Роман «Звёздочка моя» глава 2 «Память шалит» часть 16
Татьяна Ширяева в обеденный перерыв прилетела к дочери в больницу, с бумажным кульком в руках. Ей не терпелось рассказать последние новости. Она положила на тумбочку кулёк и не успев отдышаться, поздоровалась:
— Привет, Ленка! — аромат её духов «Красная Москва» моментально заполнил палату.
— Привет, мам! — дочь приподнялась с кровати и ойкнула, сотрясение мозга всё ещё напоминало о себе. От духов матери её опять мутило.
— Так и лежишь?
— Лежу. Пока сказали лежать.
— Ну лежи, лежи. — Мать кивнула на пирожки, и заботливо пододвинула их поближе: — А это тебе! Горяченькие пирожки с капустой.
— Спасибо, мама! — называть мамой незнакомую ей раньше женщину, было непривычно, но Лена почему-то смирилась с этим.
— Я сама пока до больницы шла две штуки за ми́лу душу наверну́ла*. Ешь, дочка, пока не остыли. — Татьяна облизнула губы, по её лицу было видно, что она ещё не прочь подкрепиться.
— Если только половинку пирожка отломлю и попробую.
— А чего его ломать-то? Ешь так!
— А вдруг да не съем?
— А ты через силу, — сказала мать и села рядом. — Вон аромат-то какой от них идёт. Я бы, и сама ещё съела.
— Так возьми и съешь. Я же всё равно есть не хочу.
— Ага, скажешь тоже. У тебя одна кожа да кости! — Татьяна взволнованно посмотрела на дочь. — Меня же люди осудят: скажут, ну и мать, принесла два пирожка и те съела.
— А откуда они узнают, мам? Ешь. Я правда не хочу.
— Ну тогда давай так: половинку я — половинку ты!
— Давай! — улыбнулась дочь.
Татьяна ела и поглядывая на свои часики пыталась поделиться новостями:
— А к нам же вчера Холодцовы приходили!
— Ого! Зачем?
— Целую пачку десяток отец-то Холодцова мне хотел всучить за тебя. Будто бы сватать пришли, а не взятку дать.
— Кого сватать?
— Да говорю же — тебя! Ну не меня же?
— Глупость какая. Мне же ещё шестнадцать.
— И я им о том же сразу сказала. А деньги-то у них были в газетку завёрнуты, и упали, да прямо в самую лужу. Тигра как на грех напруде́нил ни раньше и ни позже, а архаровцев разве дождёшься, когда они за ним подотрут. И смех, и грех. Газетка-то сразу намокла. Отец-то Холодцова развернул её и не знает, что с подмоченной тыщей делать. Вот умора, так умора!
— А архаровцы — это кто?
— Как кто? Братья-двойняшки твои. Они на пять лет тебя младше.
— Братья? Я Прошку помню, а их нет.
— Ещё бы ты Прошку не помнила! Ты же с ним на одном диване спала. Можно сказать, что ты вынянчила мне его, да и архаровцев тоже.
— А имена у них есть?
— Конечно есть! Тёмка и Пашка.
— Тёмка и Пашка, — повторила Лена, пытаясь запомнить.
— Чокнусь я с вами, — посетовала мать. — Ты вот всё позабывала, а Прошка, твой любимчик, когда тебя в больницу увезли такое учудил, что я думала поседею.
Лена приподнялась. Мать продолжила разговор поглядывая на часы:
— Замолчал, ни с того ни с сего, твой Прошка. Молчит и всё. А мы с отцом ничего понять не может, что с ним случилось. А я ему, оказывается, всего лишь сказала: «Типун тебе на язык!». А он у отца-то возьми и спроси, что это такое? Отец-то ему без задней мысли и сказанул, что это пожелание говорящему, чтобы у того язык отсох, если он не замолчит. Ну, а Прошка-то себе значит в башку-то и втемяшил, что если говорить начнёт, то язык у него отсохнет. Да ладно отец про это вспомнил, а то бы он и по сию бы пору так и молчал. Он же у нас упёртый, как и ты. — Татьяна посмотрела на дочь. — Ну что съела?
— Да. Но больше не хочу, — с трудом дожёвывая пирожок ответила Лена.
— А я бы и ещё съела! На аппетит никогда не жаловалась. Тьфу-тьфу-тьфу.
— Бедный Прошка.
