Гвардии ефрейтор Жаки Каликов, стрелок роты управления 54-й гвардейской танковой бригады служил в Красной Армии с 1939 года, участвовал в Великой Отечественной войне с ноября 1941 года.
Он был представлен и награждён орденом Отечественной войны 2-й степени приказом по 2-му гвардейскому танковому колрпусу от 10 января 1943 года.
Описание результатов его боевой работы заняло буквально одно предложение.
"С ручного пулемёта ДП сбил немецкий самолёт марки Юнкерс-88".
Умение или везение?.. Или и то, и другое?..
К сожалению, больше в открытых источниках о других наградах Жаки Каликова мне информации найти не удалось.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, воевавших в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Степка отозвался на крик сержанта и взглянул на часы. Обе стрелки сошлись на одном делении циферблата между цифрами "шесть" и "семь". Теперь вместо сержанта подал голос санитар, который ночью сопровождал "делегацию" к танку:
- Товарищи лейтенанты, я горячего привёз... И ещё тут проблема нарисовалась...
Из рогожного "кокона" Степке не хотелось вылезать. Паяльная лампа погасла, но от спины лейтенанта-танкиста шло тепло. Степка осторожно стал разворачиваться, его теперешний командир всё ещё продолжал тяжело дышать во сне. На корме танка загрохотало железо, танкист от этого звука пробудился и зашевелился. Степка подтянулся на руках и выглянул через башенный люк. Сержант Мирзоев опять ковырялся в двигателе. Перед танком переминался с ноги на ногу сержант Василий с виноватым видом. Рядом с ним стоял санитар, у него в руках был автомат. Увидев Степку санитар прочистил горло и стал докладывать:
- Тут такое дело, товарищ лейтенант... Подъехали мы сейчас на этом драндулете, а часовой ваш дрыхнет без задних ног. Вот автомат у него отобрал, только тогда проснулся и закричал... В драку полез ещё!..
Степка потер лицо и распорядился:
- Ясно... Верните сержанту автомат. Сержант, доложишь сам о том, что произошло старшему следователю?
Василий потупился:
- Доложу...
Степка переключил санитара на новую пробоему:
- Санитар, залезай сюда, что-то командиру не хорошо...
Снизу послышался хриплый голос лейтенанта-танкиста:
- А пулемёт вернуть в танк не догадались?.. А то у нас сейчас, если что, только пулемётными дисками остается во фрицевскую пехоту кидаться...
Ковырявшийся позади башни сержант Мирзоев отозвался:
- Не сообразили... Извините, товарищ лейтенает!..
- У фрицев будешь прощения просить, сержант!..
Степка спустился вниз и открыл люк механика-водителя. Санитар довольно ловко проник внутрь танка и приступил к осмотру раненого. Степка наоборот вылез "на улицу" и умылся свежевыпавшим за ночь снегом. Как оказалось, мелкий снег ещё продолжал идти и в предрассветной мгле.
На "драндулете" привезли почти целый термос с кипятком и большой ворох различных немецких упаковок с кофе, чаем, мёдом, маслом и прочими вкусностями и невкусностями. Немецкий хлеб, например, Степка сразу отложил. Продольственный склад в деревушке продолжал снабжать новых владельцев. Степка "заварил" себе "тройной" кофе с молоком и сахаром. Сержант Василий присел рядом и с обиженным видом стал громко прихлебывать из своего котелка пустой кипяток, заедая его немецким хлебом. Голова санитара выглянула из люка:
- У лейтенанта жар сильный, товарищ лейтенант... Намешайте ему двойную дозу чая с мёдом и с маслом. Я ему сейчас порошочек дам выпить от температуры... Авось пропотеет и полегчает... На правой ноге у него ещё рана воспалилась и сочится... Я перевязку сделал, но ему скорее в медсанбат нужно, а то худо с ногой может быть...
