Теоретически лес считается возобновляемым природным ресурсом. Практически его возобновляемость весьма условна. Дело в том, что людям нужна не просто какая угодно древесина ("обезличенные кубометры" - был такой отраслевой статистический термин несколько десятилетий назад), а древесина определенного качества и размера. Например, крупная здоровая древесина хвойных пород деревьев, которую можно распилить на доски, или тоже крупная и ровная древесина березы, из которой можно настрогать шпон для производства фанеры.
Конечно, люди используют и мелкую, и кривую, и даже частично гнилую древесину - например, на дрова (в мировом потреблении древесины на дрова приходится около половины, в российском - около одной пятой части). Но жизнеспособность лесных предприятий и поселений зависит в первую очередь именно от так называемой деловой древесины, крупной и качественной. А чтобы ее запасы после рубки возобновлялись в сколько-нибудь разумные сроки (например, за формально установленный оборот рубки), должны выполняться два связанных условия:
во-первых, новый лес взамен срубленного нужно специально выращивать - обычно за цикл лесовыращивания проводится около десятка различных лесохозяйственных мероприятий, в целом довольно сложных, требующих серьезных знаний, опыта и подходящей техники;
во-вторых, лес должен быть достаточно продуктивным, чтобы все эти лесохозяйственные мероприятия дали в конце концов результат - а это зависит от климата, плодородия почвы, условий увлажнения и еще ряда факторов.
Если хотя бы одно из этих условий не выполняется, то лес фактически используется как одноразовый природный ресурс, просто как природное месторождение бревен, которое в конце концов неизбежно исчерпывается и забрасывается.
В наших наиболее северных лесах второе условие (достаточная продуктивность) практически никогда не выполняется просто в силу природных причин - слишком сурового климата. Человек приходит со своей лесозаготовительной техникой, рубит деревья, возраст которых составляет двести, триста, иногда даже четыреста лет, забирает запасы ценной древесины, которые копились в течение многих веков - а дальше, что бы он ни делал, восстановить эти запасы за принятый оборот рубки (обычно около ста лет), никак не возможно. Просто потому, что лес в этих условиях не может расти так быстро - ему не хватает ни света, ни тепла, ни продолжительности вегетационного периода. Человек считает, сколько можно рубить ежегодно, исходя из установленного оборота рубки - а в реальности для восстановления срубленных запасов нужно в два-три раза больше времени. Ни одно лесное предприятие не может ни планировать свою работу на такой долгий срок, ни ждать сотни лет, когда новая древесина вырастет. Поэтому лесопользование в таких северных лесах (как на этой фотографии из Мурманской области) является заведомо одноразовым: то, что рубится сейчас, не восстановится ни при наших детях, ни при внуках, ни при правнуках или пра-правнуках.
Чтобы это изменить - нужно просто не трогать наши крайне ранимые и очень медленно растущие северные леса, как минимум те, которые дожили до наших дней в диком состоянии. А нужную людям древесину специально выращивать на самых освоенных человеком землях в районах с благоприятным для растениеводства климатом, в том числе на выбывших из прежнего использования землях - например, на заброшенных сельхозугодьях, землях запаса и т.д.
