала таким образом, Сергей Игоревич обошел вокруг стола и встал рядом со мной. Он, как бы в знак утешения, погладил меня по руке, а потом его ладонь скользнула выше.
Я отпрянула.
— Сергей Игоревич, вы чего?
— Женя, ничего в этом такого нет. Это жизнь. Люди в нее приходят и уходят. И что бы не случилось, нужно думать о будущем. Ты знаешь, я в прошлом году развелся и теперь мое сердце свободно. Ты мне всегда нравилась, с самой нашей первой встречи и я смог бы обеспечить и тебя и твоих детей, если бы мы с тобой...
— Какие еще «мы с тобой»! — взвилась я, вскакивая с места. — Вы спятили что ли? У меня муж есть! И он между прочим в больнице!
— В том то и дело, Женя, что Юра вряд ли выкарабкается и тебе нужно будет подумать о себе и детях. Я не худший вариант для этого. Ты, не давай сейчас ответ, подумай вначале.
— Вы Сергей Игоревич идите, знаете куда?!
Его удивленный взгляд так и просил пояснить куда ему идти, и я продолжила:
— В задницу моего попугая, идите! Там сейчас так темно, потому что птица со вчерашнего дня не кормлена!
Я, хлопнув дверью, выбежала из кабинета, автоматически считая себя уволенной. Прямо из офиса я поехала в больницу и чуть не на коленях умоляла врачей привести в чувство моего мужа. Юра просто обязан защитить мою честь! Уверена, он бы сразу поставил на место зарвавшегося начальника.
Доктора просили не волноваться и еще немного подождать. Сказали, что делают все возможное, чтобы мой муж поскорее ко мне вернулся. Пришлось мне снова ни с чем возвращаться домой.
Дома я обнаружила, что птица объявила настоящий бойкот, снова не притронувшись к угощению. Детей ввиду наступивших каникул забрала к себе моя мама и я решила, что вполне имею право устроить истерику. Поводов у меня хоть отбавляй, включая противного попугая с его тонкой душевной организацией. Вот помрет Иннокентий Иванович, что я тогда скажу мужу?
Только-только я дала волю рыданиям, как в дверь позвонили. С трудом вытерев слезы и сопли, я распахнула дверь и обнаружила группу поддержки, подругу Наташку и ее родного брата Мишу. С обоими мы были знакомы с детства, потому что выросли в одном дворе. Миша давно жил в другом городе, а с Наташей мы виделись часто. Лучшими подругами были, можно сказать.
Ребята принесли бутылку красного вина и мы уселись на кухне, слушать мои жалобы на несправедливую жизнь, на попугая и так далее.
Когда вино кончилось, Наташа отозвала меня в сторонку и спросила:
— Жень, можно Мишка у тебя сегодня переночует? Приехал в командировку на пару дней, а у меня сегодня романтический вечер намечается.
Я задумалась, а потом махнула рукой. Пусть остается, что мне жалко что ли? Поспит в детской, а я все равно сегодня снова не усну.
Однако, как только моя голова коснулась подушки, я тут же задремала. Наверно, сказался стресс, испытанный сегодня на работе. Сквозь сон мне показалось, что кто-то лег рядом со мной на кровать и я даже чуть было не потянулась к нему на встречу, спросонья представляя Юру. Но как только сознание вернулось ко мне и я осознала реальность, то тут же вскочила и включила свет.
На моей кровати в одних трусах, хорошо хоть не без оных, лежал улыбающийся Мишка.
— Ты чего? Во сне ходишь? — спросила я, а Миша потянулся ко мне, пытаясь взять за руку.
— Нет. Женька, я тут подумал, мы давно знакомы и в юности ты, вроде бы как, что-то ко мне испытывала.
— Ничего я к тебе не испытывала! Ты был тощим и прыщавым.
— Ну, сейчас-то я изменился, — Миша самодовольно выпятил живот. — Может быть, нам стоит попробовать. Мы неплохо бы смотрелись вместе.
Я начала искать логическое объяснение происходящему. На ум приходило только то, что у него белая горячка. Но не мог же он так опьянеть с двух бокалов красного вина?
— Мишенька, солнышко! Мне сейчас не до твоих умственных отклонений. У меня муж в коме! Давай ты сам как-нибудь справишься.
