Когда она шла назад по длинному пустому больничному коридору, то изо всех сил убеждала себя: «Как они догадаются, где я? Никак, это невозможно. Здесь мне ничего не грозит. Хватит…. Так можно накрутить себя до не знаю, какого состояния. А мне еще силы понадобятся на завтра. Судя по всему, тут меня не оставят. Надо же – фельдшер со «скорой» поверила, а этот тип нет. Ладно, может быть, если я сегодня посплю, то завтра стану соображать лучше и что-нибудь придумаю.
Начало здесь:
В кабинете Марка пахло кофе. Запах был таким насыщенным, «вкусным», что Марине вспомнился ночной клуб. Она там пристрастилась к такому кофе. Дома ленилась стоять у плиты, заваривала порошковый «Нескафе». Марк кивнул на столик, где девушку ждала чашка и тарелка с печеньем.
— Больше ничего нет, извини. Плед и подушка на диване.
И он вернулся к компьютеру. Видимо, работы было столько, что он не мог позволить себе тратить время на разговоры. А может, просто не любил болтать.
Марина старалась все делать неслышно. Сполоснула чашку в раковине, на цыпочках прошла к дивану и улеглась. Подумала, что долго не уснет после кофе. Потом пришла в голову мысль, что утром встанет в таком виде, что не приведи Господи. Хорошо бы умыться и чуть-чуть накраситься, прежде, чем попасться Марку на глаза: «Господи, о чем я думаю… Я в полной за-нице, а меня пугает утренняя мятая ро-жа и мешки под глазами».
В кабинете была полутьма, на столе Марка лампа, он то сверялся с какими-то бумагами, то снова начинал стучать по клавишам. Марина неожиданно быстро заснула. Проснулась среди ночи, когда в дверь постучали – Марка вызывали на срочную операцию.
Она не дождалась его возвращения, снова провалилась в сон. И странно, здесь, в больнице, на жестком диване, сон был крепким как с детстве. Точно она нашла, наконец, безопасную гавань.
О Марке уже несколько раз писали газеты, хотя он терпеть не мог шумиху, и журналистам с ним приходилось нелегко – он старался переключить их внимание на коллег – врачей достойных, которые рады будут поговорить.
Но слишком необычная история была у его семьи, где в медики шли все поголовно, начиная с конца девятнадцатого века. Земские врачи и сестры милосердия, военные хирурги и известные невропатологи, акушерки и ортопеды. Если бы всего родственники Марка были на данный момент живы – из них можно было бы составить штат больницы. Отличной больницы, выдающейся.
На этом фоне Марк считал себя неудачником. Поскольку пока судьба не давала ему возможность работать в полную силу.
Он рано потерял отца. Тот погиб на охоте, редкий случай. Приятель поскользнулся, и схватился за ствол ружья, которое нес отец. Ружье выстрелило. Человека не так-то легко у-бить. В ряде случаев его можно вытащить с того света. Но не на этот раз. Отец по-гиб на месте.
Осталась мама. Худенькая, маленького роста женщина, ведущий хирург в отделении. В их небольшом городе она бралась за самые сложные операции. Больные и их родственники ее боготворили. Поговорить с ней было нелегко – она буквально пролетала по больничным коридорам, часто с какими-то бумагами в руках, опустив в них глаза. Всегда торопилась. И в то же время у нее была настолько развита интуиция, что она находила минуту – заглянуть в палату к больному, у которого вроде бы все шло хорошо, за которого никто из медиков не волновался. Но Ирина Васильевна осмотрит лишний раз – и поймает что-то упущенное, увидит признаки приближающегося ухудшения, кризиса… Многих она спасла вот так – своим вниманием, неравнодушием.
Те, с кем она когда-то училась в мединституте, и кто сделал карьеру, звали ее в большие клиники:
— Такие как ты на вес золота. Переезжай, что тебя держит в этом городишке…
Ирина Васильевна отлично знала, что ее держит. Больница. Если она уволится, многих больных тут просто не будут брать, отправят в областной центр. А еще у нее были пациенты, к которым она приходила домой – не могла отказать. В маленьком городе почти все знали друг друга. И денег не могла взять с той бабушки, которая чуть не впроголодь живет на свою пенсию. И Марку тут хорошо в школе, у него друзья. И могила мужа на местном кладбище.
Но она никогда не распространялась обо всем этом подробно. Лишь пожимала плечами:
— Старое дерево с корнями не пересаживают.
Старой Ирина Васильевна стала считать себя после смерти мужа. Никогда больше не было у нее никаких романов. Один только мужчина и существовал для нее – это Марк.
Конечно, в столь маленьком городе мединститута не было, и окончив школу, Марк уехал — выбрал вуз, о котором шли добрые отзывы. Конкурсы в такие институты всегда огромные, но Марк прошел сразу.
