Глава 3.
Начало ЗДЕСЬ
- Говори! – властно произнесла Шарима.
- Это был Олвер! – воскликнул в изумлении Элан.
- Ты считаешь, что я должна знать всех твоих знакомых? – улыбнулась старуха.
- Прости. Олвер, он было тоже там, с «волками», когда… когда я…, - мальчик запнулся.
- Я в курсе, - кивнула Шарима. – Продолжай.
- Помнишь облаву на Авилар? Когда я прибежал к тебе? Тогда забрали Нигеля, главаря «волков». Не только его, тогда многих забрали. И Олвера тоже. Нигель был нормальный, даже неплохой, а Олвер – отбитый на всю голову! Ты же знаешь, что такие просто исчезают уже давно… И Нигель… Он… Не важно… Но Олвера повязали и забрали. ОН НЕ МОГ БЫТЬ ТАМ!!! Но это был он, понимаешь?!!!
***
- Олвер! Вернись немедленно, негодяй!
В тайном убежище ему было глубоко параллельно, что там орёт пьяный отчим.
Мальчик лет десяти-одиннадцати затаился в дупле старого дерева, и оттуда сквозь густую листву насмешливо наблюдал с высоты, как носится по двору рослый мужчина, беснуясь в безумной алкогольной ярости. Отчим был огромный, как шкаф: без малого двухметрового роста, широкоплечий, мускулистый, с мощным торсом и крепкими ногами. Он работал грузчиком на заводе, выпускающем удобрения, и специфический запах, намертво въевшийся в его одежду, бесил Олвера.
- Мама, от него воняет!
Эта фраза, брошенная несколько лет назад, сослужила ему дурную службу.
Маленький Олвер смешно сморщил нос, когда мама привела в дом незнакомца и объявила, что теперь он будет жить с ними. Пятилетний мальчишка не понимал, зачем вдруг им в доме понадобился чужой дядька весьма неприятной наружности, да еще и с таким противным запахом. Вечером, когда мать зашла к Олверу пожелать спокойной ночи, она бросила фразу, совсем не понравившуюся мальчишке:
- Дядя Фаркол теперь свой папа. Ты должен его слушаться.
Тогда-то Олвер и воскликнул возмущённо:
- Мама, от него воняет!
- Как тебе не стыдно? – укоризненно воскликнула мать, нахмурив брови. – Фаркол работает, как проклятый! Таскает на себе тяжеленные мешки с дурно пахнущими удобрениями, лишь б заработать! А ты…
Она вскочила и направилась к двери.
- Он что, не знает, что одежду стирать надо? – тихо буркнул Олвер.
Мать резко обернулась:
- Ты должен называть его папой! Ясно?!
«Ага, разбежался!» - злобно подумал Олвер, но не решился возразить вслух. За закрытой дверью раздавались два голоса: матери и отчима. Судя по всему, мужчина подслушивал под дверью, потому что явно был в курсе возмущений Олвера по поводу дурного запаха.
- Ничего, пусть артачится, - «успокаивал» он мать. – Теперь в доме есть мужчина, я и его воспитаю настоящим мужиком.
- Это всё детская ревность, - вздохнула мать. – Я уверена, что со временем Олвер привыкнет к тебе и полюбит.
- Дети должны прежде всего уважать и слушаться! – резко возразил отчим. – Уважать и слушаться тех, кто кормит их! Постарайся внушить это своему отпрыску. А я помогу.
Помогать он ринулся слишком активно, с первых же дней установив в доме свои порядки. Пятилетнему Олверу пришлось несладко. Он, в общем, не был послушным, но и в лентяи и разгильдяи его тоже нельзя было записывать, а отчим сделал это с большой радостью и тут же принялся «выправлять» пасынка, как он сам выражался. Нет, он редко распускал руки, разве что иногда отвешивал лёгкий подзатыльник, но морально давил так, что иногда Олвер подумывал о том, что лучше бы избил, настолько тяжко было выносить самодурство взрослого постороннего дядьки, чью сторону, что было самым обидным, неожиданно приняла и мать. Мальчик возненавидел отчима всей душой, хотя и не был готов идти напролом и лезть не рожон в открытом противостоянии. Он с опущенной головой внимательно выслушивал бесконечные нотации отчима и… не выполнял ни одного его требования, за что не раз лишался ужина. Со временем он вообще перестал ужинать, а чуть позже научился оставлять себе «заначки» в своей комнате, чтобы не ложиться спать с урчанием в животе. Мать, даже если б и увидела, как он стаскивает к себе куски хлеба с сыром и колбасой, ничего бы не сказала мужу. Она не раз тайком подкармливала Олвера, но из-за сына ссориться с Фарколом не стала.
