Период между кельтскими праздниками – Самайном, 1 ноября, и Йолем, 21 декабря, не случайно называется Безвременьем. Это пауза, когда старое солнце удалилось в подземные хоромы на покой, а новое ещё не родилось. Прежняя работа уже завершена, время для новой пока не пришло. Наступила пора Дикой охоты, которая проносится в небесах ненастными ночами, чаще всего – вместе с ураганами и штормами.
Вместе с христианством в Ирландию прибыл и скандинавский миф о Дикой Охоте. Это кавалькада призраков, верхом на лошадях с гончими псами в узде. Она проносится в вихре ледяного ветра в сопровождении воя рогов, свиста, гомона и топота. Призраки хватают зазевавшихся и уносят их в потусторонний мир, или просто пугают их своим видом до остановки сердца — здесь версии разнятся. Легенда о Дикой Охоте как родная пришлась на почву ирландского христианства: только место призраков заняли фейри. У скандинавов охотой руководил лично бог Один. Здесь во главу Охоты помещали то Ночную Матильду — жуткую старуху, а саму Охоту называли Гончими Аннуа, то руководил Охотой ирландский герой Финн Мак Кумал, а то и вовсе Фрэнсис Дрейк или даже сам Дьявол.
Есть множество более поздних названий, например, Иродова охота, Каинова охота, гончие Гавриила, Асгардрейя и т.п. Кроме того, в каждой местности, где приживалась эта легенда, она так или иначе трансформировалась, адаптируясь к местным верованиям, и нюансов в описании Дикой Охоты великое множество.
Дикая охота ведёт за собой мёртвых в иной мир. В определённые ночи священных праздников можно встретить Охотника, который ищет свою жертву. Этот миф существует в Северной Европе и в Америке среди потомков европейских иммигрантов, в противовес средиземноморским и средне-восточным культурам. И это совсем не удивительно: на севере Европы земледелие, конечно, существовало, но основой выживания северных народов была охота, особенно в зимнее время. Как гласит большинство легенд, это и было время Дикой охоты. В некоторых мифах Дикая охота происходила в канун Йоля, иногда в Самайн, иногда в Ночь Матери, а в Уэльсе – в канун Майского Дня.
Страшна ночь, когда пронесётся, бесшумно ступая по воздуху над городами и лесами, полями и реками, свора призрачных пламенноглазых псов, преследующих добычу. Страшна ночь, когда с воем ветра сплетаются звук рога и яростные крики загонщиков. Страшна ночь, когда Дикий охотник преследует свою дичь…
Иногда в роли Охотника выступает бог – Вотан, Гвин-ап-Нууд, Мананнан мак Ллир, Один или Араун. Иногда фигурирует и леди: кельтская Ниав, дочь Мананнана, или германская Холле-Хель.
У славян Дикий Гон возглавлял Волчий Пастырь со сворой огромных собак или волков, которых гнал по небу вслед за солнцем, чтобы поглотить его. А зимой, в начале декабря, спускался на землю чтобы поохотиться на людей.
В других случаях Охотником становится какое-нибудь полумифическое-полуисторическое лицо, всегда, однако, имеющее отношение и к миру живых, и к потустороннему миру: например, иногда дикой скачке предводительствует король Артур – не живой и не мёртвый, принадлежащий, по самой известной легенде о его смерти, сразу двум мирам, – и миру живых, и Аннуину, – или бриттский король Херла, потерявший своё время после посещения свадебного пира короля потустороннего мира, или Эдрик Дикий – тот, кто женился на деве из рода ши (нечисть), по имени Годда, потерял её по собственной неосторожности и снова нашёл после смерти.
Среди этих героев и Роланд, и сэр Фрэнсис Дрейк, и Карл Великий, и Финн мак Кумал, и Дитрих Бернский, и Вальдемар Аттердаг, и даже некий Ян Тригигл, корнуэльский судья (17 век), сбежавший из Ада и возглавивший Дикую Охоту.
Но если немного абстрагироваться от чисто исторических корней и анализировать только сам образ, можно выделить следующие общие черты Охоты:
1. Охота появляется в тёмное время года, когда жизнь отступает перед дыханием зимы.
2. Охотой руководят божества, имеющие отношение к потустороннему миру, миру мёртвых, либо же люди, побывавшие за гранью и не сумевшие полностью вернуться в мир живых.
