Двадцатитрехлетняя Ольга Щупова, сколько себя помнила, жила вдвоем с матерью. Своего отца она не знала. Мужчина бросил семью еще до рождения ребенка и никогда не пытался увидеться.
Но девушке не на что было жаловаться. Галина души не чаяла в дочери, и та всегда получала все, что хотела.
Мама, конечно, старалась, чтобы у дочери было всё самое лучшее. Но она была педагогом в начальных классах — а в 1990-е годы зарплата была мизерной — поэтому, конечно, использовала каждую возможность, чтобы как-то подработать. Она работала с детьми, готовила их к школе. Они вместе шили какие-то мягкие игрушки. В общем, она очень боялась, как бы Ольга не была хуже остальных, поэтому средств на ребенка не жалела.
Помимо материальной стороны, была ещё и другая. Ольга действительно всегда чувствовала себя самым любимым и самым желанным человеком на этом свете. И, конечно, она всегда будет благодарна матери за то, что та ей дала.
Дочь росла, росли и её потребности. Мать по-прежнему старалась обеспечить её всем, но возможности женщины были небезграничны. Глядя на то, как бьётся Щупова-старшая, Ольга решила, что не может больше сидеть, сложа руки.
Естественно, дочь тоже очень любила мать, и ей хотелось как-то помогать. Но Галина запрещала Ольге работать, потому что та еще училась. И, конечно, девушка с нетерпением ждала, когда, наконец, закончит институт. И как только она получила диплом, то сразу начала искать работу, и, благо — ей тут же повезло.
Мать и дочь часто вспоминали, как на первую зарплату Ольга купила Галине красивую блузку в цветах. Купила также каких-то сладостей в супермаркете. Дамы устроили своеобразный пир. Галина даже расплакалась, будучи шибко чувствительной.
Ольга устроилась менеджером в крупное рекламное агентство, и её жизнь, конечно, изменилась. Творческая атмосфера, встречи с известными в городе людьми – всё это нравилось девушке. Но особенно впечатлило Щупову-младшую знакомство с главой компании Эльвирой Халиковой.
— Я каждую секунду думаю, как мне повезло с тем, что меня взяли в это агентство. Ты не представляешь просто, сколько там возможностей, — рассказывала однажды за ужином Ольга своей матери. — Она меня действительно многому может научить, если не всему.
Галина видела, что дочь находилась под огромным впечатлением, однако реагировала на это достаточно спокойно. Возможно, даже ревновала.
— Оля, про кого ты сейчас говоришь? — уточнила мать.
— Про начальницу мою, хозяйку агентства.
— А, понятно. Ну, а имя-то у нее есть, у начальницы у твоей?
— А ты угадай. — Ольга интригующе посмотрела на мать.
— Не знаю.
— Не знаешь? А недавно про нее все газеты писали. Королева рекламы... Ну? Не догадалась?
— Ты же знаешь, я в этой сфере не разбираюсь.
— Мама, ну как не разбираешься. Твоя дочь работает сейчас в рекламном бизнесе, а ты не разбираешься.
— Ну, прости.
— Эльвира Халикова ее зовут. Слышала о такой?
Галина чуть не подавилась.
— Как ты сказала?
— Эльвира Халикова. Помнишь, фильм еще был такой? Эльвира — повелительница тьмы. А у нас Эльвира — повелительница рекламы. — Ольга гордо произнесла последнее предложение. Заметив, что матери стало плохо, девушка поинтересовалась: — Ты чего?
— Ой, не знаю. — Галина схватилась за грудь.
— Чего ты, мамуль?
— Да сердце что-то... Кажется...
— Слушай, может, скорую?
— Не-не-не, не надо скорую. Валидол там посмотри в аптечке.
Ольга достала из шкафчика аптечку.
— Ты чего такая серая-то, мам?
— Да что серая. Сердце что-то прихватило.
— Нет здесь твоего валидола. Ну, я не знаю. Давай в аптеку сбегаю. А лучше, мам, давай скорую вызову.
— Не надо скорую. Ты знаешь, я не люблю. В аптеку сбегай, пожалуйста. Там Тамара сегодня работает.
— Хорошо. Сейчас. Аккуратнее тут.
Ольга уже не на шутку испугалась за маму. Конечно, пару раз такое уже случалось. У неё прихватывало сердце, потом отпускало, и как будто ничего не было. А тут девушка смотрит в мамино лицо, и понимает, что она просто серая.
Дочь бежала в аптеку и ругала себя за то, что она послушала мать и не вызвала скорую помощь. А телефон остался дома.
***
Из аптеки Ольга со всех ног примчалась домой, чтобы как можно скорее дать лекарство матери. Однако, войдя в квартиру, она услышала, как Галина вполне здоровым голосом говорила по телефону:
— Ну, ты же прекрасно знаешь, каким она впечатлительным ребёнком всегда была. А как я ей теперь скажу, что вот она мне не родная? Ну как? У тебя есть идеи?
Ольга вошла в кухню, тем самым обозначив свое присутствие.
— Таня, я перезвоню, — сказала в трубку мать. А разговаривала она с подругой.
— Что ты только что сказала? — спросила ее Ольга.
— Оля...
— Мам, ты думаешь, я глухая, что ли?
— Оля, подожди.