— А чего он бедный-то? У нас и дача двухэтажная есть, и мотоцикл с коляской новый и трёхкомнатная квартира.
— Про пианино забыла сказать, — напомнила дочь.
— Точно! Память-то возвращается к тебе! — обрадовалась мать.
— Но жалко же Прошку: мучался, молчал.
— А нас с отцом тебе не жалко?
Лена не ответила ничего, предчувствуя, что мать её всё равно не поймёт.
— Молчишь и не стыдно тебе?
— Стыдно, что ты не понимаешь, как Прошка мучился из-за твоего пожелания.
— Да ну тебя, — Татьяна вскочила со стула. — Я перед ней тут распинаюсь, а она меня ещё и стыдит. И никакого уважения к родной матери. — Она подошла к двери и сожалея проговорила: — Уж сто раз покаялась, что тебя родила. И где мои мозги были, спрашивается?
Мать захлопнула за собой дверь. Пирожок остался лежать в бумажном кульке на тумбочке, ожидая, когда его съедят.
Лена лежала на кровати и терзалась в сомнениях:
— Неужели и правда она моя мама? Нет. Не верю. Этого не может быть. Не могла бы я её забыть. Не могла. Или всё же могла?
Послышались знакомые шаги. В палату заглянула лечащий врач.
— Как дела? — входя спросила Семьянинова. — Жалобы есть?
— Здравствуйте. Голова всё так же болит. Мозги перекатываются, стоит мне только голову чуть-чуть наклонить.
— Какая у тебя богатая фантазия! Больше жалоб нет?
— Есть. Я маму, так вспомнить и не могу.
— Ширяева, сотрясение мозга с твоей потерей памяти никак не связано. Это психиатр тебя должен осмотреть и понять, почему ты свою мать не желаешь вспоминать. Обратимся к психиатру?
— Ну если вы так считаете, — Лена повела плечами и ойкнула от головной боли. — А почему, тогда из моей памяти исчез целый день? Куда он пропал, если у меня нет амнезии?
— О! Да тут ипохондрический синдром на лицо! Психиатр! Тебе нужен психиатр. Но ты не переживай, мы тебя подлечим и отправим к психиатру, если ты не вспомнишь то, что забыла. Ты поняла меня?
— Поняла. А ещё я забыла, что у меня есть братья-двойняшки.
— А завтра ты забудешь, как тебя звали.
— Да, спасибо, что напомнили. Мне подружка Лена, сказала, что меня раньше звали Алёнкой, а я этого не помню. Представляете, не помню!
— Ширяева, это уже несмешно. Шутки в сторону, — невропатолог Семьянинова повысила голос на больную. — У тебя обычное сотрясение. Оно на память не влияет. Запомни!
— От вас пахнет деньгами, пропитанными, так сказать, в луже нашего Тигры. Мама сказала, что Холодцов нам деньги приносил, а они случайно в лужу упали, которую кот оставил. Это была пачка десяток. Мама от денег отказалась.
— Вот те, пожалуйста, психиатрия на лицо! — машинально Светлана Семёновна поднесла руки к лицу и ощутила отвратительный кошачий запах, её руки словно пропитались им.
И вдруг неожиданно для себя Лена прошептала:
— Если бы вы знали, какая расплата вас ждёт в будущем, то вы бы никогда этого не сделали.
— Девочка, да как ты смеешь мне такое говорить?
— А кто вам ещё скажет, если не я? Я не знаю откуда, но я это знаю и хочу вас предупредить.
Врач выскочила из палаты.
— И зачем я это ей сказала? — задала себе вопрос Лена. — Похоже, что мне на самом деле нужен психиатр: женщину обидела, которая утверждает, что она моя мама, и врача тоже. Когда же я всё вспомню? Когда?
Опять послышались шаги, дверь палаты открылась, и лечащий врач, улыбаясь сообщила:
— Ширяева! Можешь уже вставать. Твоё состояние стабилизировалось. Ты идёшь на поправку! Скоро мы тебя выпишем.
— Спасибо. Вот радость-то!
Пояснение:
наверну́ла* — съела
Не теряйте меня, если что — я тут , продолжение романа, в первую очередь я теперь буду публиковать именно там, а потом уже тут.
© 10.11.2023 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа "Звёздочка моя" глава 2 часть 17 Своя рубашка ближе к телу будет опубликовано 12 ноября 2023 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава ↓
Начало романа ↓