- Олвер, ну почему ты так? – пыталась она достучаться до сына. – Папа для тебя всё делает!
- Ничего он не делает для меня, - буркнул Олвер. – И он мне не папа.
- Он деньги зарабатывает, чтоб мы жили достойно!
- Мы без него лучше жили. Зачем он нам, мама? Пусть уходит!
- Никуда он не уйдёт! – в ярости воскликнула мать. – Он мой муж!
- Одежду своему мужу постирай! – дерзко заявил в ответ сын. – И мыться научи не раз в неделю, а каждый день. А то от его вони хочется на нос прищепку надеть!
Беда пришла, откуда не рассчитывали. Хозяева завода, наконец, решили отказаться от грузчиков. Можно было, конечно, сделать это давно, большинство заводов в Тринадцатом Мире были оснащены автоматизированными, а некоторые даже роботизированными, погрузчиками, а эти жадничали. Линии такие стоили очень дорого, гораздо дешевле было использовать ручной труд, но времена изменились, Единый Союз запретил использование человеческого ресурса на подсобных работах и дал всем фабрикам год для установки автоматики. И вот, в один прекрасный день отчим оказался безработным.
- Ничего, проживём! – хохотал он. – Вот маленько передохну, и найду работу получше, чем это дерьмо грузить.
Мать улыбалась, но как-то очень тревожно. Олвер последнее время всё чаще замечал выражение тоски и безысходности на её лице. Когда спрашивал, что же случилось, всегда получал один и тот же ответ: «Ничего. Всё нормально. Ты бы лучше…» И далее следовало перечисление целого списка того, чем бы ему было бы лучше заняться. Олвер, которому на тот момент уже шёл одиннадцатый год, демонстративно разворачивался и убирался восвояси, так и не дослушав список до конца. Его манила, нет, даже не манила, а притягивала, словно магнитом, одна компания в их квартале. Он был ещё слишком мал, чтобы его принимали всерьёз такие «крутые», как он считал, люди. Им-то всем уже больше шестнадцати, не то, что он, сопляк. Его не гнали прочь, потому что каждый понимал: рано или поздно этот малец, как и они все когда-то, войдёт в их группировку, одну из самых крупных и опасных в Авиларе. Он знал, что почти все парни там набили себе татуировки в виде оскалившегося волка – самая ходовая картинка в местном тату-салоне, довольно неприглядном местечке в полуподвале одного из немногих пятиэтажных домов. «Я тоже сделаю себе такую, - мечтал Олвер, сжимая кулаки. – Скорее бы пятнадцать!» Раньше даже соваться в банду не стоило, высмеют и погонят прочь. Бывали, конечно, исключения, но настолько редко, что и упоминать о них не стоило. Для этого надо было разве что сиротой остаться, но такой вариант в планы Олвера не входил. Избавиться от отчима было бы, конечно, неплохо, тем более сейчас, когда он целыми днями бесцельно слоняется по дому или валяется на диване, потягивая из бутылки какое-то противно пахнущее дешёвое пойло, после чего громко икает или, того хуже, весьма качественно портит воздух. Причём, сопровождая это своим «фирменным» идиотским гоготом. Но в слово «избавиться» Олвер не вкладывал смысл физического устранения этого отвратного типа, он мечтал лишь о том, что отчим вдруг сам испарится из их с матерью дома. Откровенно детские мечты. Зачем бы вдруг Фарколу убираться оттуда, где его полностью содержат и обслуживают? Он словно напрочь позабыл, что неплохо бы найти уже хоть какую-нибудь работу. Олвер видел, как мать изо всех сил бьётся, чтобы прокормить их семью, а отчима будто подменили: из работяги он вдруг превратился в самого настоящего трутня. Его «маленько передохну», плавно перетекая из месяца в месяц, длилось уже больше года. Всё чаще и чаще, возвращаясь домой вечером, мальчик чувствовал характерный запах дешёвого спиртного, и вскоре им прочно провонял их некогда уютный дом. «И ведь это тоже на заработки матери», - скрежетал зубами Олвер. Сам он предпочитал не лезть на рожон, всё равно мать горой встанет на защиту мужа. Мальчик просто стал искать пути тоже хоть как-то подработать. Поэтому старался почаще крутиться поблизости от «волков», как здесь называли ту самую банду, членами которой восхищался не только Олвер. Иногда ему перепадали небольшие поручения:
- Эй! Пацан! Сгоняй-ка к Унграну! Возьми три штуки, сдача тебе!