Ирина Васильевна решила снять сыну квартиру. Место в общежитии давали, но там что за учеба? Шумные, вечно голодные студентки, девочки -мальчики, посиделки, вы-пивка… Она знала своего сына, он будет заниматься истово, а от того, какие знания он тут почерпнет, зависело в дальнейшем многое. Нужно сделать так, чтобы ему никто не мешал.
Она нашла жилье у старушки. Дети бабушки переехали в Израиль, она заняла их квартиру – первый этаж, и поликлиника рядом, а свою «однушку» сдавала. По нынешним меркам жилье убогое – больше всего Ирина Васильевне не понравилось, что окна такие высокие, под потолком. Маленькая комната, крошечный санузел. Зато дешево. И Марк, когда мать засомневалась – не поискать ли чего-нибудь получше – настоял именно на этом варианте.
— А то я тебя знаю, станешь все деньги посылать мне, а сама будешь впроголодь сидеть. Ничего, я скоро начну зарабатывать.
— Даже не думай об этом пока, учись!
Но Марк сдержал обещание, данное самому себе. Как только появилась возможность – он начал подрабатывать в больнице. Сначала санитаром, потом медбратом. Не гнушался мыть больных, переносить их на носилках, ставить кли-змы, словом, выполнял самую черную работу. Которая, как он знал, немало способствует тому, чтобы больной стал чувствовать себя лучше.
Впрочем, его быстро оценили – он знал и умел больше рядового студента, так как еще в школьные годы каждую свободную минуту проводил рядом с матерью. А еще – как шутила Ирина Васильевна, — возможно, у него что-то было в генах. Таких быстрых в работе, умелых и чутких рук медсестры давно не видели. Если кто-то не мог попасть в в-ену, звали Марка. А когда он перешел на старшие курсы, врачи невольно общались с ним как с равным, и нередко даже спрашивали о чем-то. Он хорошо знал английский и немецкий, читал статьи на медицинскую тематику без перевода, и о каких-то научных разработках знал больше, чем те, у кого сил хватало только на практику.
Раз в две недели к нему приезжала Ирина Васильевна. Привозила полные сумки еды. Это было глупо, конечно – сейчас все продукты можно купить в ближайшем супермаркете. Но после отъезда Марка его мать чувствовала себя такой одинокой, несмотря на загруженность на работе, что только это исцеляло ее сердце.
Она пекла пирожки и печенье, которые любил сын, варила борщи, не жалея мяса, грузила все в кастрюльки и отправлялась в дальнюю дорогу. И Марк, который был на редкость рассеян во всем, что касалось быта, и нередко сидел впроголодь, потому что не было времени или сил – купить, приготовить, мог оценить мамину стряпню в полной мере.
Конечно, Ирина Васильевна думала, что у сына рано или поздно появится девушка, но ей казалось, что Марк слишком погружен в науку, и это произойдет нескоро.
Однако, очередной раз приехав к сыну, она застала у него девицу. И оторопела. Потому что ситуация была более, чем недвусмысленная. Марка дома не было. Зато девица, которая ей открыла, щеголяла в футболке сына. И, вернувшись в комнату, она продолжила прерванное занятие – стала докрашивать ногти. Лаки и прочие принадлежности для маникюра были разложены на столе. Учебники сына – сдвинуты. Девица села , поджав ногу, демонстрируя Ирина Васильевне полупрозрачные тру-сики.
— Марка в больницу вызвали, — сообщила она матери, не отрывая глаз он ноготков.
— А когда он вернется, не сказал?
Девица только плечиком дернула – мол, не знаю. Ирина Васильевна прошла в кухню, выгрузила содержимое сумок – что на стол, что сразу в холодильник. Посидела пять минут, собираясь с силами, попрощалась с девицей – и уехала.
Она сто раз себе до этого говорила, что примет любой выбор Марка – ему жить, и сейчас не имела права высказывать недовольство или упрекать сына. Мол, ты же знал, что я сегодня приеду, мог бы сообщить своей фифе, чтобы она оделась поприличнее и хотя бы чаю предложила. Но сегодня никто никому ничего не должен - такая жизнь. И Ирина Васильевна это приняла.
Правда дома она поплакала, когда никто этого не видел. Слишком устала – морально и физически, слишком одинокой себя почувствовала. Вечером сын позвонил – извинился, что так получилось.
— Ты могла бы меня подождать. Я к обеду уже освободился
Ирина Васильевна помолчала несколько секунд:
— Я вижу, что у тебя многое изменилось в жизни. Давай, ты мне будешь заранее говорить, когда тебе удобнее меня увидеть, и я буду подстраиваться под это время, — предложила она.