— Женька, тебе полезно сейчас переключиться, а я самый подходящий для этого вариант. Ты сама потом это поймешь.
— Да, что пойму-то? То, что ты свихнулся?
— То что, если с Юрой что-то случится, то мы сможем с тобой быть вместе.
— Тааак! — буквально заорала я, забив на соседей. — Сейчас же напялил свои штаны и чтоб я тебя через минуту тут не видела! Я сейчас в состоянии аффекта, мне даже много не дадут, в случае если я тебя убью!
Зверская гримаса на моем лице, подсказала Мише, где выход и прошло точно не более минуты, как входная дверь хлопнула. Я присела на кровать и заржала как ненормальная. Я просто представила, как буду рассказывать мужу обо всех этих приключениях и мне совершенно безразлично, что Юра сделает с обоими этими претендентами на его еще несостоявшуюся вдову.
Когда это слово «вдова» всплыло в моей голове, то истерический смех перешел в тихий плач. Я легла на кровать и, уткнувшись в подушку мужа, тихо заскулила. На кухне в такт мне подвывал Иннокентий Иванович и так мы с ним снова провели бессонную ночь. Птица к тому же еще и на голодный желудок.
На следующий день снова не было никаких новостей и, проторчав в больнице несколько часов, я поехала к маме.
— Переночую сегодня с вами, две ночи уже не спала, — пожаловалась я.
— Бедная моя девочка! — приобняла меня мама и я еле сдержала набежавшие слезы. Нельзя мне реветь, ни к чему пугать детей. Я должна быть сильной, хотя бы рядом с ними.
Вечером мы с мамой пили чай на кухне и она, непонятно к чему, сказала:
— Ты помнишь тетю Ларису? Мы с ней раньше вместе работали.
— Вроде бы припоминаю.
— Оказывается ее сын тоже овдовел недавно.
— Что значит, тоже?
— Ой, прости, не хотела, — мама погладила меня по руке. — Я видела его.
— Кого его?
— Сына тети Ларисы. Такой видный мужчина. Не пьет, не курит. Сам строит дачу!
— Молодец. Держится, значит.
— Да! Ты представляешь, Лариса сказала, что ты всегда ей нравилась.
— В каком плане, нравилась? — я никак не могла уловить суть этого разговора.
— Просто нравилась, как человек, как хозяйка. Лариса говорит, хотела бы иметь такую невестку как ты.
— Таких как я, полно. Если ее сын переживет свое горе, то еще будет у нее невестка.
— Вот и я говорю. Может быть, нам как-нибудь позвать их в гости?
— Кого?
— Ларису и ее сына, — Женя, ты совсем меня не слушаешь.
— Я слушаю, мам. Просто не понимаю, зачем мне сейчас слушать о тете Ларисе и ее сыне? Тем более встречаться с ними.
— Всегда нужно думать наперед, дочь. Юрочка очень хороший был...
— В каком смысле был? — взвилась я.
— Прости, я просто оговорилась.
— Ты что сватаешь меня? При живом муже?
— Женя, посмотри правде в глаза. Юра три дня не выходит из комы, он не жилец. Пора это признать!
— Нет! — прокричала я, забыв, что в соседней комнате спят дети. — Не желаю это слышать! И ни про каких сыновей тети Ларисы не желаю слышать! Если Юра умрет, я тоже не буду жить! И отстаньте от меня уже все!
Я выскочила на улицу и бросилась бежать, не разбирая дороги. В голове звучали слова мамы: «Юра не жилец! Не жилец уже Юра!». На улице накрапывал мелкий дождь, было не понятно, это он намочил мое лицо, или собственные слезы. Я по инерции двигалась в направлении своего дома, у меня там голодающая птица, между прочим. Единственное существо на планете, которое меня понимает!
Я протопала пешком шесть кварталов. Дома прошла в кухню и выпив залпом половину графина воды, села рядом с клеткой. Попугай укоризненно смотрел на меня. Я вздохнула и, привалившись к стене, уснула. Мне снилось, что я летаю. Парю над крышами домов, а рядом со мной летит Иннокентий Иванович и строго отчитывает меня за то, что я неправильно держу руки.