И протягивали купюру. Унгран был тем, у кого в любое время суток можно было приобрести спиртное или сигареты. Травку он тоже потихоньку продавал, но это лишь избранным, надёжным, так сказать. Если поймают на продаже одной-двух бутылочек или паре пачек сигарет (ну или чуть больше, оптом Унгран никогда не баловался), то заработаешь лишь штраф. Возможно, немалый, но всё же только штраф. А вот за травку можно влететь по полной, то есть, исходя из опыта неблагополучных районов, просто-напросто исчезнуть.
Олвер с удовольствием мотался с такими поручениями, сдачу ему оставляли, по его понятиям, немалую, и со временем у мальчишки скопилась приличная сумма, даже несмотря на то, что он тратил что-то на себя. Вернее, на семью. Замотанная двумя работами мать всё равно не очень-то замечала, что в холодильнике появляются продукты не только те, на которые она тратилась. А отчим вообще мало что соображал, постоянно пребывая в состоянии, близком к скотскому. Олвер теперь приходил домой только переночевать, пока Фарколу не ударила в голову ядовитая жидкость из очередной бутылки, и он не вспомнил о своих «отцовских» обязанностях. Как-то потянуло вдруг повоспитывать пасынка. Не учёл он лишь одного – Олверу давно не пять лет, убегать и прятаться пацан умел заправски. Ему даже нравилось, сидя в убежище, наблюдать за беснующимся пьяным кабаном. Нравилось, пока этот кабан не переключился на мать.
- Мама? Что случилось?
Олвер вернулся, как обычно, поздно. Голоса отчима не было слышно, но из комнаты доносился раскатистый храп и, естественно, всё тот же запах паршивого спиртного. Мать сидела в кухне за швейной машинкой, это и была её вторая работа – шить постельное бельё на заказ. Сложного ничего она не брала, на это не было ни времени, ни достаточных навыков, а вот сшить комплект белья на кровать любого размера – это пожалуйста. Стоила такая работа недорого, но подспорье было неплохое. Странно, что мать не повернулась к сыну, лишь кивнула в ответ на его «мама, я дома». Олвер похолодел, заподозрив то, к чему давно мысленно был готов. Он подошёл к матери и заглянул ей в лицо. Почти вся левая сторона заплыла основательным фиолетовым синяком.
- Мама! Ты и после этого не выгонишь этого гада к чертям? – требовательно спросил сын.
- Ты есть будешь? – тихо спросила мать.
- Аппетита нет, - резко ответил мальчик. – Ответь мне! Давай выставим его нахрен!
- Придержи язык, Олвер! – строго одёрнула его мама. – Фаркол мой муж. У него просто сейчас тяжёлые времена.
- Ага! У него эти времена уже больше года тянутся. Ладно, если б работы не было, так хоть какую-нибудь можно было б уже найти. А он жрёт и бухает за твой счёт. А теперь ещё и бьёт!
- Я ударилась сама, - тихо ответила мать.
- Ты непробиваема, - вздохнул Олвер. – Посмотри на этого кабана, он же так убьёт тебя!
- Ну что ты, Фаркол меня любит, - слабо улыбнулась женщина. – Просто он сегодня пьян.
- Он всегда пьян, - расхохотался сын. – Он не бывает другим.
- Иди спать сынок, ты всё равно не поймёшь.
- Вот это ты верно сказала: не пойму, - зло произнёс Олвер.
С тех пор синяки у матери появлялись с завидной регулярностью. Олверу тоже не всегда удавалось избежать этой участи. Когда отчим впервые основательно избил его, мальчик надеялся, что мать всё же очнётся от своей спячки и выставит зарвавшегося мужика за дверь, но мать, словно голову в песок спрятала, и до Олвера дошло, что надеяться в этой жизни можно только на себя. Убежище в дупле дерева теперь стало его почти постоянным пристанищем, откуда он вылазил только после того, как пьяный отчим угомонится и уснёт. Мать ему совершенно не было жалко, она сама выбрала такую жизнь, так считал Олвер. А раз выбрала, то пусть и живёт, он умывает руки. Сейчас ему более интересно подобраться поближе к «волкам».