— Я слышала, что ты только что тёте Тане сказала, что я тебе не родная. Что это значит? — Внутри Ольга испытала сильное волнение и разочарование во всем. Конечно, будучи взрослой, она все поняла, только хотела услышать это от матери еще раз.
— Оленька, подожди, родная моя, пожалуйста. Ты... Это не то, что ты подумала.
— Скажи мне правду, будь добра.
— Оля, сядь. Сядь, пожалуйста.
Ольга села на стул, но Галина не торопилась отвечать на ее вопрос. Видимо, подбирала в голове нужные слова.
— Я жду мама, — поторопила ее дочь.
— Я сейчас соберусь с мыслями и всё расскажу. Ну, подожди, пожалуйста, не дави на меня. Это было очень давно. Это было двадцать три года назад. Я ждала ребёнка. Но при родах ребёнок умер. — Галина снова замолчала.
— Дальше.
— К сожалению... к сожалению, я была подавлена, потрясена, я находилась в шоке. А моя соседка по палате, она отказалась от своей малышки, от девочки... Я тебя удочерила, Оленька.
— Хорошо, — ответила дочь и заплакала.
— Ну, а эта соседка... её звали Эльвира Халикова. Вот такое вот совпадение, дочка.
— Ты чего, мама?
У Ольги ком в горле стоял. Она просто не могла понять, как можно было столько лет молчать, лгать о самом-самом-самом важном. Ну и, конечно, девушка не могла больше находиться дома. Ей нужно было побыть одной, ей нужно было побыть где-то подальше от Галины.
***
Ольгина подруга Наталья жила одна и с радостью приютила девушку. Щупова-младшая, еле сдерживая слёзы, рассказала приятельнице о потрясении, которое испытала, услышав откровение матери.
Она сидела совершенно раздавленная, еле шевеля языком:
— Я не понимаю, Наташа, я просто не понимаю. Как она могла столько лет молчать? Я-то думала, что мы близкие, я думала, что мы доверяем друг другу, что у нас нет секретов.
— Оль, успокойся, пожалуйста, и пей чай. Я не могу понять, почему ты не дала ей всё объяснить тебе? — спросила подруга.
— Наташ, ну а что там было ещё объяснять, а? Ну, вот что?
— Я считаю, что ты должна пойти домой и поговорить с мамой, — трезво рассудила Наталья. — Потому что так не делается.
— Я не могу. Наташ, я правда не могу. Мне не хочется. Она меня обманывала постоянно, понимаешь?
— Оль, перестань, пожалуйста. Ты сама всё прекрасно понимаешь.
— Послушай, она, кстати, назвала имя моей настоящей матери. Той, которая меня бросила. Имя очень редкое — Эльвира. Фамилия тоже редкая — Халикова.
— Ну и что? И?
— Ну, то, что мою начальницу зовут Эльвира Халикова.
— Ну и что дальше?
— Как что? Эта женщина, она действительно мой кумир. И что, получается, что я гипотетически могу быть её дочерью?
— Получается, что так, да.
— Слушай, я никогда в жизни в это не поверю, потому что она такая невероятная. Она просто богиня какая-то. Настоящая королева рекламы и красоты одновременно.
Наталья усмехнулась.
— Получается, тебя не просто так тянуло всю жизнь заниматься рекламой.
— Наташа, не в этом дело. Я про другое. Я не верю, чтобы Эльвира когда-либо оставила своего ребёнка. Она не такая. И, получается, зачем мама сказала это? Зачем она сказала её имя? Для того, чтобы... не знаю, из ревности, что ли?
— В смысле, как это из ревности?
— А потому что в последнее время я приходила домой и постоянно говорила об Эльвире: Эльвира то, Эльвира сё...
— Поэтому она назвала имя Эльвира, зная, что ты побежишь к ней? Почему ты так думаешь о своей матери?
— Наташа, она мне даже не родная.
— Она тебя вырастила, дурёха. Она тебя выкормила. Она всё для тебя сделала. Она тебя любила, любит, и после этого ты говоришь, что она твоя неродная мать.
— Слушай, какое значение имеет эта любовь, если она была построена на лжи?
— Любовь от этого не перестаёт быть любовью.
— Всё. На этом мы заканчиваем разговор, иначе мы сейчас поссоримся, — психанула Ольга.
— А не надо со мной ссориться. Что касается Эльвиры... Почему бы тебе не пойти к ней самой и не спросить у неё всё?
— Какая гениальная идея!
— Да. Смотри, ты завтра утром приходишь в офис, рассказываешь ей всё спонтанно, понимаешь, эффект неожиданности. И от этого она, естественно, признается...
— Я захожу в офис и говорю ей: здравствуй, мама? Или как?
— Да. Если это оказывается не она, ты просто извинишься перед ней и уйдёшь.
— Как у тебя всё легко, а?
— Зато у тебя всё сложно, Оль.
Ольга, конечно, понимала, что ей нужно пойти к Эльвире и поговорить с ней, раз ее собственная мать лгала всю жизнь. Но она также понимала, что на кону всё, или, как минимум, карьера. И что если история с удочерением окажется неправдой, то Ольга просто никогда больше не будет работать у королевы рекламы.
Но, подумав, девушка решила действовать. Чего уж там. Будь что будет.