Ожила танковая рация. Командир переговорил с кем-то сначала совсем коротко, а затем с доугим абонентом чуть дольше. Но Степкино внимание в это время привлекла начавшаяся артиллерийская канонада в тылу за деревушкой. Через некоторое время к первому обстрелу присоединился второй и почти сразу после него третий. Второй обстрел вёлся по участку леса, который занимал сейчас батальон капитана Замужнего. А третий обстрел имел своей целью кого-то уничтожить или подавить в той части леса, которая начиналась слева от дороги и простиралась далее южнее до хутора. В окрестностях этого хутора ещё два дня назад у противника располагался склад боеприпасов. В общем, грохотало теперь вокруг знатно. Степка допил свой утренний кофе и выслушал доклад сержанта Мирзоева вместе с высунувшимся теперь из люка механика-водителя командиром:
- Товарищ лейтенант, хомутик я поставил и закрепил, но на "соплях"... Вроде бы течь масло перестало. С собой у меня канистра с маслом, в котрпую собрал литров пять масла из подбитого "штуга", откачал немного из нашего бронехода... Сколько на этой смеси двигатель проработает, если вообще уже заведётся, я точно сказать не могу... Если заведётся, то будет работать до тех пор пока хомутик будет держаться или пока масло всё не израсходует или...Ну вы сами знаете... Заводить?
- Заводи, сержант!.. Сейчас переговорил с вашим комбатом и со своим ротным. Атака второго эшелона назначена на восемь утра... Наш танковый батальон тоже будет атаковать. За ночь несколько подбитых танков удалось в строй обратно поставить... Ну и мы, надеюсь, в грязь лицом не ударим!
Лейтенант-танкист с помощью санитара теперь выбрался из танка и с оханьем заковылял к растеленной на земле плащ-накидке. Усевшись поудобнее, он стал тереть себе лицо снегом. Умелец на все руки снова занял место механика-водителя и стал "колодовать" с тумблерами и рычагами. Двигатель завелся с четвёртой попытки. Его заглушили через полминуты и оставив лейтенанта-танкиста с автоматом в качестве охранника втроем отправились вперёд с лопатами. Надо было превратить подходящую воронку у самой кромки леса, до которой танк не доехал ночью, в некое подобие капонира.
Больше всех на очередных земляных работах старался сержант Василий, видимо ударным трудом стараясь "компенсировать" свой сон в ночном карауле. Степка, махая лопатой, смог окончательно согреться. Перед самым наступлением рассвета сержант Мирзоев теперь довольно быстро завел двигатель, подождал, пока командир танка с помощью Степки и санитара займет рядом место стрелка-радиста, а затем уже медленно завел танк в подготовленное укрытие. В отрытый за полчаса капонир поместились гусеницы и днище танка на высоту вчерашней пробоины от снаряда под люком механика-водителя. Заглушив двигатель сержант вылез из танка, критически оглядел получившееся укрытие и стал ещё набрасывать землю впереди танка. Наконец результат его удовлетворил и он снова занял кресло механика-водителя, оставив окрытым пока люк перед собой.
Санитар, пожелав всем "ни пуха", пешком отправился обратно к лесу, взвалив себе на спину опустевший термос. Сержанта Василия оставили маскировать и охранять "гетенград", теперь одиноко стоявший по середине поля. Артилерийский обстрел немецких позиций позади за деревушкой и слева в лесу прекратился. Продолжали теперь только рваться немецкие тяжёлые снаряды на участке леса, занятом нашим стрелковым батальоном. Через четверть часа и там вроде бы затихло. А позади уже стали раздаваться частые пулемётные очереди и взрывы послабее. Степка через наблюдательные приборы старался разглядеть, что же происходит сзади и слева. Усилившийся снег сильно мешал этому. Лейтенант-танкист с помощью Степки, сопровождая каждое движение ногами оханиями, занял своё место в башне. Даже при тусклом свете было видно, что щеки лейтенанта "пылают" нездоровым румянцем. Он тем не менее опробовал, как поворачивается башня и убедился, что у механизма поворта башни работает только ручной привод.
В наушниках раздался голос командира гаубичной батареи:
- Танкист, фрицы колонной вышли из деревни. До леса им километра три пилить. Как увидишь, попробуй колонну только "запереть" на дороге с головы и хвоста , а я уже тогда подключусь со своими гаубицами. И батальон поддержит пулемётами. В колонне три бронехода, впереди танк, похожий на нашу "тридцатичетверку", полтора десятка грузовиков, в хвосте вроде "штуг"... Из-за снега плохо видно... Мелочёвку я не считаю... Приём!
Лейтенант ответил коротко:
- Понял.. Приём.
На вопросительный взгляд Степки он ответил:
- Заряжай бронебойным.
Примерно через пять минут в наушниках раздался опять голос командира гаубичной батареи:
- Танкист, колонна за пару километров от нашего леса стала разворачиваться в боевой порядок! Тебе нужно выдвигаться!.. Иначе они батальон своим огнём подавят. Моя батарея откроет огонь по пехоте на поле. До колонны мои гаубицы не дотянутся. Приём!..