3. Охота приходит со стороны смерти – с запада или севера.
4. На Дикую охоту смотреть нельзя: тот, кто встретился взглядом с Диким охотником, умирает или исчезает. В некоторых версиях мифа он умирает на месте, в других его разрывают псы, а есть такие мифы, в которых он превращается в загоняемого зверя и бегает до тех пор, пока псы не догонят его или пока не найдётся иной зверь, или же свидетель просто навечно присоединяется к кавалькаде.
5. Дикая охота – предвестник бед и смертей. Если она проходит над домом – в него входит несчастье; если охоту видят многие, – значит, и грядущая беда затронет многих.
С другой стороны, есть значительные различия в германском и кельтском вариантах Дикой охоты.
Для германских племён встретить Wodan Jagd – не безусловно плохой знак. Тому, кто встречает Охоту в полях и лесах, а не под крышей дома и найдёт в себе храбрость поддержать охотничий клич Водана, бог бросит часть своей добычи, которая при свете солнца превратится в золото и серебро. Поля же, над которыми заметили Асгардрейю, принесут урожай в два раза больше. Есть и ряд немецких морализаторских сказок, где Охотник жестоко наказывает неверующего или грешника, после чего тот исправляется.
У кельтов же описания Дикой охоты больше сходны с описанием кавалькад сидов – божественных существ, обитавших под землёй в холмах, в пещерах, расщелинах скал, а иногда на чудесных островах в океане.
И тогда понятно, почему Дикая охота появляется в дни Самайна: этот праздник делит год на время, принадлежащее людям (время, когда они обрабатывают землю и пользуются её плодами), и на время сидов, когда поверхность земли принадлежит им. Охоту возглавляет любой из королей Аннуина; но Аннуин – это не только мир мёртвых, это потусторонний мир вообще, место постоянного владычества ши. Конечно, всегда есть шанс попасться засидевшимся в холмах ши под горячую руку, но тут больше риск, что тебя утащат вслед за всадниками и ты никогда не вернёшься домой.
Ну и, разумеется, Охота является не причиной возможных неприятностей, а скорее –лишь их предвестником. У островных кельтов, например, были распространены убеждения о ши – хранителях семьи или местности, и о том, что если что-то дурное должно произойти, то дева-хранительница обязательно явится и предупредит: либо одним своим появлением, либо плачем, либо, для совсем уж непонятливых, озвучит прямым текстом.
И у кельтов, и у германцев есть древний бытовой мотив, соотносящийся в некоторой степени и с Дикой охотой: осенний загон лучшими воинами-зверями племени жертвенной дичи. В Британии до сих пор сохранилась традиционная игра молодых мужчин – бег за вожаком. Все неженатые мужчины, способные бежать достаточно долго, убегают в лес за сильнейшим. Его не надо обгонять – только следовать за ним, это своего рода имитация бега волчьей стаи. Посторонним на их пути попадаться нежелательно – потому что их могут весьма чувствительно побить. Судя по некоторым обычаям-маркерам, когда-то очень давно случайного встречного стая могла и убить. Наверное, именно тут лежит корень представлений о том, что встреча с Охотой несёт смерть.
Добыча Дикой охоты вообще упоминается нечасто, но у народов германского корня это чаще всего кабан или олень, у кельтов – олень или заяц. Всё это животные жертвенные и символизирующие возрождение, перерождение и часто ассоциирующиеся с умирающими и возрождающимися богами.
В Швабии и в других областях Германии предводителя Дикой Охоты именуют «Breithut» или «Langhut», т. е. «в шляпе с широкими полями», в Лаузице даже уточняют цвет этой шляпы – голубой, что также хорошо соотносится с древнегерманской традицией, мы ведь все помним, какого цвета был плащ у того одноглазого старика?
Наиболее широко образ Дикой Охоты представлен в литературе. В Средние Века о ней сочиняли баллады и поэмы, она встречалась в сагах и легендах.
С появлением готической литературы Дикая Охота вместе с другими фейри и связанными с ними тропами переехала в мистические рассказы. А когда фэнтези оформилось в отдельный жанр, призрачные всадники окончательно прописались в нём.
* Текст данной публикации частично скопирован из Интернета или других открытых источников.