Печальная развязка его семейной саги произошла, когда Олверу только недавно исполнилось четырнадцать. Он больше не прятался в дупле, да и вряд ли смог бы туда поместиться. К своему возрасту мальчик вымахал в здоровенного парня с мускулистыми руками. Олвер приложил немало усилий, пропадая часами в спортивном центре на бесплатных занятиях, которые устраивали для проблемной молодёжи. Он с остервенением лупил руками и ногами «грушу», накачивал мышцы на тренажёрах, до седьмого пота нарезал круги по спортивной площадке. Физическая подготовка была единственным предметом, за который в обучающем центре Олвер получал высший балл. По остальным же еле-еле прозябал на грани вылета. Зато «волки» признали его, наконец, несмотря на юный возраст. Такие безбашенные силачи ценились. Однажды, вернувшись домой довольно поздно, парень застал дома привычную картину: отчим храпит на диване, мать сидит за кухонным столом, почему-то уронив голову на руки.
- Мать, иди уже в спальню, дрыхнет твой дорогой муженёк, - брезгливо произнёс Олвер, доставая из холодильника бутыль с водой.
Он сделал несколько жадных глотков, и только потом до него дошло, что мать никак не реагирует. Тронув женщину за плечо, он понял, что всё кончено. Из виска женщины на стол стекала тоненькая красная струйка. На удивление спокойный, Олвер вернулся в комнату и, насвистывая весёленькую мелодию, поднял с пола упавшую подушку и с силой надавил ею на лицо отвратного пузатого кабана. Храп сменился мычанием, и спустя полминуты всё стихло. Олвер же отбросил подушку, вылез в окно и, оставаясь незаметным, скрылся во тьме. Вернулся домой он только утром, стараясь попасться на глаза соседям, и тут же поднял крик.
Представители закона, как и рассчитывал Олвер, не стали особенно тщательно расследовать происшествие. Квартал неблагополучный, глава семьи сильно пьющий, как показали и соседи, и пасынок. Вердикт: муж в пьяном угаре убил жену, а потом лёг спать и умер от алкогольного отравления. Медики установили запредельную дозу алкоголя в его крови, причём, дешёвого и весьма опасного.
Олвер же «официально» вошёл в состав банды «волков», где спустя совсем малое время успел прославиться своей безудержной злобой и жестокостью, особенно в отношении девушек. Начиная с шестнадцати лет он, как и полагалось, начал принимать участие в жеребьёвке на предмет того, с кем сегодня проведёт время та или иная девчонка. Доставшаяся ему всегда (исключений не было) возвращалась с синяками, по-другому общаться с девушками Олвер не мог, да и не мыслил даже, как можно иначе. Избивая очередную «подружку» после «использования», как он сам выражался, Олвер каждый раз с какой-то безумной радостью цедил сквозь зубы: «Получай, тупая самка! Вы же все это любите!» Раза два или три, он уже и сам не помнил, пытался привести в дом постоянную женщину, но все попытки закончились неудачей: ни одна из женщин не выдержала постоянного рукоприкладства, к немалому удивлению Олвера. В итоге, раз и навсегда отказался от совершенно глупой затеи иметь в доме хозяйку (но попробовать-то надо было). Идея посещения борделей показалась ему идиотской изначально. Платить добытые с таким риском деньги шлюхам? Серьёзно?! Ну уж нет, в конце концов в банде есть девки для распределения по жребию, и ему их вполне хватит. Каждый вечер, возвращаясь домой, как в логово, он, если возвращался один, без девушки, доставал бутылочку и довольно быстро приговаривал её содержимое. Олвер не отдавал себе отчёта в том, что на самом деле становится всё больше и больше похожим на люто ненавидимого им отчима.
Постепенно Олвер набирал себе очков и становился всё более уважаемым в стае «волков», поднимаясь в иерархии банды всё выше. Вот он уже в лидерах и метит на место главаря, если, конечно, не сгинет раньше него, работа-то тяжёлая, опасная… Однако, когда заветное место освободилось и отнюдь не по причине пенсионного возраста, банда единогласно выдвинула вперёд Нигеля. Олвер, внешне оставаясь спокойным, в душе рвал и метал. Кто такой Нигель? Сопляк! Пацан совсем!
- Олвер, без обид! Но Нигель не безбашенный, как ты!
- Олвер, ты крутой, но ты бешеный…
- Олвер, ты хороший боец, но для главаря не годишься. Без обид!