Степка услышал в наушниках одно слово "приём" в ответ. После этого последовала команда:
- Мехвод, заводи и на дорогу!..
Таковый двигатель нехотя, но всё-таки завёлся. Танк медленно выбрался из укрытия и пополз вперёд по полю до поперечной дорожки, тянущейся почти параллельно кромки леса. Добравшись до более или менее твёрдого дорожного покрытия машина повернула вправо и чуть прибавила скорости. Через пару минут из-за поворота дороги показалась "голова" неприятельской колонны. Впереди действительно стояла "тридцатьчетвёрка". Прикрывшись открытым сдвоенным люком на крыше башни "бюст" немецкого танкиста рассматривал лес слева от себя в бинокль. На поле перед лесом разворачивалась цепь немецкой пехоты. Степка услышал уже ставшими почти привычными команды:
- Короткая!.. Выстрел!..
Танк остановился, грохнула пушка и казенник откатился, выбрасывая дымящуюся гильзу. Теперь раздалось:
- Вперёд!.. Бронебойный!..
Степка снова зарядил пушку и успел глянуть в свой наблюдательный прибор. Танк во главе колонны уже с закрытым башенным люком двигался по дороге навстречу, из дула его пушки показался дымок. За танком мелькнул силуэт немецкого бронетранспортёра с короткой пушкой над кабиной. Слева снаружи раздался громкий и визгливый звук, слышный уже безо всяких наушников. Немецкий снаряд отрикошетировал от брони башни.
В наушниках прозвучало:
- Короткая!..
Степка прильнул к прибору и тут же услышал:
- Выстрел!.. Вперёд!..
Снаряд попал в маску пушки вражеской "тридцатьчетвёрки" и молнией ушёл вверх. Командир снова приказал зарядить бронебойный снаряд. Перед нашей "тридцатьчетвёркой" на дороге разорвался фугасный снаряд, комья земли и осколки пробарабанили по броне. Мехвод без команды переключил скорости и дал задний ход. Степка услышал:
- Мехвод, отставить!.. Короткая!.. Выстрел!..
В какое место вражеского танка попал второй снаряд (и попал ли он вообще) Степке наблюдать не довелось. Башнер глянул "наружу" уже тогда, когда у вражеского танка открылись оба видимых люка и из них стал вылезать экипаж. Дальше за танком был виден на дороге горящий грузовик. Прозвучали команды:
- Осколочный!.. Выстрел!.. Осколочный!..
Теперь уже в шлемофоне раздался жалобный крик сержанта Мирзоева:
- Командир, долго стоим!..
В подтверждение этого вывода у Степки прямо над головой прогрохотал взрыв. Лейтенант "исэ" свалился вниз, зажав уши руками, смирившись с наступившей на миг темнотой в глазах и резкой болью в затылке. Как бы издалека и сквозь вату он услышал:
- Вперёд пятьдесят метров!.. Потом короткая!..
Цепляясь трясущимися руками за поручни, Степка опять оказался перед казёнником танковой пушки. Уши пришлось продувать через нос. Танк снова остановился. Следующие команды лейтенант "исэ" постепенно стал слышать почти отчётливо:
- Выстрел!.. Осколочный!.. Выстрел!.. Шрапнель!.. Мехвод, вперёд сто метров!.. Не подставься под "штуг", прикрывайся их танком и бронеходом...
Следующие пять выпущенных снарядов были вперемешку шрапнелью и картечью. Судя по небольшому развороту башни вправо, командир перенёс огонь с дороги на поле перед лесом. У Степке нашлось пару секунд между третьим и четвёртым выстрелом, чтобы посмотреть, что творится впереди. Вражеская "тридцатьчетвёрка" стояла на дороге с открытыми люками, рядом с ней почти вплотную стоял наискосок полугусеничный бронетранспортёр с короткой пушкой над кабиной. На дороге горели уже несколько грузовиков. До головной пары "танк-бронеход" было теперь не более четырехсот метров. На поле вырастали разрывы фугасных снарядов. Раздался голос сержанта Мирзоева:
- Командир, пушка на дороге справа от танка!..
В танковой пушке был заряжен последний шрапнельный снаряд. Башня стала медленно поворачиваться влево. Степка услышал:
- Башнер, помоги!..