Проснулась я в своей кровати, даже не помнила, как перебралась сюда. За окном светило яркое солнце и я, вдруг, вспомнила, как Юра любил солнечные дни. Он непременно тащил нас на природу, или в парк гулять, говорил пора пропитываться солнечными лучами.
Стоп! Почему я думаю о своем муже в прошедшем времени?! Кто вообще там решил, что у нас больше не будет этих самых солнечных дней?! Я вскочила с кровати и подбежала к клетке. Попугай внимательно наблюдал за мной. «Собирайся, Кеша! Иннокентий Иванович!», вслух сказала я. Наскоро собравшись, я осторожно вынула птицу из клетки и сунула за пазуху. До больницы мы добрались на такси. Попугай, словно чувствуя важность происходящего, сидел смирно. Ну, или сказывалась, устроенная им голодовка.
Я быстро вошла в палату и прикрыла дверь.
— Вот! Вот он твой любимый хозяин!
Я достала попугая и усадила его прямо на постель, где лежал Юра. Птица радостно чивкнула, сделала несколько шагов и со всей дури клюнула Юру в руку. Юра дернулся и его веки задрожали. А я от неожиданности громко заорала.
Сначала прибежала медсестра, потом врачи. Нас с птицей, отругав, выставили в коридор, но через некоторое время улыбающийся доктор вышел ко мне и спросил:
— Что вы такое сделали?
— Это не я. Это он! — я протянула вперед попугая.
— Вы что принесли в палату попугая?
— А что мне было делать, уморить его голодом? Птица отказывалась есть без своего хозяина.
— Кошмар! — засмеялся доктор. — Кому расскажу, не поверят.
До самого вечера нас не пускали увидеться с Юрой. За это время я увезла домой попугая, потому что врачи сказали ему не место в больнице. К тому же он вызывал дружный хохот всего персонала.
И вот я вошла в палату. Пальцы мои дрожали. Я боялась, что все это окажется сном. Но нет! Все было наяву. Муж улыбался, глядя на меня.
— Привет! — хриплым голосом произнес он.
Внутри меня словно что-то взорвалось от звука его голоса. Вокруг засверкали тысячи маленьких искорок, наверное, именно такой бывает настоящая радость. Такое живое чувство, что описать его невозможно! Вероятно, те кто попадает в рай, испытывают именно такие ощущения. Когда я первый раз увидела своих детей, была подобная же радость, но то чувство было спокойным и умиротворенным, а это взрывным, уносящим вверх.
— Юра! — я упала на колени рядом с его кроватью и прижалась лбом к его руке.
Муж еще почти целый месяц провел в больнице. За это время я еще дважды тайком притаскивала сюда попугая, как только Иннокентий Иванович изъявлял желание удостовериться в том, что хозяин в порядке. Естественно, он выражал это желание, устраивая очередную голодовку.
Только когда Юра уже вернулся домой и стал привыкать к прежней жизни, я рассказала ему о том, почему сменила работу и, отчего фыркаю на Наташу, когда та мне звонит. Да и с мамой разговариваю неохотно.
После моего признания, муж отвел глаза и я сразу заподозрила неладное.
— Говори! — я скрестила на груди руки.
— Понимаешь, это я попросил всех, если со мной что случится, считать это сигналом к действию. Я не хотел, чтобы ты оставалась одна. Ты еще слишком молода. К тому же я знал, что и Мишка, и Сергей питают к тебе самые нежные чувства.
— Какие чувства? — переспросила я, оглядываясь в поисках чего потяжелее. Под руку попалась швабра.
— Стой, Женя, стой! Меня нельзя бить, я только что из больницы!
— Я тебе сейчас покажу «нежные чувства»! Сводник, тоже мне! Родную жену решил сбагрить! Может, ты специально все это затеял? Хотел избавиться от меня!
Полчаса мы гонялись по квартире, а потом еще полчаса мирились. И вот после этого я, уткнувшись в его плечо, рассмеялась.
— Не думала, что на мою руку столько претендентов.
— И сердце, — поправил меня муж, — на руку и сердце.
— Нет, Юра. Сердце мое принадлежит только одному человеку. Мы с Иннокентием Ивановичем птицы верные. Мое сердце, будь уверен, остановится вслед за твоим.
Автор Светлана Юферева