- Олвер, я тоже за Нигеля, уж прости. Тут нужна холодная голова, а ты… ну сам знаешь…
И такие откровения сыпались со всех сторон, за Олвера проголосовало подавляющее меньшинство, а если сказать точнее, то почти никто. С трудом сдерживая зубовный скрежет, он поздравил соперника. Нигель действительно оказался достойным лидером, это даже Олвер не мог не признать. Несмотря на молодость, парень умел не только организовывать криминальный бизнес, но и договариваться с другими группировками. В квартале установилось некое подобие равновесия, во всяком случае стычки между бандами прекратились. Постепенно Олвер смирился, одно только бесило его: Нигель жёстко запретил ему поднимать руку на девок из банды.
- Нигель, они всего лишь самки! – возмутился один раз Олвер.
- Они должны работать! – резко ответил Нигель. – А после тебя девка в прошлый раз две недели синяки и ссадины сводила. Будешь распускать свои кувалды, лишу жеребьёвки! Будешь грустить в одиночестве. Понял?
- Ясно, - сквозь зубы процедил Олвер, затаив злобу.
В тот злополучный для банды день, когда нагрянули с облавой законники, путь Олвера в группировке «волков» подошёл к логическому завершению, как и путь Нигеля. Когда молодёжь Авилара стремится в местные банды, никто не задумывается о том, чем же всё закончится. Как правило, выбор невелик – смерть или арест. И неизвестно, что лучше, ведь после ареста никто не вернулся, и судьба их оставалась неизвестной.
***
Третьи сутки пошли, как Олвера бросили в камеру. Третьи сутки никто не приходит, третьи сутки не открывается дверь. Лишь через специальное окошко трижды в день просовывают еду, к слову, вполне сносную. Вчера его не оставляло непреодолимое желание подойти к этой двери, отделяющей его от свободы, и изо всех сил колотить по ней. Колотить до тех пор, пока к нему не придут, и не решится, наконец, его судьба. Ему было уже всё равно, в какую сторону качнётся маятник часов, отмеряющих его оставшееся время. Пусть это будут лишь минуты, но неизвестность сводит с ума, а учитывая неуравновешенность Олвера, он находится всего в нескольких шагах от самого настоящего безумия. К концу третьего дня он услышал металлический лязг, и дверь со скрипом отворилась.
- Олвер Крини! На выход!
Едва он очутился в дверном проёме, как первый конвоир набросил на его запястья невидимую стяжку, а второй направил на него жерло какого-то неизвестного Олверу прибора, и тут же его ноги отяжелели, словно к ним подвесили пудовые гири. Он медленно брёл за своими конвоирами, размышляя на ходу о том, что вот это и есть последний в его жизни коридор. Его втолкнули в какую-то камеру в самом конце и захлопнули за им дверь.
- Олвер Крини? Присядьте! – сидевший за столом седой мужчина указал рукой на стул.
Олвер подчинился с осторожностью, ибо ноги слушались достаточно плохо. Мужчина сверлил его своими холодными глазами несколько минут, потом с места в карьер предложил:
- Олвер Крини, я предлагаю Вам поработать на Единое Правительство.
- Чего? – парень даже подскочил на стуле и возмущённо посмотрел на собеседника. – Крысу из меня делать? Да пошли вы на… (непечатные выражения посыпались, как из рога изобилия).
Седовласый слушал, откинувшись на спинку кресла и едва заметно кивая. На губах его играла лёгкая улыбка, и с каждым новым словом, изрыгаемым Олвером, она становилась всё шире и ослепительнее.
- Ты закончил? – спокойно спросил мужчина, когда Олвер выдохся.
- Я…
- Ты идиот. Я предлагаю тебе дело, которое позволит сохранить свою никчёмную жизнь. Исключительно, потому что ты хорошо развит физически и очень силён, иначе тебя бы тут не было. Но если ты продолжаешь упорствовать, то так тому и быть. Думаешь, я уговаривать собираюсь? Нет, не собираюсь. Не ты, так другой. Будешь таким же тупицей, как ваш главарь, отправишься следом за ним. И там ничего хорошего тебя не ждёт, будь уверен. Так что? Спрашиваю последний раз: будешь работать на Единое Правительство?
- А что за работа? – прохрипел Олвер.
- Хантер. Знаю, что тебе ничего на понятно, у тебя для этого ни мозгов, ни образования нет. Но и выбора нет тоже.
- А… где Нигель? Что с ним?
- Можешь считать, что его больше нет. Совсем нет, - мило улыбнулся мужчина.
Следующая глава будет опубликована 02.11.2023
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"