Заряжающий изловчился и двумя руками дотянулся до рукоятки ручного привода, схватил её поверх кулака командира и крутанул в нужном направлении. Он не мог видеть, что в этот момент подбитый и уже оставленный экипажем немецкий бронетранспортёр от толчка сзади "проелозил" по размокшему грунту и затем медленно сполз в придорожную канаву, уткнувшись "носом" в её "стенку". В освободившееся пространство "вылезла" пушка немецкой самоходки. Лейтенант "исэ" работал теперь почти "на автомате", слушая очередный команды, больше всего опасаясь не перепутать снаряды:
- Осколочный!.. Мехвод зигзагом назад сто метров!.. Короткая! Выстрел!.. Бронебойный!..
Танк содрогнулся от очередного удара по корпусу где-то внизу справа. Степке этот удар "откликнулся" по ногам, которые на некоторое время "задервенели". "Тридцатьчетверка" продолжала двигаться задним ходом и даже умудрилась сползти с дороги почти в том же месте, в котором он заполз на неё с поля. Сержант Мирзоев всё-таки был не только мастером на все руки, но и умелым механиком-водителем. Теперь Степка ощутил запах дыма. Двигатель продолжал работать уже с каким-то жалобным визгом и лязгом. В наушниках тем временем звучало:
- Короткая!.. Выстрел!.. Бронебойный!..
- Горим, командир!..
- До капонира дотянем?
- Не знаю...
В этот момент ещё один удар пришёлся в правый борт корпуса за башней. Двигатель заглох окончательно, танк встал. Прозвучала новая команда:
- Экипаж, к машине!..
Стало слышно, как скрипнув открылся люк механика-водителя. От усилившегося притока свежего воздуха башня стала быстрее заполняться дымом. Силуэт покрашенного белой краской стоящего на дороге "штуга" был теперь хорошо виден на фоне тёмного леса. До немецкой самоходки, остановившейся теперь метров на сто впереди разромленной колонны, было с полкилометра. Степка попробовал открыть свой люк, но он не поддавался. Видимо, его заклинило от разрыва снаряда на крыше башни. Лейтенант "исэ" посмотрел на командира, который на мгновение обернулся к своему заряжающему. Вся левая сторона лица танкиста была залита кровью. Лейтенант вытер лицо рукой и снова прильнул к прицелу. Степка закашлялся, вытер пот со лба, прикрыл рот рукавом телогрейки и услышал:
- Остался?.. Выстрел!.. Бронебойный!..
Загоняя очередной снаряд в пушку, лейтенант "исэ" понял, что вытирал он со лба не пот, а кровь. "Штуг" выстрелил в ответ и стал отползать назад. Степка зажмурился, но ничего не произошло. Промахнуться по неподвижной и горящей "тридцатьчетвёрке" немецкая самоходка с такого расстояния вряд ли бы смогла. В нескольких метрах от "штуга" разорвался фугасный снаряд. Заряжающий посмотрел в заднюю смотровую щель. Сквозь дым, поднимавшийся от кормы танка было плохо видно.
От деревушки к дороге направлялись две "тридцатьчетвёрки", а третья, которвя была чуть впереди, закончив описывать полукруг на одной гусенице, в этот момент остановилась. Оба ползущие вперёд танка почти одновременно остановились и выстрелили из пушек. Степка крикнул командиру "наши танки сзади", прильнул к наблюдательному прибору и увидел, что "молния" отскочила от рубки самоходки. Чуть позже, судя по звуку, выстрелил и третий, "обезноженный" танк. В наушниках прозвучало:
- Врёшь!.. Выстрел!.. Бронебойный!..
Немецкая самоходка лпять бахнула и стала отползать по дороге назад. Но продолжалось это отступление не долго. "Штуг", оставляя перед собой на дороге гусеничную ленту, начал скатываться к краю дороги, потом сполз в левую придорожную канаву, сильно при этом накренившись на бок. Открылись люки и экипаж самоходки стал выбираться наружу. Заработали все четыре пулемёта обеих ползущих вперёд "тридцатьчетверок" и вражеские танкисты пропали из виду. Один из двух наших танков объехал стоящую на месте и горящую "тридцатьчетвёрку". Оказавшись на дороге танк остановился и выстрелил ещё раз из пушки.
От дыма стало уже плохо видно. В горле у Степке уже невыносимо першило, сильно слезились глаза. Он стащил шлем с опять сильно закружившейся головы. Сквозь натужный кашель командира лейтенант "исэ" услышал:
- А порошок... действительно...помог!.. Температура... у меня... упала...
Снаружи раздался треск двигателя "гетенграда"и возбуждённые голоса обоих сержантов. Степку резко и непреодолимо потянуло в сон.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой Отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