Постепенно Ирина Васильевна узнала кое-что о подруге сына. Её звали Вероникой, она окончила медучилище, а теперь училась на первом курсе. И Марк был влюблен в нее настолько, что, если бы мать не умела держать себя в руках, она бы, пожалуй, даже ревновала.
Марк загрузил себя работой еще больше – хотя это, казалось, было уже невозможно. Но летом они с Вероникой уехали к морю. Вернулась девушка уже беременной. Марк говорил о свадьбе, но Вероника в первую очередь поддерживала разговор о том, что им нужно сменить квартиру. Снять жилье побольше и с хорошим ремонтом.
— Я прихожу в твою крошечную хату и мне сразу хочется плакать, — сказала Вероника другу, — Я достойна лучшего, ты не считаешь.
У Марка в этом не было никаких сомнений. И довольно скоро пара перебралась на новую квартиру. Марку тут было не совсем уютно – он не любил показной шик, всю эту «позолоту». Но если Веронике нравится – пусть радуется. Хуже было то, что аренда такой квартиры съедала почти все, что он зарабатывал. Не жить же на стипендию подруги… А скоро она уйдет в декрет.
— Никакого декрета не будет, — успокоила его Вероника, — Сейчас эти проблемы решаются за полчаса. Я не стала тебе сообщать, чтобы ты не отговаривал.
Видно, у Марка был такой оторопевший вид, что она засмеялась и сказала:
— Ну, что ты как из прошлого века… Так сейчас делают все. Это нормально и в порядке вещей.
Ради Вероники, окончив институт с красным дипломом. Марк остался здесь, в этом большом городе-миллионнике. Врачи везде нужны. А в глухую провинцию его подруга не поедет – это Марк хорошо понимал.
А еще через год Вероника вышла замуж. Не за Марка. Жених был старше на пятнадцать лет, имел свой бизнес, и никаких проблем. Вероника познакомилась с ним в больнице. Немного лишнего внимания, немного улыбок красивой девушки в белом халате – и все завертелось точно само собой. Бизнесмен не устоял.
— Хорошо, что мы с тобой не расписаны, — простодушно говорила Вероника Марку, собирая вещи, — Меньше всей этой мороки… Развод там, то да се…
— Ты не пожалеешь? — спросил Марк, презирая себя за этот вопрос.
— Ты же все равно не можешь обеспечивать, — Вероника объяснила ему это, как маленькому, — Ни меня, ни тем более – семью. Мой тебе совет – старайся добиться большой зарплаты. Может, в частую клинику уйдешь, или еще куда. Тогда все у тебя будет. И девушки еще получше меня…
— Ты говоришь о себе, как о вещи… Тогда, мол, сможешь позволить себе машину получше, костюм подороже, жену покрасивее…
Она сморщила носик и засмеялась:
— Ну чего ты весь… такой сложный. Сейчас все так.
«Сейчас все так» — это было ее любимым аргументом.
В том же году умерла Ирина Васильевна. Совершенно для всех неожиданно. Ей стало плохо после тяжелой операции. Больную с того света она вытащила. И еще не успела вечером уйти домой, как ей стало плохо. Так и ушла в одночасье в родной больнице
Знакомые и соседи ждали, что после похорон Марк вернется домой, займет место матери в отделении. Но он продал квартиру и уехал. О причинах не распространялся, только старушке-соседке, которая знала его с детства, сказал:
— Без мамы этот дом опустел.
Уехал он в тот же город, где оканчивал институт, где жил с Вероникой, и где у него уже было место в больнице. От роскошной квартиры он давно уже отказался, а теперь смог купить себе «однушку» недалеко от работы. Мечта у него была сейчас одна – перейти со временем в большую клинику, делать сложнейшие операции. Стать настоящим мастером своего дела. Что же касается женщин…
Медсестры удивлялись, что ни с одной из них он не закрутил роман, даже легкого флирта не позволял. Зато разнести мог в пух и прах, если было за что. В конце концов, они перестали с ним кокетничать, и теперь просто побаивались.
И теперь, под утро, после бессонной ночи, после того, что его еще несколько раз дергали к больным, он чертовски устал. Хорошо, эти записи он закончит дома. Вчера там была какая-то проблема с интернетом, нужно вызвать мастера.
Марк потер руками лицо, чтобы отогнать сон. Он не обратил внимания, что у него на столе лежит маленькая женская сумочка. Она была слегка приоткрыта, и кое-что выпало. Помада, заколка для волос…. Марк увидел флешку. В эту минуту он не идентифицировал ее как чужую. Просто флешка, на которую можно записать несколько файлов, а дома перекинуть их на компьютер. Он перенес то, что ему было нужно, на маленький носитель, и сунул флешку в карман.
(продолжение следует)
